В массах господствовало в связи с этим глухое недовольство против богатых землевладельцев, живших в большинстве случаев в городах77. В 352 году это недовольство разрослось в настоящее возмущение со стороны доведенного до
отчаяния различными поборами земледельческого населения78. Крупные землевладельцы Палестины не ограничивались, однако, поборами с зависимых от них земледельцев.
Они, по-видимому, вели и собственное хозяйство. Так, в начале пятого столетия, в рассказе об открытии тела пророка
Захарии, мы встречаем христианина-раба, обрабатывающего
поле иудейского собственника79.
Около того же времени под 418 годом встречается упоминание и о евреях-землевладельцах в западной половине им74 Тас. Hist. V, 8.
s . 75 Обстоятельную картину земледельческого хозяйства Палести-
ipi даст Н. Vogelstein (Die Landwirtschaft in Palastina zur Zeit der ^fisnah. I Tcil. Der Getreidebau. Berlin, 1894).
76 Graetz. Band IV. S. 29.
rJ 77 Ibid. S. 75.
78 Ibid. S. 340 ff.
79 Baronius. Annales Eccles., ad. 413.
199
перии. В портовом городе Магоие на Минорке, одном из Балеарских островов, существовала в это время довольно значительная еврейская община. Во главе магонской общины
стоял некто Феодор, богатый и уважаемый еврей. Относительно этого Феодора и сообщается, что он имел земельные
владения на соседнем острове Майорке, которые время от
времени и навещал в целях хозяйственного надзора, живя
сам постоянно в городе Магоне. Подобно Феодору и брат его
Мелетий обладал вблизи города Магоны поместьем, которое
он также навещает, покидая для этого свое постоянное городское жилище80.
Таково первое и, кажется, единственное свидетельство относительно землевладения в среде евреев диаспоры, свидетельство, относящееся еще к собственно римской эпохе; остальные данные, обычно приводимые в пользу факта еврейского землевладения и земледелия, принадлежат уже последующему времени, времени господства варваров в западной половине империи, а потому и будут рассмотрены нами в другом
месте. Не лишнее будет заметить, что нами собрано здесь даже
более данных по сравнению с теми, какие приводятся Каро и
Шиппером в доказательство существования еврейского землевладения и земледелия в римскую эпоху. Что касается, в
частности, Шиппера, то этот последний строит свое предположение относительно роли земельной ренты в первоначальном
накоплении денежных богатств в руках евреев исключительно на данных, относящихся ко времени папы Григория I и
позднее81.
Почти все только что приведенные данные относятся к
еврейскому землевладению в Палестине; сообщение о двух
братьях-землевладельцах, живущих на острове Минорке, представляет в этом отношении единственное исключение. Они
не занимаются, однако, по-видимому, лично сельским хозяйством, но живут в городе, ограничиваясь получением со своих поместий земельной рейты. Землевладение являлось для
них, таким образом, лишь наиболее выгодным способом помещения капиталов, как для большинства римских капита-
листов-владельцев обширных латифундий еще задолго до
того. Не следует при этом упускать из виду того обстоя80 Severi. Epistola ad omnem ecclesiam de Judaeis. - Migne. Patrologia latina. Т. XX. P. 731 sq.
81 Caro. S. 425-427; Шиппер. С. 13 и след.
200
тельства, что известие, касающееся двух евреев-землевладельцев в Магоне, относится почти к самому концу собственно
римского времени, когда вся западная половина империи
находилась в полном упадке и когда вместе с этим всякие
иные способы помещения капиталов становились все более
и более затруднительными.
Как на доказательство в пользу наличности еврейского
землевладения в империи обычно ссылаются еще на привлечение в последние века империи евреев к несению тягостей городского управления в качестве декуриоиов. «Важнейшую задачу куриалов, - говорит, например, Каро, - составляло исключительно собирание поземельного налога, за
правильное поступление которого они отвечали своим имуществом. Исполнять эту свою обязанность они оказывались
способными благодаря тому, что являлись наиболее значительными посессорами в своем городском округе. В евреях, которые должны были вступать в курии, следует поэтому
вполне определенно видеть посессоров, и относящиеся сюда
постановления могут служить свидетельством в пользу того, что число их не было незначительно»82. На привлечение
евреев к несению обязанностей куриалов, как на доказательство принадлежности к землевладельческому классу, ссылается также и Шиппер83. Если это справедливо и если, действительно, все евреи-куриалы являлись в то же время и
крупными землевладельцами, то факт не только наличности, но и широкого распространения крупного землевладения в
среде еврейской диаспоры можно было бы считать доказанным, и в таком случае как картина экономической жизни
евреев в римскую эпоху, так и все последующее экономическое
развитие еврейского народа предстанет перед нами в совершенно ином освещении. Вот почему нам придется более специально разобраться в факте привлечения евреев в число
декурионов, чтобы определить, насколько правы Каро и Шиппер в своих утверждениях тождества евреев-куриалов и ев-
реев-землевладельцев.
В первые века империи евреи, как иностранцы, не входили, по-видимому, в городские курии и не могли быть избираемы на
городские должности. В избрании на городские должности
видели в это время еще не столько обременительную обязан-
82 Caro. S. 426-4427.
83 Шиппер. С. 11.
201
иость, сколько честь, которой усиленно добивались84. С половины второго столетия к занятию почетных городских должностей, с обязательством, однако, нести и возлагавшиеся на эти
должности тягости, допускались и лица, «следующие иудейскому суеверию» (qui judaicam superstitionem sequuntur85). В данном случае, впрочем, не совсем ясно, имелись ли в виду собственно иудеи или же только лица, принявшие иудейство. Но
вот положение с течением времени изменилось, с общим упадком империи государственная машина все более превращалась
как бы в специальный пресс для выжимания необходимых
финансовых средств из населения. Ответственность городских
должностных лиц за исправное поступление налогов, ответственность, распространенная впоследствии и на все сословие
декурионов, ложилась на тех и на других тяжелым бременем.
Городских должностей теперь уже не только не добивались, но
их избегали. Большая часть эдиктов и законов второй половины четвертого и начала пятого столетия, касавшихся куриального устройства, посвящена была мерам против уклонения декурионов от лежавших на них обязанностей86. Вместе с этим
правительство начинает привлекать в состав городских курий
по возможности все наиболее состоятельные элементы городского населения, в том числе и евреев. Привлечение в городские
курии и к исправлению городских должностей теперь перестало уже рассматриваться как право и являлось скорее тяжелой
обязанностью. Освобождение же от декурионата превратилось
таким образом как бы в привилегию. В качестве привилегии
свобода от привлечения к городским должностям изображается и в актах, проводивших обязательное включение евреев в
состав городских курий. Так, в указе императора Константина
от 321 года о призыве в курию кельнских евреев, в виде уступки и снисхождения к их прежнему привилегированному положению, допускается изъятие в отношении лиц духовного звания87. Однако в конце того же столетия и эта последняя привилегия была отменена, и законом 383 года обязанность несе84 Ср., например, картину городских выборов в конце первого
века нашей эры, восстановленную главным образом на основании
помпейских надписей: Boissier. L’opposition sous les СёэагБ. 5 ed.
Paris, 1905. P. 38-43.
85Digen Laert. 2,3.
86 Codex Justin X, 32 (31).
87 Codex Theodos XVI, 8, 3-4.
202
ния куриальных должностей была распространена и на духовных лиц в среде еврейства88. Обязательное вхождение евреев в
курии подтверждено было при императоре Гонории в 418 году89.
В частности тем же Гоиорием отменены были всякие изъятия
для евреев-куриалов в городах Апулии и Калабрии90. Аналогичные постановления в отношении еврейских куриалов повторялись и впоследствии91.
Таковы факты, касающиеся привлечения в городские курии наиболее состоятельных слоев еврейского населения.
Можно ли на основании этих фактов заключать о распространенности еврейского землевладения в римскую эпоху? Большинство членов городских курий, декуринов, действительно, принадлежало к классу посессоров или крупных землевладельцев, однако это обстоятельство представляло лишь обычное явление, но отнюдь не обусловливалось требованием закона92. До нас сохранились муниципальные законы городов
