Алексеев отдал приказ о выдвижении на Ростов. К первоначальному отряду на ходу присоединялись новочеркасские гимназисты, кадеты, юнкера, добровольцы — офицеры запаса и чиновники.
Тем временем извещенный о приближении Алексеевского отряда, Военно-революционный комитет Ростова налаживал оборону города. Отряд развернул свое наступление вдоль железнодорожной линии Новочеркасск — Ростов. Шли во весь рост, стреляя на ходу и не залегая. На двух флангах шли юнкера и донские добровольцы генерал-майора Петра Харитоновича Попова. В центре боевых порядков двигались кадровые офицеры. Атака на позиции красногвардейцев продолжилась во весь рост, привлекая их внимание и давая возможность фланговым отрядам осуществить глубокий охват неприятельских позиций. Штыковая атака опрокинула красногвардейцев и матросов-черноморцев, обратила их в бегство с позиций. На их плечах алексеевцы ворвались в город, однако, не готовые к уличным боям, они не смогли быстро и результативно продвинуться вглубь города.
Тем временем с пришвартованных у берега Дона тральщиков, по просьбе ростовского Военно-революционного комитета, по алексеевцам был открыт шрапнельный огонь, остановивший их продвижение, что дало возможность красногвардейцам перегруппироваться, а затем и перейти в контрнаступление. Этот контрудар заставил уцелевшие части Алексеевского отряда отступить за черту города.
Наблюдаемое со стороны сражение произвело определенное впечатление на доселе остававшихся нейтральными казаков и несколько их частей прибыло к Алексееву на помощь, усилив отряд и позволив алексеевцам продолжить наступление на город. Бои за Ростов продолжались немногим менее недели, постепенно перетекая от городских окраин в глубь города, охватывая все новые и новые городские кварталы. В течение недели городской железнодорожный вокзал пять раз переходил из рук в руки. Ожесточение наступавшей и оборонявшейся сторон нарастало, и ни одна не брала пленных. Скопившиеся в городе тыловые или расформированные армейские соединения, состоявшие из довольно инертной солдатской массы, не могли оказать решающей помощи большевикам, предпочтя эвакуироваться из города и не втягиваться в боевые действия. Их бегство сослужило плохим примером новообращенным красногвардейцам, дрогнувшим под ударами алексеевцев и теперь стремительно отступающим из города. Ко 2 декабря 1917 года большевики были выбиты из города и бежали. Так первые добровольческие объединения показали свою боеспособность и тем самым положили начало профессиональному военному сопротивлению большевикам.
Тем временем генерал Л. Г. Корнилов, выйдя из Быховской тюрьмы, направился на Дон походным порядком с Текинским полком. Большевики преследовали полк, организовывали засады и у станции Унеча обстреляли полк из бронепоезда из всех возможных орудий и пулеметов. Полк рассеялся, под Корниловым убило лошадь, и, вместо того чтобы продолжить поход дальше, Лавр Георгиевич организует часть полка в небольшой отряд и продолжает движение дальше. Связи с Текинским полком нет. Снова следует засада и окружение. Большевики настойчиво пытаются добраться до Корнилова, и в течение трех дней маленький отряд пробивался к своим текинцам. Переодевшись в крестьянское платье, Корнилов частным порядком садится на поезд и отправляется в Новочеркасск. Текинский полк дает телеграмму большевикам Крыленко, что командир полка пропал без вести во время обстрела бронепоездом, и преследование полка большевиками чудесным образом оканчивается.
6 декабря 1917 года, четыре дня спустя после первой победы алексеевцев над большевиками в Ростове, Л. Г. Корнилов, наконец, прибывает в Новочеркасск. Роман Гуль пишет: «Туда (в Новочеркасск) сбежалось лучшее, лихорадочно организуется. Отсюда тронется волна национального возрождения. Во главе — национальный герой… Лавр Корнилов. Вокруг него объединилось все, забыв, партийные, классовые счеты…»[14]. С Кубани и Северного Кавказа в Новочеркасск были вызваны генералы А. И. Деникин, С. Л. Марков, И. П. Лукомский и И. Г. Эрдели. Уроженец Семиречья, Корнилов уже начинал подумывать и о том, чтобы ехать дальше и поднимать Сибирь и Поволжье. Организация войск на юге справедливо представлялась Корнилову частным эпизодом в ходе начинавшейся освободительной борьбы, тем более что войска на Дону были в той или иной степени зависимы от казачьих выборных органов, атаманов и кругов. Он был убежден, что при создании массивного фронта на Востоке можно вести наступательные операции против большевиков и в конечном счете восстановить германский фронт, продолжив войну.
Корнилов признавал полководческие таланты Алексеева, однако не был никогда близок тому и по складу характера являлся человеком прямо противоположным. Личные трения усугублял тот факт, что еще недавно Алексеев арестовывал мятежного Корнилова по представлению Временного правительства и после перенимал у него дела. Оба не желали переносить личные трения на ход подготовки антибольшевистского сопротивления, и Корнилов честно говорил об этом Алексееву. Их отношения переносились и на подчиненных, между которыми присутствовала корректная отстраненность. Гуль дает характерную зарисовку этих отношений в таком эпизоде: «В маленькой комнате прапорщик-мужчина и прапорщик-женщина записывали и отбирали документы; подпоручик опрашивал. „Кто может вас рекомендовать?“ „Подполковник Колчинский“, — называю я близкого родственника генерала Корнилова. Подпоручик делает мину, пожимает плечами и цедит сквозь зубы: „Видите, он, собственно, у нас в организации не состоит…“ Я удивлен. Ничего не понимаю. Только после объясняет мне подполковник Колчинский: офицеры бюро записи — ставленники Алексеева, а он — корниловец; между этими течениями идет скрытый раздор и тайная борьба»[15].
Тем временем из Москвы прибыла на Дон группа видных представителей либеральной общественности, частью бывшие министры Временного правительства — князь Львов, П. Милюков, П. Б. Струве, князь Трубецкой, Федоров и Белоусов. Представители умеренных и либеральных объединений приняли решение поддержать строительство Белой армии и надеялись наладить координацию Белого движения в тесном взаимодействии с миссиями Антанты, с которыми все из них имели прямые контакты. Для них, политиков не столь популярных в народе по многим причинам, Корнилов представлял собой знаковую фигуру, необходимую для консолидации антибольшевистских сил, кроме того, под его имя и гарантию налаженной работы всех вождей Белого движения представители Антанты обещали финансовую помощь в 100 миллионов рублей. Помощь предоставлялась из расчета по 10 миллионов рублей в месяц.
В обмен на нее вожди Белой армии обязывались подписать соответствующее соглашение о совместной работе, ясно и четко распределив между собой обязанности, являя, таким образом, реально существующую антибольшевистскую организацию.
Корнилов был вынужден согласиться. Тремя высшими военачальниками было подписано соответствующее соглашение об образовании армии, носившей название Добровольческой, под командованием самого Л. Г. Корнилова. В соответствии с соглашением Алексеев брал на себя труд по координации финансовых аспектов и вопросы внутренней и внешней политики создаваемой армии; A. M. Каледину отводилась роль по формированию Донской армии и решению специфических донских вопросов.
Тем временем часть корниловских офицеров-текинцев из интернированного на Украине полка пробилась на Дон и влилась в создаваемую армию. Корнилов сколько мог тесно взаимодействовал со своими подчиненными и активно привлекал их к созданию очагов сопротивления большевизму не только в рядах Добровольческой армии, но и командировал их в Астрахань, Царицын, Самару, Казань и Нижний Новгород для создания будущих центров Белого сопротивления. Считая Сибирь местом своих будущих попечений, Лавр Георгиевич состоял в деятельной переписке с сибирскими политическими деятелями, в том числе и с будущим героем Белого сопротивления в Сибири Пепеляевым. Корниловец, полковник Генерального штаба Дмитрий Антонович Лебедев, энергичный и деятельный офицер, отправленный своим командиром на Восток, впоследствии проявил себя на Урале и был призван Верховным правителем России адмиралом Колчаком на должность начальника штаба в армии. Там же Лебедев дослужился до чина генерал-майора, командовал Уральской группой войск, а в 1922 году занимал пост начальника вооруженных сил Владивостока, о чем мы подробнее расскажем в соответствующих главах.
Тем временем пополнение Добровольческой армии продолжалось; количество добровольцев прирастало: ежедневно в армию записывалось до 80 человек, что позволило к концу 1917 года создать в армии Корниловский полк, офицерский, юнкерский и георгиевский батальоны, четыре гвардейских батареи, роты инженеров и гвардейских офицеров. Изначально поставленная задача довести численность армии до 10 тысяч человек оказалась практически невыполнимой. Фронты большевиков перекрыли дороги, и любой гражданин, направлявшийся на Дон, подвергался властью тщательному досмотру и проверке; приток местных добровольцев исчерпал себя и резко снизился, Донской штаб не смог наладить отбор боеспособных добровольцев в армию и распространить идеи добровольчества на большинство казаков, но главное — армии большевиков в декабре 1917 года двинулись на Дон, не дожидаясь, пока против них будет создана регулярная армия.
