Вильне, король отправился в Гродно; помышляя о будущем походе и зная, что сейм можно будет созвать только позднее, и что в случае, если утвердят на нем налог, то он будет собран никак не скоро, он, чтобы не быть вынужденным терять время благоприятное для ведения войны, стал уже в то время искать способов занять денег частным образом.
Кроме маркграфа Георга Фридриха, герцога Прусского, он обратился с просьбою дать ему заимообразно денег для этой войны к курфюрстам Августу Саксонскому и Иоганну Фридриху Бранденбургскому. Он думал, что устроив это, он сразу достигнет двух вещей: выразит свое к ним доверие во всем, а ссылкою на сочувствие их в чужом для них деле подействует на сословия (станы), собравшияся на сейме, и возбудит в них тем большую охоту продолжать войну, начатую в их интересах. Данные ими в долг на известный срок деньги доставлены были уже по окончании сейма и, после продления срока, были уплачены в надлежащее время. В это время низовые казаки с Иваном Оришовским (Joh. Orisovius), опустошая с другой стороны Московскую область вплоть до Стародуба и раззорив на весьма обширном пространстве окрестности, предали пламени и город, и некоторые внутренние укрепления крепости; затем, сделав нападение на Почепово и будучи отбиты от крепости, вернулись назад, угнав все-таки большую добычу. Вслед за королем в Гродно отправились и уполномоченные г. Риги. Этот город был взят Сигизмундом Августом под покровительство на таких условиях, которые сильно умаляли право и величие королевской власти в отношении к нему, и были повидимому составлены более для блеска самого города, нежели для его пользы. Так как король при таких условиях хотел считать Рижан не столько подданными, сколько союзниками, то уже и раньше, при прежних походах, город [164] чрез послов вел переговоры относительно точных условий касательно подчиненности. Во время этого похода в Дрогичине наконец окончено было дело и король отправил туда Яна Дмитрия Соликовского (Demetrius Solikovuis), чтобы тот, приняв под власть город, взял бы с него присягу на верность королю. Прежде всего поднялся вопрос об установлении таможенных сборов. Вся почти торговля города Риги держится на судоходстве по реке Двине, а вследствие прежних побед короля последняя стала свободною в большей части своего течения; дело было в таком положении, что кроме Кокенгаузена, Ашерадена, Леноварта, находившихся еще в руках неприятелей, теперь ничто не мешало плаванию по Двине. На этом основании король считал справедливым, чтобы эта торговля, ради которой Польское королевство понесло столько усилий и расходов и благодаря которой город Рига и частные люди получат возможность увеличить свое благосостояние, доставила также некоторую выгоду и королевству Польскому; он не хотел, чтобы без этого условия вся торговля туда была перенесена. Благоразумные люди, хорошо зная, что государство не может существовать без податей и налогов и что справедливость всего скорее допускает установление их в тех провинциях, которые приобретаются вновь войною, наконец согласились на то, чтобы установить пошлину для всех, идущих из-за моря товаров, и чтобы две части из доходов с нее поступали безусловно королю, третья городу на ремонт гавани и пристаней. Оставался не решенным вопрос об имениях, принадлежавших некогда архиепископской власти, а также о вале, выстроенном городом против крепости и о некоторых других предметах; решение относительно этого было отложено до прибытия в названные места самого короля. В то время, как король находился с войском в Московской области, Иоанн III, король Шведский, отправил флот к Нарве, но, так как дела Москвитян [165] в то время в той стороне шли хорошо, то флот этот, сжегши несколько рыбацких построек на берегу, без успеха принужден был вернуться назад. В это время король прибыл на сейм в Варшаву. Он убеждал сословия поддержать всеми средствами успехи, приобретенные в последнем походе и не только радоваться победе, но и воспользоваться ею; если, по их мнению, не следует даже желать или надеяться покорения всей Московской области, этого обширнейшего государства, не смотря на то, что уже является весьма большая к тому возможность, то советовал по крайней мере не класть оружия до тех пор, пока не возьмут себе всю Ливонию, которую поставили себе уже сначала целью войны, как достойную награду за свои труды, чтобы вместе с тем оставить потомству памятник своего мужества. Король указывал и на то большее неудобство, что его самого ежегодно вызывают в королевство для присутствования на сеймах, собираемых ради податей, а между тем войско от непрерывных походов утомляется, неприятелям же дается время отдохнуть и собраться с силами и кроме того, так как налоги собираются слишком медленно, то по необходимости пропадает много удобных случаев от этой задержки для успешного ведения войны; для избежания подобных неудобств он просил разрешить двухгодовой налог. Сословия соглашались на налог, но не расположены были принять предложение относительно срока, на который его требовали. Прежде чем приступить к какому либо иному делу, они представили королю изложенные письменно пункты, относительно которых они желали, чтобы изданы были законы, и просили, чтобы таковые были утверждены в предлагаемом ими виде. Ответ на это дан был таков: все, что считается возможным уступить, будет уступлено, иное будет смягчено посредством толкования, но большая часть пунктов будет отложена до другого времени. Получив такой ответ, по прошествии [166] нескольких дней они снова написали тоже, что и раньше было письменно представлено, не приведя никаких других доводов против королевской декларации. Выбрав несколько человек из сената и равным образом из посольской избы (из среды земских послов), король поручил им разобрать с надлежащею с обеих сторон умеренностию те дела. Все то, что коммиссиею с общего совета было постановлено, было снова письменно передано в посольскую избу, но земские послы по прошествии нескольких дней опять навязывают, как это и прежде сделали, все тоже свое писание королю. Между тем приближался к концу определенный законами срок сеймовых заседаний. Поэтому наконец на известных условиях последовало соглашение, и были обнародованы конституции (постановления) относительно тех вопросов. После этого сейм разрешил королю сначала обыкновенный налог, но потом, когда король стал доказывать, что этого ему никак не будет достаточно и ссылался при этом отчасти на приведенные выше причины, равно как и на то, что еще не все жалованье солдатам уплачено, а между тем у названных выше государей и других частных лиц сделаны новые долги, и нужно приготовляться к новой войне; тогда они утвердили двойной налог сперва с тем условием, что взимание оного прекратится тотчас с заключением мира, а затем, когда король отверг и это
