Стейси обернулся ко мне.
- Шафтер, я бы поехал вниз вдоль Кривого ручья. Чуть дальше можно повернуть, а потом - махнуть в горы. Нужно уносить ноги отсюда.
- Стейс, - заговорил Этан, - если обойти озеро Мокасин, можно переправиться через устье Литл-Уинд и двинуться в сторону Медвежьей горы. А потом отправимся вниз по Полынному ручью.
- Годится, Стейси? - спросил я.
- Никогда так не ходил. - Он пожал плечами. - Но почему бы не попробовать.
Этой дороги индейцы не знали. Нас вел Этан.
Мы ехали на высоте примерно десяти тысяч футов над уровнем моря. Проезжали леса строевых сосен и елей и осиновые рощи, видели дикие цветы, которые уже открывали лепестки, и заплатки зеленой травы посреди голых скал. Вершины все еще были в снегу, а в тенистых каньонах высота снега достигала восьми футов. И все же снег уже таял.
Попадались склоны, на которых могучие ветры скосили вековые деревья, словно луговую траву, лишь кое-где посреди бурелома торчали редкие мертвые стволы.
Этан ехал впереди. Через несколько сотен ярдов он вдруг свернул с тропы. Мы оказались в плоской расселине между скал, где огромные серые валуны, отполированные льдом и ветрами, нахмурили свои каменные лбы над зеленью молодой травы. Через расселину мы выехали к Полынному ручью. Там, в осиновой роще, мы устроили стоянку.
Костер уже горел, а кофе варился. Я отошел в сторону, нашел укрытое место между деревьев с хорошим обзором, и уселся так, чтобы наблюдать за окрестностями. Обычно в таких местах есть на что посмотреть, но, заглядевшись на какого-нибудь зверя, можно и скальпа лишиться.
Ничего подозрительного я не увидел. Коротышка Бык, который меня сменил, - тоже, если не считать воровок-соек, которые прыгали вокруг нашей стоянки с ветки на ветку, с камня на камень, норовя что-нибудь украсть.
Перед рассветом мы двинулись дальше по той тропе, на которую вывел нас Этан, а потом пересекли долину в направлении на Уинд-Ривер. Еще только забрезжил рассвет, когда мы поднялись на гряду и стали спускаться в новую долину.
- Этан, - сказал Стейси, - разве там не Бычье озеро?
Внизу по правую руку и вправду поблескивало озеро.
- Угу. Индейцы называют его Ревущим. По преданию шошонов, несколько индейцев однажды охотились там на белого бизона. Это был волшебный бизон. Они загнали его на лед, чтоб там догнать, убить и содрать с него шкуру. А бизон провалился на льду и утонул. Когда ветер ломает лед, на озере раздается что-то вроде стона или рева. Шошоны утверждают, что лед пучится от бизоньей злобы и что эта злоба и ревет.
Мы долго пробирались сквозь бурелом, через груды валунов и непролазный кустарник у подножия горы, и только на закате нам удалось напоить лошадей в реке. Пока можно было видеть, доехали до горы Кроухарт и устроили возле нее стоянку.
- Здесь была большая битва между индейцами, - сказал Стейси. - Шайены, большебрюхие и арапахо дрались с шошонами. Говорят, что вождь шошонов съел сердце вождя кроу.
- Когда это было? - спросил я.
- Кажется, лет двенадцать назад. Но что Вашаки здесь воевал, я знаю точно.
- Это он съел сердце? - спросил я.
- Меня при этом не было. Но они и вправду так делают. Считается, что храбрость врага переходит к тому, кто его съел.
- Завтра мы будем ночевать у гор Оул-Крикс, - сказал Этан. - Если не потеряем скальпы раньше. Тут края интересные.
- Горы на севере, это не Абсароки?
- Отличные места! - сказал Стейси. - Я там однажды зимовал. А Джон Колтер с дружками так просто там и поселился... Очень красивый край... Суровый, конечно. Но нигде нет мест красивее, чем Абсароки.
На следующий день мы ехали через заросли полыни, внимательно осматриваясь. Видели следы неподкованных лошадей. Несколько раз попадались и бизоны, но их было немного - они бродили поодиночке. Здешние бизоны редко собираются в большие стада, как те, что живут восточнее. Но все же одно стадо мы увидели, похоже, там было не меньше тысячи голов.
Мы направлялись к ущелью, вел нас Этан. У самого входа в ущелье он вдруг остановил нас.
- Стейси? Что думаешь? - спросил он.
- Ничего хорошего. Терпеть не могу ущелий. Как-то все чересчур просто.
- Тут очень глубокое ущелье, и я вовсе не настаиваю, чтобы мы туда лезли.
- На запад от него, в горах, что ближе к Оул-Крикс, есть дорога, заговорил Урувиши. - Она заброшена, но она есть.
- Я за нее, - сказал я. - Я доверяю старику. Если бы он плохо соображал, не прожил бы так долго.
Теперь нас вел Урувиши. Мы двигались к горам. Этан нагнал меня.
- Если они наверху, запросто смогут нас заметить, - сказал я.
- Конечно. Индейцы обязательно заметят. Их глаза изучали эти места с самого детства. Они увидят даже легкое облачко пыли, которое мы с тобою не заметили бы никогда.
Вслед за Урувиши мы нырнули в глубокую ложбину, поросшую полынью. Дальше стеной стояли кедры. Урувиши, не замедлив ход коня, въехал в самую чащу. Перед нами возвышалась песчаная гряда. Мне казалось, что ее следует объезжать слева, но Урувиши повел нас вправо. И гряда, и кедры мгновенно скрыли нас от глаз возможного наблюдателя. Наши передвижения никому не были теперь видны. Мы ехали к западу, удаляясь от подозрительного ущелья.
Гряда становилась все выше, каменистей, местами попадались вкрапления песчаника. Этан показал влево.
- Мне кажется, там Красное плато. Я слыхал про эти места от Эда Роуза и Колтера. А вот откуда старик все это знает, ума не приложу.
Урувиши натянул поводья. Он тщательно осмотрел каменную гряду справа от нас и поднял глаза к двум наивысшим ее точкам, двум высоким утесам. Потом поехал по гряде вверх, направляясь к узкому проходу между утесами. Тропы мы там не видели, но Урувиши вел нас уверенно и быстро.
Мы не пылили, потому что ехали по камням под прикрытием скал. Как только мы достигли высшей точки гряды, между утесами открылась узкая расселина, уходящая круто вниз. Урувиши, подобно тени, скользнул туда. Мы за ним, и через несколько минут мы уже выезжали в широкую долину, ту самую, которую мы намеревались пересечь. Урувиши привел нас сюда, повинуясь какому-то древнему воспоминанию, тому, что слышал когда-то у костра.
Мы не встретили никаких следов, кроме звериных. Получилось, что ущелье осталось в стороне, мы объехали его, сделав небольшой крюк.
Стейси натянул поводья.
- Этан, глянь-ка!
Мы все посмотрели туда, где, по нашим предположениям должен был быть выход из ущелья. Там, над горами и лесом, поднималась в небо тоненькая струйка дыма.
- Терпеть не могу эти ущелья, - сказал Этан.
Глава 45
Умение двигаться вперед, осознавая опасность, - мой главный дар. Не знаю, кому я им обязан, да и знать не хочу. Просто хорошо, что он есть. Редко кому удается жить настоящим, люди склонны заглядывать вперед или погружаться в прошлое, я и сам расположен к этому. Но, к счастью, одновременно я умею жить и настоящим моментом: ощущать, видеть, слышать и хранить бдительность.
Я прочел много книг, но, слава Богу, не отдал себя целиком умственным изысканиям. Большая часть жизни, причем далеко не самая плохая, покоится вне разума.
Мы ехали вперед, и меня, как и всех нас, беспокоил тот дымок позади. Он сигнализировал, что мы не избежали опасности, а также и то, что нас будут выслеживать и непременно найдут наши следы. Индейцам для этого не нужно много времени.
Но я чувствовал не одну только тревогу. Сердце мое билось в едином ритме с топотом копыт. Я вдыхал запах примятой полыни, сломанного кедра, ощущал вкус пыли на губах, впитывал солнечный свет и прохладу ветра, пахнувшего из темной глубины каньона.
Великолепный купол неба, далекое пурпурное мерцание гор, мощь лица старого Урувиши, гордая стать Коротышки Быка, ощущение ног в стременах и приклада ружья под рукой - все это вместе и каждое в отдельности, - было необыкновенно красивым.
Жить не значит просто существовать. Это не значит ожидать, когда наступит пора ужинать, лечь в постель, выпить в салуне. Жить - это значит делать все это, но еще и ощущать завораживающие мгновения между такими событиями. Жить - это значит чувствовать, а чувства порой сильнее, чем разум. По крайней мере, в какие-то моменты. Иногда лучше просто чувствовать, просто быть.
Мы миновали северные отроги Оул-Крикс и теперь ехали через плоскогорье в сторону террасы Вагонхаунд. Мы постепенно приближались к старинному храму, построенному в незапамятные времена. Думаю, каждый из нас представлял себе свой храм, они только назывались одинаково. Когда люди обозначают свою цель всего лишь точкой на географической карте, они далеки от истины - у каждого из них своя цель, хоть и стремятся они в одно и то же место.
Я ехал к переломному пункту своей жизни. Я не понимал, откуда ко мне пришло это, и все же твердо знал, что это так. Почему Лечебное колесо так притягивает меня? Атавистическая память? Может, в прежних жизнях я уже бывал на этом месте? Или мое собственное давнее воспоминание, спрятанное глубоко в моей плоти и крови, зовет меня туда?
