Ознакомительная версия.
3 декабря 1876 года она действительно родила мальчика, но недоношенного, семимесячного и очень слабенького. Десятилетняя сестра стала его крестной матерью.
До пяти лет Коля не ходил, дни, когда он бывал здоров, становились для семьи праздниками, но выпадали такие дни редко — одна болезнь сменяла другую. Больше всего пугали близких приступы конвульсий, случавшиеся все чаще. Зато в интеллектуальном развитии мальчик даже опережал сверстников: в пять лет уже прекрасно говорил по-французски, проявлял явные способности к рисованию, с необычной для его возраста серьезностью относился к религии.
В 1886 году Екатерина и Николай потеряли родителей: отец скончался 18 октября от болезни сердца, мать — 13 ноября от чахотки, которой страдала несколько лет. Похоронили их на Смоленском кладбище. Мальчик очень тяжело переживал смерть родителей, на нервной почве у него развилась эпилепсия. На двадцатилетнюю Екатерину свалились заботы о больном брате и хлопоты по хозяйству, которое перед смертью отца пришло в полный упадок. Ей ничего не оставалось, как продать богатую обстановку родительского дома и переехать в самую скромную и дешевую квартиру. У нее было только одно непременное требование к новому жилищу: оно должно быть рядом с Введенской церковью. В двухэтажном деревянном домике на Большой Белозерской улице (сейчас улица Воскова) она нашла крошечную квартирку из одной перегороженной комнаты и кухни. Зато окно выходило прямо на Введенскую церковь и на окружавшие ее березы. Это так радовало больного мальчика.
Катя полностью посвятила себя уходу за братом — она все еще надеялась, что найдет врача, который сумеет вылечить Колю. Обращалась ко всем светилам столичной медицины, добралась даже до знаменитого Петра Александровича Бадмаева, попасть к которому было почти невозможно. Ей сочувствовали, но не скрывали: мальчик неизлечим. Николаю и в самом деле становилось все хуже и хуже. Последняя надежда была на Ивана Михайловича Балинского, профессора Военно-медицинской академии, основателя кафедры психиатрии и первой в России специализированной больницы для психических больных. Но и Балинский не смог ее утешить. Он с горечью признал, что бессилен, предупредил, что она должна готовиться: Колю ждет паралич и скорая смерть. Через четыре года после кончины родителей — четыре года безнадежной борьбы за жизнь — у Коли отнялись руки и ноги. Он угасал на глазах. В ночь на 3 декабря 1890 года (на следующий день ему должно было исполниться четырнадцать лет) с ним случился такой сильный припадок, каких еще не бывало. Сестра думала, что это конец. Но после припадка ему было видение: перед ним явились Богоматерь и святитель Николай. Богородица ласково посмотрела на мальчика и сказала: «Поезжай в часовню, где упали монеты, шестого числа ты исцелишься, но ранее никому не говори».
Эта часовня, где упали монеты, стояла на берегу Невы в Стеклянном городке, построенном для рабочих стеклянного завода, сооруженного еще по распоряжению князя Потемкина рядом с его мызой «Озерки». Была часовня освящена во имя Тихвинской иконы Божьей матери, а икону суздальской работы Богоматери «Всех скорбящих Радость» пожертвовал часовне купец, возвращавшийся из столицы в Ладогу, застигнутый бурей и спасшийся, причалив к берегу как раз у часовни.
Но это было давно. А в то время, о котором идет речь, часовня была очень бедна и приходила в окончательный упадок. 23 июля 1888 года во время грозы в нее ударила молния. Пожар потушили, и после того, как дым немного улегся, люди увидели: сгорело все, а икона Божией Матери «Всех скорбящих Радость» не только не сгорела, но и обновилась. Лик Богородицы просветлел. Стоявшая рядом медная кружка для пожертвований разбилась вдребезги, и несколько грошиков прилепилось к иконе. Весть об этом чуде мгновенно разнеслась по Петербургу, и толпы людей устремились в часовню.
Вот к этой-то иконе с грошиками и повезла Катя умирающего брата. Боялась, не довезет, но отказать мальчику в последней просьбе не могла (была уверена, что просьба последняя). Дорогой с ним случились жестокие припадки. Когда она на руках внесла Колю в часовню, он был без чувств. Но начали читать Евангелие, и он пришел в себя, его подняли и приложили к иконе. Вдруг только что умиравший мальчик перекрестился и встал на ноги. С тех пор Николай Грачев стал совершенно здоровым человеком.
Что же до исцелившей его иконы, то в конце XIX века, уже после исцеления, в честь чудотворной иконы была построена великолепная каменная церковь, которая стала одной из самых посещаемых в Петербурге. Добирались до нее не только посуху, но и по Неве: во время навигации было налажено сообщение на катерах и пароходах. Не раз ездила в Скорбященскую церковь Анна Андреевна Ахматова:
Паровик идет до Скорбящей,
И гудочек его щемящий
Откликается над Невой.
В 1932 году Скорбященскую церковь постигла та же участь, что и Введенскую, и многие, многие другие…
А в 1909 году специально для иконы освятили самую большую в России часовню — она вмещала до восьмисот человек. Архитекторы так искусно расположили несущие конструкции, что образ Богородицы был хорошо виден стоящим в любом месте часовни. Она сохранилась до наших дней и в 1991-м была возвращена церкви. Сейчас в ней хранится список с чудотворного образа, а саму икону верующим удалось спасти (экспроприаторы позарились только на драгоценную ризу), в конце сороковых годов ее передали в Свято-Троицкую церковь, которую издавна называют «Кулич и Пасха».
Но вернемся к брату и сестре Грачевым. Слух о чудесном исцелении разнесся по всей России. Одни поспешили со своими бедами к чудотворной иконе, другие — на Большую Белозерскую.
Кое-кто не верил в чудесное исцеление, но поговорив с соседями, на глазах у которых все ухудшалось и ухудшалось Колино здоровье, и вдруг в одночасье. Среди сомневавшихся был сам обер-прокурор Священного Синода Константин Петрович Победоносцев.
Он вообще мало кому верил. Но самое внимательное изучение свидетельств и фактов не оставило места сомнениям. Ошеломлены происшедшим были Бадмаев и Балинский — они ведь обследовали мальчика, и оба, независимо друг от друга, вынесли один вердикт.
Екатерина просила нигде не печатать о случившемся. Однако 8 апреля 1891 года в «Церковных ведомостях» появилась статья «Чудо милости Божией», подробно рассказавшая о болезни и исцелении Николая Грачева. Рассказали своим читателям о чуде в Скорбященской часовне газеты «Свет», «Петербургский листок» и даже немецкая «Херольд». Может быть, именно эти публикации и сыграли решающую роль в дальнейшей жизни Екатерины Грачевой.
Прочитав статью в «Церковных ведомостях», настоятель Троице-Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий (Малышев) приехал на Белозерскую. Брат и сестра рассказали ему обо всем, что с ними случилось. Отец Игнатий выкупил дом, в котором Николаю явилась Богородица, освободил комнату, где случилось чудо, повесил в ней образа, поставил аналой.
К. П. Победоносцев
Потом он будет часто приезжать сюда служить молебны. Он говорил, что хочет сохранить в святости место явления Пресвятой Богородицы. А еще считал своим долгом опекать Грачевых. За Николая можно было особенно не волноваться, он нашел свою стезю — серьезно принялся за учение, поступил в рисовальную школу Общества поощрения художеств (потом уйдет в монастырь, будет расписывать храмы).
А вот Екатерина… Отец Игнатий чувствовал, что у нее — высокое предназначение. Для начала записал ее в члены Императорского человеколюбивого общества, поручил заняться обследованием жилищ бедняков. Она увидела совершенно другую жизнь, и душа ее исполнилась сострадания. Вскоре записалась еще и в Общество помощи бедным и больным детям. Днем ходила по домам бедняков, а вечером учила детей, которым учение давалось с трудом, а денег на репетиторов у родителей не было. Ей часто приходилось сталкиваться с неполноценными детьми. Жалость к ним разрывала ее сердце.
Услышав рассказы Екатерины о несчастных, отец Игнатий благословил ее на помощь больным детям в память исцеления брата и предложил создать для них приют. Священный Синод благословил доброе начинание и принял решение учредить церковный приют для детей-идиотов и припадочных. Так стараниями архимандрита Сергиевой пустыни и Екатерины Грачевой в России было положено начало попечению об умственно отсталых. Сохранился дневник Екатерины Константиновны Грачевой «Тридцать шесть лет среди больных детей». Вот только одна запись из этого поразительного документа: «Восьмое октября (1854 г.). Как я хорошо помню этот день, столь знаменательный в моей жизни! Накануне я все разложила, приготовила для приема детей и, довольная, пошла спать. Вдруг напал на меня страх, сомнение. Была минута, когда я решилась от всего отказаться и опять жить для брата, как обещала отцу… Помолясь, вернулась успокоенная: ведь в память исцеления брата принимаюсь я за этот труд».
Ознакомительная версия.
