- Русский, помнишь я у тебя брал деньги, возьми свои тридцать долларов, - говорит он, протягивая мне зелененькие.
- Что произошло, Эди?
- У тебя слишком сильные покровители, а я хочу жить.
- Причем здесь покровители?
- Бери, бери. Сегодня загружаем сухогруз "Кэри", ящики будем брать прямо из вагонов, состав стоит на седьмой ветке.
После этого обиженный начальник отваливает от меня. Кажется, в этом порту я совсем потерял друзей.
В мой погрузчик, не спрашивая моего разрешения, залезает знакомая фигура репортера, Джона Клинтона.
- Привет, Николай.
- Привет. Зачем пришел, не видишь, я работаю.
- Работай, я тебе мешать не буду, посижу только рядом и все.
Ковш погрузчика уже загрузили ящиками под завязку и машина натружено воя, тащит груз на пирс.
- Джон, зачем ты меня ославил в газете?
- Ты очень обиделся?
- Конечно.
- Ладно, я скажу. Это заказ. В городе все время идет открытая и закрытая борьба между кланами, группировками, дельцами. В ход идет все, от подлогов, убийств до компроматов. Мне приказали найти на тебя материал, я нашел.
- Но почему я?
- Господин Самохин слишком видная фигура в нашем городе и все то, что он делает, с кем водит дружбу, сразу попадает в поле зрения друзей и недругов. Вот ты и попался.
- Сейчас то ты зачем ко мне пришел?
Погрузчик встал перед группой докеров и они проворно стали стаскивать ящики с ковша.
- Видишь ли какое дело. В пуэрториканском квартале куклуксклановцы сожгли несколько домов, убили жителей. В нашей газете, как и в других, отделались небольшими заметками о несчастьях и жертвах возникших в результате пожаров. Заметь, о куклуксклановцах ни слова. Ходят слухи, что причиной нападения, явился ты...
- Это слухи.
- Но ты здесь дрался с пуэрториканцами?
- Дрался.
- И кто кого?
- Я пока отделался порезом.
- А они, несколькими перекалеченными, которые очутились в больнице. Неплохо, для человека схватившимся с двадцатью отпетыми бандитами. Но почему ты дрался с ними, можешь сказать?
- Ты берешь интервью для новой статьи или хочешь просто узнать?
- Просто узнать, напечатать это в газете нельзя, во первых, хозяин не разрешит, а потом быть распятым на горящем кресте совсем не хочу.
- Не уж то господин Самохин такой страшный?
- Страшный. Я так, например, боюсь.
- Теперь послушай, Джон, я тоже не хочу раскрываться. Так что больше не задавай мне идиотских вопросов и не тяни из меня жилы...
- Ладно. Не буду.
В это время мне освободили погрузчик и я развернувшись, поехал за новой порцией ящиков.
- Останови здесь, - просит Джон.
Я торможу и он выпрыгивает из машины наружу. Так ничего и не сказав на прощание, Клинтон исчез за углом склада.
Смена кончилась. Работяги волнами выходили из ворот порта. Я иду один и мне чудится, что вокруг меня вакуум, ни одного прощально слова, ни одного приветствия. Перешел улицу и тут услышал клаксон автомобиля. Рядом остановился Форд, в раскрытое окно махал рукой Самохин.
- Николай, - крикнул он, - иди сюда.
Залезаю в его машину и она медленно пробивается через толпы рабочих подальше от порта. На заднем сиденье сидит здоровенный парень, который настороженно следит в окна. Через несколько перекрестков толпа рассосалась и Форд быстрей понесся по улицам.
- Знаешь куда едем? - спрашивает Петр.
- Нет.
- Сегодня соревнования в клубе "Молодых львов", серьезное соревнование, на звание чемпиона юго-восточного побережья. Я хочу показать тебе какие здесь спортсмены и какие бешенные деньги гуляют на этих сборах.
- Ты даже меня не спрашиваешь, хочу ли я этого или нет...
- Я тебя просто пригласил. Кстати там будет Катя и тебе наверняка будет неудобно бросать девушку одну.
- Ну ты даешь... Я даже не переоделся и не пообедал.
- Это ерунда. Мы сейчас с тобой заедем в забегаловку, поедим, а по поводу одежды не стесняйся, в клубе шикарно не одеваются, есть оборванцы и похуже тебя.
- Успокоил называется. Пригласил девушку, а вот как одет неважно...
- Хорошо. Поедим, потом заедем к Самуэлю, там подберем тебе что-нибудь из одежды, полегче.
В большом зале клуба яркий свет прожекторов с трудом пробивает облако из табачного дыма. Все места и проходы забиты публикой. На ринге, симпатичная полураздетая девушка, бродит с рекламным плакатом о покупке самых лучших котлет на побережье. Наши места в пятом ряду. Катя уже здесь и дружески машет нам рукой.
- Мальчики, сюда.
Только мы сели, как вспышка чуть не ослепила глаза, это настырные фоторепортеры успели сфотографировать нас.
- Проклятье, - ворчит Петр.
Я сижу рядом с Катей и она мне шепчет на ухо.
- После выступления пойдем ко мне.
- Хорошо.
На ринге крупный белый, с распухшим лицом и прилизанными редкими волосами, напротив - тощий, длинный, негр, совсем лысый, но с живыми черными глазами.
- Черная пантера, против быка, - комментирует Петр.
- Они из каких клубов?
- Моих здесь нет. Белый из "Молодых львов", а негр завоевал кубок Больших озер.
- И за что дерутся?
- Ты имеешь в виду деньги? Приз пятьдесят тысяч долларов и право выступать на чемпионате Америки.
- Почему же ты не выставил своего бойца?
- В таком весе у меня никого нет. Вот если бы ты...
- Ладно, ладно... мы же договорились.
Бой начался осторожно, худощавый негр, легко двигаясь, длинными руками щупал кожу противника, белый старался отбиться и шел глыбой на сближение. Катя сидела рядом и переживала за бойцов, она иногда вскрикивала, кричала, оглушая меня резкими звуками.
- Бей... еще... еще..., дай ему, аа...
Петр был сосредоточен, он внимательно изучал бойцов на ринге.
- Как ты думаешь, кто победит? - вдруг спросил он, резко повернувшись ко мне.
- Негр.
- Почему ты так думаешь?
- Он подвижен и гибок... и потом у него хорошая дыхалка.
Наконец то белый загнал своего противника в угол и только хотел его обработать, как тот ловко изогнулся, нырнул под его локоть и просто протек в узкое пространство между канатом и корпусом бойца на свободу. Катя взвизгнула, Самохин хмыкнул.
- И все же, я бы не положился на негра, впереди много раундов...
В воздухе с клубами табачного дыма пахло расизмом. Белые болельщики, не стесняясь в выражениях, поносили черного бойца и угрожали ему.
На седьмом раунде наступила развязка, белый парень пропустил удар в глаз, потом жуткий удар в нос, да такой..., мне показалось, что хрустнули все хрящи и нос перекосился на правую сторону. Кровь хлынула на мокрое от пота лицо и он замотал головой, пытаясь стряхнуть красные капли ползущие в глаз. Рефери сделал вид, что ничего не видит. И пока несчастный боролся сам с собой, черный сумел достать его вторично перчаткой. Это был конец. Парень стоял на одном колене и пока судья отсчитывал секунды, заливал ковер кровью, пытался прийти в себя, но так и не пришел.
Самохин, Катя и я едем в машине. Петр не может успокоится.
- А ты бы положил негра? - спрашивает он.
- Не знаю, но наверно положил бы.
- Почему ты так уверен?
- Я считаю, что европейский класс бокса выше американского, там думающий бокс. Это просто не слепая возня с ударами, а применение хитрости, ловкости и неоднократного изменения тактики, сбивающего противника с толку. Вот тебе пример, в этом бое, в первом раунде, сколько сильнейших ударов белого парня, пришлось в воздух?
- Ну... много. Не считал.
- А я машинально просчитал, двадцать один. И почему? Негр сумел разгадать движение руки.
- Значит черный борется по европейски?
- Нет, по-американски. Он выиграл так быстро, потому что содрал кожу на лице у своего противника, потому, что его рука на ладонь длиннее и еще потому, что подготовлен физически лучше.
- Николай, я ставлю призом сто тысяч долларов, если ты выступишь против этого типа, Техасу нужна победа..
- Не надейся, Петр.
- Ну и дурак. Это же слава, твое вхождение в элиту американского спорта.
- Все, Самохин, кончай. Сказал не буду, значит не буду.
В машине стало тихо. Проехали еще два квартала и остановились.
- Катя, твой дом, - говорит Самохин.
- Катя, пойдем я тебя провожу, - предлагаю я.
Мы выбираемся из машины и Петр, не попрощавшись, укатил в темноту города. Катя прижалась ко мне.
- Ты знаешь, я так счастлива, что встретила тебя. Такой сильный, мощный, уверенный, за тобой как за каменной стеной.
Мы целуемся и потом отправляемся в ее гнездышко.
Только один раз Катя задала мне вопрос.
- Может быть ты все таки вернешься в бокс?
Я прижал пальцем ее губы.
- Тсс... Никогда.
В порту мне достался пирс №0, где загружали огромный пароход. На борту белой краской четко вырисовывалась надпись "Гранкан". Я вез к нему со склада кипу бумажных мешков с аммиачной селитрой. Подкатил к крану и с удивлением обнаружил, что ни одного докера для разгрузки нет. Куда все делись? И тут заметил, что возле судна столпилась большая толпа. Заглушил погрузчик и поспешил туда. Среди обступивших судно людей, мелькнула знакомая каска Эди. Я пробился к нему.
