многоугольника. В архитектурном плане круг оказался квадратным. После этого базиликанский стиль практически исчез с Востока.
В этом здании византийский строитель использовал все навыки дюжины искусств. Он редко использовал статуи; он стремился не столько изобразить фигуры мужчин и женщин, сколько создать абстрактную красоту символической формы. Тем не менее, византийские скульпторы были мастерами, обладающими способностями, терпением и ресурсами. Они вырезали «Феодосийскую» столицу, соединив «уши» ионического и листья коринфского ордера; а чтобы еще больше запутать изобилие, они врезали в эту составную столицу целые джунгли животных и растений. Поскольку результат не слишком хорошо подходил для поддержания стены или арки, они вставили между ними и столицей импост или «пульвино», квадратный и широкий в верхней части, круглый и более узкий в основании; а затем, со временем, они вырезали и его цветами. Здесь, как и в купольной площади, Персия покорила Грецию. Но далее, художникам поручалось украшать стены назидательными или устрашающими картинами; мозаичисты выкладывали свои кубики из яркого камня или стекла, на фоне синего или золотого цвета, на полу или стенах, или над алтарем, или в спандрелях арок, или везде, где пустая поверхность бросала вызов восточному глазу. Ювелиры вставляли драгоценные камни в облачения, алтари, колонны, стены; металлисты вставляли золотые или серебряные пластины; деревообработчики вырезали перила кафедры или алтаря; ткачи развешивали гобелены, стелили ковры, покрывали алтарь и кафедру вышивкой и шелком. Никогда прежде искусство не было столь богатым по цвету, столь тонким по символизму, столь пышным по декору, столь хорошо приспособленным для того, чтобы успокоить интеллект и взволновать душу.
3. Святая София
Только при Юстиниане греческий, римский, восточный и христианский факторы полностью слились в византийском искусстве. Восстание в Нике дало ему, как и другому Нерону, возможность отстроить свою столицу. В экстазе минутной свободы толпа сожгла Дом сената, бани Зевксиппа, портики Августеума, крыло императорского дворца, и Святую Софию, собор патриарха. Юстиниан мог бы перестроить эти по старым планам и в течение года или двух; вместо этого он решил потратить больше времени, денег и людей, сделать свою столицу красивее Рима и возвести церковь, которая затмила бы все другие сооружения на земле. Он начал одну из самых амбициозных строительных программ в истории: по всей империи выросли крепости, дворцы, монастыри, церкви, портики и ворота. В Константинополе он перестроил Дом сената из белого мрамора, а бани Зевксиппа — из полихромного мрамора; возвел мраморный портик и променад в Августеуме; провел в город пресную воду по новому акведуку, который соперничал с лучшими итальянскими. Свой собственный дворец он сделал вершиной великолепия и роскоши: его полы и стены были из мрамора, потолки с мозаичным блеском рассказывали о триумфах его правления и показывали сенаторов «в праздничном настроении, воздающих императору почти божественные почести».36 А на другом берегу Босфора, недалеко от Халкидона, он построил в качестве летней резиденции для Феодоры и ее двора дворцовую виллу Герион, оснащенную собственной гаванью, форумом, церковью и банями.
Через сорок дней после того, как восстание в Нике утихло, он начал строительство новой Святой Софии, посвященной не какому-либо святому с таким именем, а Святой Премудрости, или Творческому Логосу, Самого Бога. Из Траллеса в Малой Азии и из ионийского Милета он вызвал Антемия и Исидора, самых известных из живых архитекторов, для планирования и руководства работами. Отказавшись от традиционной базиликальной формы, они разработали проект, центром которого должен был стать просторный купол, опирающийся не на стены, а на массивные опоры, и подкрепленный полукуполом с обоих концов. Было задействовано десять тысяч рабочих, потрачено 320 000 фунтов золота ($134 000 000), что полностью опустошило казну. Губернаторам провинций было приказано прислать в новую святыню лучшие реликвии древних памятников; мрамор дюжины видов и оттенков был привезен из дюжины областей; золото, серебро, слоновая кость и драгоценные камни были влиты в отделку. Юстиниан сам принимал активное участие в проектировании и строительстве, а также в решении технических проблем (как рассказывает его презрительный поклонник). Одетый в белые льняные одежды, с посохом в руке и платком на голове, он день за днем следил за ходом работ, побуждая рабочих выполнять свои задачи грамотно и в срок. Через пять лет и десять месяцев строительство было завершено, и 26 декабря 537 года император и патриарх Менас возглавили торжественную инаугурационную процессию, вошедшую в великолепный собор. Юстиниан прошел один к кафедре и, подняв руки, воскликнул: «Слава Богу, который счел меня достойным совершить столь великое дело! О Соломон! Я победил тебя!»
План здания представлял собой греческий крест размером 250 на 225 футов; каждый конец креста был покрыт небольшим куполом; центральный купол возвышался над квадратом (100 на 100 футов), образованным пересекающимися руками; вершина купола находилась на высоте 180 футов над землей; его диаметр был на 100 футов-32 меньше, чем у купола Пантеона в Риме. Последний был залит бетоном цельным куском; купол Святой Софии был сделан из кирпича в виде тридцати сходящихся панелей — гораздо более слабая конструкция.* Отличие этого купола заключалось не в размерах, а в опоре: он опирался не на круглую конструкцию, как в Пантеоне, а на маятники и арки, которые служили посредниками между круглым ободом и квадратным основанием; никогда еще эта архитектурная проблема не была решена более удовлетворительно. Прокопий описал купол как «произведение восхитительное и ужасающее… казалось, что он не опирается на каменную кладку под ним, а подвешен на золотой цепи к высоте неба».37
Интерьер представлял собой панораму светящегося убранства. Мрамор разных цветов — белый, зеленый, красный, желтый, пурпурный, золотой — делал мостовую, стены и двухъярусные колоннады похожими на поле цветов. Изысканная резьба по камню покрывала капители, арки, эспадрильи, молдинги и карнизы классическими листьями аканта и виноградной лозы. Невиданные по размаху и великолепию мозаики смотрели со стен и сводов. Сорок серебряных люстр, свисающих с обода купола, помогали освещать церковь так же, как и многочисленные окна. Ощущение простора создавали длинные нефы и приделы, а также бесстолпное пространство под центральным куполом; металлические кружева серебряных перил перед апсидой и железных перил на верхней галерее; кафедра, инкрустированная слоновой костью, серебром и драгоценными камнями; серебряный трон патриарха; шелково-золотой занавес над алтарем с фигурами императора и императрицы, принимающих благословение Христа и Марии; сам золотой алтарь из редкого мрамора и священные сосуды из серебра и золота: Это пышное украшение могло бы оправдать Юстиниана в предвосхищении хвастовства могольских шахов — что они
