франки не могли уже рассчитывать на столь же активную поддержку со стороны восточных христиан. Желание удержать города и земли византийской Сирии и Киликии обрекало франко-нормандских крестоносцев на неминуемое столкновение с империей ромеев. Графы Эдессы, чьи владения также охватывали территории, недавно принадлежавшие Византии, смогли остаться в стороне от открытых конфликтов с империей, сосредоточившись на войнах с сельджукскими эмирами и армянскими князьями. В то же самое время удерживавшие Антиохию, Таре и Мамистру нормандцы с первых дней были вовлечены в ожесточенную войну с ромеями, став первыми крестоносцами, которые поставили знак равенства между войнами с мусульманами и восточными христианами. Вполне естественно, что подобное вовлечение в войну с Ромейской державой требовало переоценки отношений к восточным, в особенности — византийским христианам [745]. Боэмунд, как и его отец, и его итальянские кузены, стремился возвести свое государство на покоренном византийском пространстве. С утверждением Боэмунда в Антиохии, восточные провинции Византии и те земли, на которые претендовала империя, превращались в добычу, в объект для завоевания и обогащения, а населявшие эти земли византийские христиане — в потенциальных противников или подданных, на верность которых полагаться не приходилось.
Экспансия новообразованного княжества Антиохийского в период правления первых двух нормандских князей (Боэмунда I и Танкреда) проходила, во многом, именно за счет византийских территорий. Тенденция эта была заложена уже на заре Боэмунда I, который сразу же проявил готовность вести свои войска как против сельджукских эмиров Сирии, так и против подданных ромейского василевса, в равной степени стремясь к завоеванию как мусульманских, так и христианских владений. В 1099–1100 гг. князь Антиохийский четыре раза вступал в вооруженные столкновения с мусульманами [746] и четырежды — с ромеями (трижды агрессорами выступали нормандцы, один раз — империя). Летом 1099 г. к берегам Сирии прибыла пизанская эскадра, состоявшая из более чем сотни кораблей. Вел ее архиепископ Пизы и новый папский легат на Востоке — архиепископ Даимберт. Встретив корабли в гавани Св. Симеона, Боэмунд заключил союз с пизанским архиепископом и вскоре франко-нормандские войска и итальянские корабли выдвинулись к Латакии, крупнейшему портовому городу Сирии, вновь ставшему частью Ромейской державы.
В годы Первого крестового похода этот населенный преимущественно греками и мелькитами город несколько раз переходил из рук в руки и уже имел сложный опыт отношений с латинянами. Согласно «Алеппской хронике» Кемаль ад-Дина, в августе 1097 г. Латакию отбила у мусульман латинская эскадра, состоявшая из 22 кораблей [747]. Если учесть, что, по словам Кемаль ад-Дина, латиняне не только выбили сельджуков, но и приступили к самочинному разграблению города, можно предположить, что «освобождение» Латакии было делом рук принявших крест фламандских и северофранцузских пиратов Гвинмара Булоньского. Это соответствует версии, изложенной в «Иерусалимской истории» Альберта Аахенского [748]. Очевидно, Латакия недолго находилась во власти фламандских паломников-пиратов, т. к. вскоре в гавань вошли присланные Алексеем I Комниным корабли, на борту которых, помимо ромеев, находились и имперские наемники англосаксы. По словам Альберта Аахенского, когда Гвинмар, «его воины и соратники-пираты наслаждались отдыхом и щедротами города, их преднамеренно атаковали туркополы и воины греческого царя; цитадель города была отвоевана, а Гвинмар брошен под стражу, в темницу» [749]. Крупнейший греко-мелькитский город Сирии вновь перешел под власть василевса, а плененного ромеями Гвинмара впоследствии пришлось выкупать его земляку — герцогу Готфриду Бульонскому [750].
В период осады Антиохии, когда христиане Сирии с ужасом ожидали прибытия армии эмира Кербоги, гарнизон и жители Латакии обратились за помощью к герцогу Роберту Нормандскому, войска которого вошли в город [751]. Однако герцог Роберт так терзал жителей Латакии непомерными поборами, что вскоре против него вспыхнуло восстание. По словам Гвиберта Ножанского, «когда жители города не могли уже вынести податей, наложенных этим блудным человеком, они изгнали его воинов из цитадели и освободились от его власти» [752]. К началу 1099 г. Латакия вновь находилась исключительно в ромейской власти, подчиняясь дуке Кипра — Евмафию Филокалу [753]. Но изгнавшим герцога Роберта грекам и мелькитам Латакии предстояло столкнуться с другим и намного более способным нормандцем, который отнюдь не собирался покидать пределы Ближнего Востока, и который видел их город в качестве составной части своего государства.
В августе 1099 г. войска князя Боэмунда I Антиохийского и пизанская эскадра архиепископа Даимберта подошли к Латакии. Нападение на византийский город было стремительным и хорошо спланированным; атаки велись как с моря, так и с суши. В Латакии находились две приморские башни, с двух сторон контролировавшие вход в гавань, которая, подобно константинопольской бухте Золотого Рога, перекрывалась цепью. Благодаря энергичным атакам франко-нормандского рыцарства и итальянских моряков, обе башни оказались во власти Боэмунда. Согласно повествованию Альберта Аахенского: «Боэмунд, чья алчность и жажда величия были неутолимыми, после долгой осады захватил Латакию, город, населенный греческими католиками. При поддержке пизанских и генуэзских кораблей он захватил две городские башни, расположенные у моря, цитадели, которые некогда принимали подати от моряков. Частью вырезав, частью ослепив католических стражей города (т. е. ромейских воинов. — С. Б.), он сбросил их тела с башен. Но пизанцев и генуэзцев не стоит слишком строго винить за эти преступления, ведь они были введены в заблуждение, услышав от Боэмунда (…) что латакийцы на самом деле дурные, пронизанные злом люди и преступные враги христиан; тем самым он пробудил в них ненависть к горожанам и подбил их на осаду города» [754]. Если же учесть, что пизанские моряки Даимберта, по пути в Святую землю разоряли греческие острова (Корфу, Левкаду, Кефалонию, Закинф, Самос), атаковали Кипр и вели бои с византийским флотом [755], Боэмунду вряд ли требовалось вводить их «в заблуждение», чтобы привлечь к нападению на византийских христиан [756]. Захватив приморские башни, антиохийский князь и пизанский архиепископ приступили к осаде самого города. Высокие крепостные стены, частично окруженные рвами, представляли собой серьезную преграду, однако нормандцы, при помощи итальянских моряков, смогли возвести два передвижных моста, которые были переброшены через ров, так что осаждавшие могли «с легкостью подступать к самим стенам; так терзаемый город должен был в ближайшее время сдаться Боэмунду» [757]. В это же время в Антиохию прибыло византийское посольство, которое возглавлял хорошо знакомый крестоносцам имперский военачальник Мануил Вутумит [758]. Мануил безуспешно пытался убедить Боэмунда отказаться от осады Латакии; князь Антиохийский, предвкушая неминуемое падение осажденного города, отослал императорского посла, прервав переговоры [759].
Однако успешно развивавшаяся осада Латакии была неожиданно сорвана благодаря вмешательству других христианских посредников, с которыми Боэмунд уже не мог не считаться. В конце августа близ Джабалы лагерем встали войска возвращавшихся из Палестины крестоносцев
