«С кем вы, казаки?» (Кадеты, Корнилов и большевики)
К лету 1917 года обострились проблемы и противоречия внутриполитического развития страны. Нарастал политический кризис. Сложные политические, социальные, экономические, этнические процессы все в большей и большей мере приобретали неконтролируемый характер и серьезно осложняли положение дел как в отдельных регионах, так и в стране в целом.
Одним из непосредственных проявлений этого стало начало июньского политического кризиса. Он, как известно, был приостановлен начавшимся наступлением русской армии на Юго-Западном фронте. Однако его причины не были устранены. Попытки же правительства ликвидировать наиболее зримые источники политического напряжения путем частных разовых мероприятий не могли серьезно повлиять даже на ближайшую перспективу. Более того, иногда действия правительственных органов приводили к обратным результатам. Весьма показательным, на наш взгляд, является известный инцидент вокруг занятой анархистскими организациями дачи бывшего царского министра внутренних дел Дурново в пригороде Петрограда. После неоднократных отказов их руководителей на требования официальных органов освободить здание правительственные структуры решили перейти к активным действиям. В ночь на 19 июня сводный отряд юнкеров и казаков, который лично возглавил министр юстиции П.Н. Переверзев, после ожесточенной перестрелки штурмом взял дачу. Из находившихся на ней анархистов двое убиты, остальные арестованы [181]. И хотя данные действия одобрили не только правительство, но и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов [182], в среде леворадикальных политических сил и поддерживавших их социальных слоев части столичного пролетариата и гарнизона это событие вызвало резко негативную реакцию. В ряде рабочих регионов города прошли митинги и забастовки протеста против действий правительства [183]. Определенная неустойчивость и скрытое брожение отмечались и в некоторых частях гарнизона. Но казаки находившихся в Петрограде 1-го и 4-го Донских полков поддержали действия правительства и были готовы к исполнению его приказов.
Аналогичные позиции они заняли и в период острого политического июльского кризиса.
Открытое антиправительственное выступление солдат 1-го запасного пулеметного полка и поддержавших их других армейских подразделений и части рабочих, начавшиеся в городе массовые демонстрации и даже вооруженные столкновения, а также попытка большевиков использовать складывавшееся положение в своих политических целях сильно осложнили и без того кризисную ситуацию. В эти дни казаки находившихся здесь двух донских полков оказались в самом центре событий. 3 июля их командование получило правительственное распоряжение иметь наготове дежурные части для выступления по первому требованию [184]. Как наиболее надежные и боеспособные, эти полки на следующий день одними из первых были направлены на борьбу с повстанцами. Уже к вечеру этого же дня по приказу командования Петроградского военного округа две сотни 1-го и 4-го Донских казачьих полков были посланы на Дворцовую площадь, а еще одна сотня блокировала Михайловский манеж и не допустила возможного использования находившихся там сил, в том числе и броневого дивизиона, для поддержки участников выступления [185]. В критический момент противоборства вечером 4 июля донские казачьи полки в срочном порядке были переброшены к зданию Таврического дворца, где размещался ВЦИК Советов, для отражения возможного штурма. При продвижении казаков на углу Невского и Садовой, на Марсовом поле, у Литейного моста между ними и повстанцами происходили ожесточенные перестрелки [186]. Казаки участвовали в вооруженных столкновениях и в других частях города.
Очень важную, чуть ли не решающую, роль казачьих полков в ликвидации антиправительственного вооруженного выступления в столице позже отмечало и командование, и многие политики, и иностранные дипломаты. Известный белоэмигрантский исследователь С.В. Денисов писал, что «...фактическое усмирение мятежа, начавшегося 3 июля, совершалось 1-м и 4-м Донскими полками, 6-й Гвардейской казачьей батареей, отрядами юнкеров и Георгиевской дружиной, причем боевые действия выпали на долю донских казаков, а прочие указанные части и отряды ликвидировали скандалы, возникавшие в различных районах города» [187]. А английский посол в России Д. Бьюкенен написал в своем дневнике следующее: «Положение правительства в этот день (4 июля. – В. Т.) было критическим, и если бы казаки и несколько верных полков не подоспели вовремя, чтобы его спасти, ему пришлось бы капитулировать» [188]. Неслучайно поэтому, что среди вызванных правительством с фронта в Петроград верных частей были и казачьи подразделения. Так, по его приказу, поддержанному ЦИКом Советов, уже 6 июля в столицу из 5-й армии в срочном порядке прибыл 14-й Донской казачий полк [189]. Причем по прибытии полк в пешем строю, повзводно с развернутым знаменем, промаршировал по улицам города. Как заметил чешский исследователь С. Ауский, во время этого марша «впереди шел взвод пулеметчиков, вооруженный тридцатью шестью „максимами“ и „льюисами“, что красноречиво свидетельствовало об отношении казаков к только что подавленному большевистскому путчу» [190].
15 июля состоялись похороны погибших во время июльских событий семерых донских казаков. Их хоронили с большими почестями, как павших за свободу и демократию. Похороны, в которых приняли участие члены Временного правительства, Государственной думы, ВЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов, исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, эсеровской и меньшевистской партий, многих общественных организаций, сопровождало большое количество манифестантов [191]. Армейское казачество выполнило приказы правительства, поддержало его в период кризиса. В то же самое время июльские события и участие в них фронтового казачества явились еще одним, и весьма существенным, обстоятельством, способствовавшим росту в его среде недоверия правительству.
Недовольство казаков-фронтовиков вызвало и постоянно учащавшееся использование их правительством и командованием в качестве жандармско-полицейской силы по борьбе с различными беспорядками, растущими открытыми выступлениями крестьян и солдат, приобретавшим массовый характер дезертирством. Так, если в мае для поимки дезертиров в ближайшем тылу армии было направлено 24 казачьих полка, то к июлю их число возросло до 39 [192]. А с учетом привлекавшихся отдельных и особых казачьих сотен общее количество казачьих частей и подразделений, использовавшихся в этих целях, составляло около 100 [193]. Причем к этому времени такие приказы исполняли только казачьи части, так как другие армейские подразделения, включая и регулярные кавалерийские, по свидетельствам современников, уже разложились [194]. Не имея в своем распоряжении надежных частей, в которых бы полностью сохранялись дисциплина и исполнительность, командование вынуждено было возлагать на казачьи подразделения охранные, патрульные функции, поимку дезертиров в прифронтовой полосе, без снятия их с передовой [195]. Следствием этого было перенапряжение физических и моральных сил казаков. И хотя основная масса их по-прежнему исполняла приказы командования, среди них росло недовольство. Были случаи отказов. Причем летом, по официальным данным, количество таких случаев намного увеличилось [196].
Постепенную трансформацию претерпевали и политические позиции казачества. А.И. Деникин позже отмечал, что «если до июля казачество вотировало всемерную поддержку правительству и полное повиновение, то позже оно, признавая до конца власть правительства, вступает в резкую оппозицию по вопросам об устройстве казачьего управления и земства, против применения казаков для усмирения мятежных войск и районов и т.д.» [197].
В складывавшейся ситуации казачьи лидеры предпринимают действия по консолидации сил в масштабах отдельных войск и целых регионов, дальнейшему перераспределению властных полномочий в свою пользу, мотивируя все это необходимостью противостояния «анархии и внутренней разрухе». Показательна в данном плане работа по организации регионального казачьего союза на юго-востоке европейской части страны. Первый практический шаг в этом направлении предпринимается в конце июля. В г. Новочеркасске 27–28 июля проходила конференция войсковых атаманов и членов войсковых правительств Донского, Кубанского, Терского, представителей Уральского (Яицкого) и Астраханского казачьих войск и Совета Союза казачьих войск страны. Участники конференции, обсудив политическое положение, приняли резолюцию, в которой констатировалось, что, несмотря на все предпринимаемые Временным правительством меры, страна по-прежнему находится в состоянии анархии и государству грозит «полное разложение». Следовательно, «вывести Россию на путь спасения» может сильная власть, ответственная только перед Учредительным собранием. В итоге состоявшегося обмена мнениями о положении дел в стране в целом и в казачьих областях в частности собравшиеся пришли к заключению о необходимости скорейшего объединения казачества региона и наметили конкретные пути для достижения этой цели [198]. Полную поддержку получила идея образования Юго-Восточного союза казачьих войск. Для разработки «Положения» о нем была образована специальная комиссия, в состав которой должны были войти специальные уполномоченные от присутствовавших на совещании войск [199]. Участники совещания считали, как об этом позже писал кубанский атаман А.П. Филимонов, что образуемый казачий союз «...создаст надежный оплот против бушующей и бунтующей Великороссии» [200].
