Ефремов же своей смертью обелил даже тех малодушных, которые в трудную минуту дрогнули и бросили своего командующего, чтобы спастись в одиночку. И, как показывает история, так спаслись многие. Командарм был как магнит, за которым неотступно следовала группа спецназначения из полка «Бранденбург-800». И многие это вскоре поняли.
Генерал Ефремов предпочел плену пулю в висок. Тем самым он подтвердил неписаный кодекс русского офицера: когда судьба ставит перед выбором — жизнь или честь, — выбор остается за последним.
Власов сдался немецкому патрулю. Произошло это через три месяца после вяземских событий. Власов имел перед собой пример поступка человека равного ему и по званию, и по должности. Но выбор сделал иной — жизнь.
Каждый выбирает свое.
Справедливости ради нужно сказать, что в различных коллаборационистских формированиях, созданных вермахтом из бывших советских бойцов и офицеров и воевавших на стороне Германии в 1942–1945 годах, были и взятые в плен и перешедшие на ту сторону из рядов Западной группировки 33-й армии. Но это уже иная тема. Каждый, оказавшись в обстоятельствах выбора между жизнью и смертью, свою судьбу определял сам.
Нелегко складывались и судьбы бывших ефремовцев. Особенно тех, кто вернулся из плена. Но все же их миновала чаша солдат 2-й Ударной. Они были солдатами генерала, выполнившего свой долг до конца.
Как известно, тело командарма Ефремова было похоронено немцами с отданием всех воинских почестей. Могилу копали военнопленные, которые в это время содержались в церкви села Слободка. Церемонией похорон руководил некий чин в немецкой форме, который хорошо говорил по-русски и переводил присутствовавшему на похоронах генералу. Местные жители называли его «господин Соломон». Кто это был, неизвестно. Возможно, бывший белогвардейский офицер и эмигрант Соломоновский[141]. Деревенские жители всегда сокращают и упрощают имена и названия до удобопроизносимого минимума. Вот и получился из Соломоновского «господин Соломон».
Генерал, который, как можно предположить, и отдал распоряжение о торжественных похоронах, произнес речь перед своими солдатами, которые были выстроены тут же, у могилы. Говорят, он сказал следующее: «Вы должны сражаться за Германию так же храбро и мужественно, как этот генерал за свою Россию!»
Затем, через переводчика, немецкий генерал предложил сказать слово пленным. Пленных выгнали из церкви и тоже выстроили напротив. Вышел некий комиссар, или командир, и сказал, что это поражение Красной армии временное, что рано или поздно победа будет нашей. И стал в строй.
Немцы назначили человека из местных жителей, который ухаживал за могилой командарма.
Как известно, Вязьма и окрестности наступающими войсками Западного фронта были освобождены в сентябре 1943 года. Лет десять тому назад я разыскал бывшего дивизионного разведчика, в то время лейтенанта, П.Г. Кузнецова. И он рассказал, что в августе 1943 года он со своей разведгруппой, имея задание произвести разведку местности в районе шоссе Юхнов — Вязьма, вышел к селу Слободка. Немцев в селе уже не было. Они ушли на восток, к Лосьмину. Местные жители рассказали, что в селе долгое время был концлагерь, и указали на здание церкви, обнесенное колючей проволокой. Рядом с церковью разведчики увидели могилу, убранную еловыми лапками. Местные жители сказали, что здесь лежит генерал Ефремов, командующий 33-й армией, который погиб прошлой весной в лесу неподалеку от Слободки, и что немцы его похоронили со всеми воинскими почестями.
Кто же был тот немецкий генерал, хоронивший тело командарма?
Дело в том, что Западная группировка 33-й армии действовала на стыке 4-й полевой и 9-й полевой армий группы армий «Центр». Обороной Вязьмы руководил командующий 9-й армией генерал Модель. В период активных наступательных действий группировок Западного и Калининского фронтов полевое управление 9-й армии находилось в Вязьме. Модель был из тех генералов, которые основное время проводили на передовой, непосредственно в воюющих частях. И его приезд в Слободку вполне мог совпасть с похоронами погибшего русского генерала. Район Слободки относился к зоне действий 4-й полевой армии. Но в этот период войска были так перемешаны, что одна из дивизий 9-й полевой вполне могла находиться в стороне от своего фронта. Шла операция по преследованию и уничтожению кочующего котла 33-й армии.
Вторая версия. Исследователи истории гибели 33-й армии утверждают, что чином, отдавшим распоряжение похоронить тело командарма Ефремова, был некий генерал Шмидт. А затем уточняют, что это был полковник Артур Шмидт, в то время начальник штаба 5-го армейского корпуса, а затем генерал-лейтенант, начальник штаба 6-й полевой армии фельдмаршала Паулюса. Однако, скорее всего, Артура Шмидта в тот период под Вязьмой уже не было. Но был здесь другой генерал Шмидт — Рудольф Шмидт, генерал-майор, командир 19-й танковой дивизии, которая как раз действовала в этот период против окруженной группировки 33-й армии.
Любопытно следующее. И Вальтер Модель, впоследствии фельдмаршал, и генерал-лейтенант Рудольф Шмидт покончили с собой так же, как и генерал Ефремов. Окруженные противником (Модель в Рурском районе — союзниками, а Шмидт под Белгородом — нашими танкистами), они застрелились из личного оружия.
Невольно вспоминается фрагмент из «Войны и мира» Л.Н. Толстого, когда Наполеон увидел лежащего среди своих солдат смертельно раненного Андрея Болконского и восхитился красотой его смерти…
Когда все средства были уже исчерпаны, когда командарм почувствовал, что силы могут оставить его и он уже не сможет распорядиться тем, чем еще имел волю распоряжаться, он вытащил из кобуры свой ТТ и приложил к виску…
Как известно, архив Западной группировки 33-й армии до сих пор не найден. Железные ящики с донесениями из штабов дивизий и боевыми приказами до сих пор лежат где-то в Шпыревском или Шумихинском лесу. И пока документы не найдены, последние дни Западной группировки, судьба штабной группы 33-й армии и командующего генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова до конца неизвестны. Новые и новые публикации не столько проясняют обстоятельства гибели командарма и штабной группы, сколько увеличивают количество возникающих вопросов, усугубляют их сложность. Не все вышедшие оставили свои воспоминания. Некоторые не сделали этого осознанно. Многие вообще не хотели вспоминать о том, что зимой — весной 1942 года они были в окружении под Вязьмой. Другие теряли самообладание и контроль над собой, когда им напоминали об этом. Психика у людей разная. Другие же оставили воспоминания. Кроме них, здесь публикуются также донесения, написанные бойцами и командирами в те апрельские дни, по выходе их из окружения. Стилистика документов сохранена.
Здесь свидетельства, в которые трудно поверить. В продолжение начатой в книге темы автор счел необходимым дать некоторые комментарии.
Из воспоминаний B.C. БОДРОВА, бывшего начальника артиллерии 113-й стрелковой дивизии
33-я армия наступала от Наро-Фоминского направления, овладела Боровском и Малоярославцем и преследовала противника в западном направлении. Примерно в конце января армия фронта вышла на рубеж Мосоловка — Ореховня — Износки.
Директивой фронта было приказано: привести войска в порядок, подтянуть тылы и быть готовыми перейти в дальнейшее наступление в общем направлении на Вязьму.
В первых числах февраля наша 33-я армия перешла в наступление, форсировала реку Угру и подошла на подступы к Вязьме. Соседним армиям нашего фронта этого сделать не удалось. Воспользовавшись этим, гитлеровцы подтянули свежие резервы, предприняли контратаки по обоим флангам нашей армии и, соединившись, отрезали нас от остальных армий фронта. Наши тылы были отрезаны, и мы оказались в окружении.
Но командующий 33-й армией генерал Ефремов не привык оглядываться назад, и армия продолжала наступать на Вязьму. Противник подтянул свежие силы и приостановил наше дальнейшее наступление. Перерезав железную дорогу Вязьма — Лосьмино, армия заняла круговую оборону на подступах к городу Вязьме на линии ст. Колотовка — Лосьмино — Волоста — Знаменка — Дмитровка — Казенки — Рыжково, то есть в треугольнике: железная дорога Вязьма — Москва, Вязьма — Брянск и западный рукав реки Угры.
Ставка Верховного Главнокомандования нам приказала удерживать занимаемое положение, привлечь на себя большие силы противника с тем, чтобы облегчить остальным армиям переход в наступление и одновременно вызволить нас из окружения.
33-я армия под Вязьмой в полном окружении вела ожесточенные бои в течение двух с половиной месяцев. Противник решил уничтожить части нашей армии. Подтягивая все новые силы, он каждый день, как правило утром и вечером, предпринимал атаки с различных направлений.
