накладывал фон, обычно золотой или голубой, заполнял его красками и украшал фон и границы изящными и тонкими формами. Сначала он просто разрабатывал начальную букву главы или страницы; иногда он создавал портрет автора; затем иллюстрировал текст рисунками; наконец, по мере совершенствования своего искусства он почти забывал о тексте и распускался в роскошном орнаменте, беря геометрический или цветочный мотив, или религиозный символ, и повторяя его в лабиринте вариаций, пока вся страница не становилась великолепием цвета и линии, а текст не казался вторжением из более грубого мира.
Иллюминирование рукописей практиковалось в фараоновском и птолемеевском Египте, а затем перешло в эллинистическую Грецию и Рим. В Ватикане хранится «Энеида», а в Амброзианской библиотеке в Милане — «Илиада», обе приписываются к четвертому веку и полностью классические по орнаменту. Переход от языческой миниатюры к христианской прослеживается в «Топографии христианской» Космы Индикоплевста (ок. 547 г.), который заслужил свое прозвище, отправившись в Индию, а славу — пытаясь доказать, что земля плоская. Самая древняя из сохранившихся религиозных миниатюр — «Бытие» V века, хранящаяся в Венской библиотеке; текст написан золотыми и серебряными буквами на двадцати четырех листах пурпурного пергамента; сорок восемь миниатюр, выполненных белым, зеленым, фиолетовым, красным и черным цветами, изображают историю человека от грехопадения Адама до смерти Иакова. Столь же прекрасны «Иешуа Ротулус» (Малый свиток Книги Иисуса Навина) в Ватикане и Книга Евангелий, иллюминированная монахом Рабулой в Месопотамии в 586 году. Из Месопотамии и Сирии пришли фигуры и символы, которые доминировали в иконографии, или живописи, византийского мира; повторяясь в тысяче форм в мелких искусствах, они стали стереотипными и условными и привнесли смертельную неизменность в византийское искусство.
Любящий блеск и постоянство, византийский художник сделал мозаику своим любимым средством. Для полов он выбирал тессеры из цветного мрамора, как это делали египтяне, греки и римляне; для других поверхностей он использовал кубики стекла или эмали всех оттенков, вырезанные разных размеров, но обычно площадью в восьмую часть дюйма. Иногда к кубикам примешивались драгоценные камни. Мозаика часто использовалась для изготовления переносных картин или икон, которые устанавливались в церквях или домах, или брались с собой в путешествия в качестве вспомогательных средств для набожности и безопасности; предпочтительно, однако, мозаичист стремился к более широким масштабам церковных или дворцовых стен. В своей мастерской, на холсте с цветным рисунком, он предварительно укладывал свои кубики; и здесь его искусство напрягалось, чтобы сразу же под его рукой получить точную градацию и плавление цветов, которые должны были почувствовать другие глаза с большого расстояния. Тем временем на покрываемую поверхность наносился слой тяжелого цемента, а затем слой тонкого цемента; в эту матрицу мозаичист, следуя модели холста, вдавливал свои кубики, обычно со срезанными гранями спереди, чтобы поймать свет. Предпочтение отдавалось изогнутым поверхностям, таким как купола, а также воронкам или полукуполам апсид, похожим на раковины, поскольку они в разное время и под разным углом улавливали различные виды смягченного и затененного света. Из этого кропотливого искусства готика черпала вдохновение для создания витражей.
Такое стекло упоминается в текстах пятого века, но ни одного примера не сохранилось, и, очевидно, пятно было внешним, а не плавленым.41 Стеклорежущему и выдувному искусству уже тысяча лет, и Сирия, самая ранняя из известных родина этих ремесел, все еще оставалась их центром. Искусство гравировки на драгоценных металлах и камнях ухудшилось со времен Аврелия; византийские геммы, монеты и печати имеют относительно плохой дизайн и качество изготовления. Тем не менее ювелиры продавали свои изделия почти всем сословиям, ведь украшения были душой Византии. В столице было множество мастерских ювелиров и серебряных дел мастеров; золотые пиксы, потиры и реликварии украшали многие алтари, а серебряные тарелки украшали столы богатых домов.
В каждом доме, почти в каждом человеке были какие-то текстильные изделия. Египет лидировал в производстве тонких, многоцветных, фигурных тканей — одежды, занавесок, покрывал и занавесок; копты были мастерами в этих областях. Некоторые египетские гобелены этого периода почти идентичны по технике исполнения гобеленам Гобеленов.42 Византийские ткачи изготавливали шелковые парчи, вышивки, даже вышитые саваны — лини, реалистично расписанные чертами умерших. В Константинополе человека узнавали по одежде, которую он носил; каждое сословие ценило и защищало какую-то отличительную изысканность в одежде, и византийская ассамблея, несомненно, сияла, как павлиний хвост.
Музыка была популярна среди всех сословий. Она играла все большую роль в церковной литургии и помогала соединить эмоции с верой. В четвертом веке Алипий написал «Музыкальное введение», сохранившиеся части которого являются нашим главным руководством по музыкальной нотации греков. В том же веке ноты были заменены абстрактными знаками, неймами; Амвросий, очевидно, ввел их в Милане, Иларий — в Галлии, Иероним — в Риме. Примерно в конце пятого века Роман, греческий монах, сочинил слова и музыку гимнов, которые до сих пор составляют часть греческой литургии и никогда не были превзойдены по глубине чувств и силе выражения. Боэций написал сочинение De Musica, обобщив теории Пифагора, Аристоксена и Птолемея; этот небольшой трактат использовался в качестве учебника по музыке в Оксфорде и Кембридже вплоть до наших дней.43
Чтобы понять восточное искусство, нужно быть восточным человеком. Для западного человека суть византинизма заключается в том, что Восток стал верховным в сердце и голове Греции: самодержавное правление, иерархическая стабильность классов, застой в науке и философии, доминирующая в государстве церковь, доминирующий в религии народ, роскошные одеяния и величественные церемонии, звучный и живописный ритуал, гипнотический напев повторяющейся музыки, переполнение чувств блеском и цветом, покорение натурализма воображением, погружение репрезентативности в декоративное искусство. Древнегреческому духу все это показалось бы чуждым и невыносимым, но сама Греция теперь была частью Востока. Азиатская вялость навалилась на греческий мир именно тогда, когда ему предстояло бросить вызов самой жизни, благодаря возрожденной жизненной силе Персии и невероятной энергии ислама.
ГЛАВА VII. Персы 224–641
I. САСАНИДСКОЕ ОБЩЕСТВО
За Евфратом и Тигром, через всю историю Греции и Рима, лежала та почти тайная империя, которая тысячу лет противостояла расширяющейся Европе и азиатским ордам, никогда не забывая о своей славе Ахеменидов, медленно восстанавливаясь после парфянских войн и так гордо сохраняя свою
