«Десять тысяч лет до нашей эры. Усталые и голодные охотники осторожно приблизились к группе бизонов, не без труда отогнанных от основного стада. Десять бизонов остановились, наконец, у маленького ручейка в изгибе каньона, чтобы утолить жажду. Полтора дня люди неотступно следовали за стадом в надежде, что животные перестанут бояться и их можно будет окружить и приблизиться к ним для нанесения смертельного удара. Наконец, это мгновение настало. Двое охотников с противоположных сторон осторожно взобрались на крутые откосы каньона в поисках места, откуда они могли бы сбросить на животных большие камни или метнуть вниз свои смертоносные копья. На дне ущелья их терпеливо ожидали пять соплеменников, спрятавшихся в высокой траве. Когда все приготовления были закончены, предводитель дал условный сигнал. И вот на мирно пасущихся бизонов полетели сверху обломки скал и засвистели в воздухе прицельно брошенные копья. Одно или два пролетели мимо цели, но несколько вонзились в бока одного из зверей. Перепуганные бизоны помчались вон из опасного места, но один из них был опасно ранен и явно отставал от остальных. Охотники сконцентрировали всё своё внимание только на этом животном, и вскоре ещё три копья поразили его. Зверь рухнул на землю, катаясь в предсмертных судорогах…»
Можно, конечно, продолжить описание этой доисторической сцены: представить, как охотники разделывают ещё тёплую тушу, вырезают мягкие части — сердце, почки, печень и сразу же жадно их пожирают; затем взваливают на плечи самые сочные куски мяса и несут к стоянке, где их радостно встретили женщины и дети, сидящие у ярко горящих костров.
Приблизительно так же проходила охота и на мамонтов.
Однако не следует думать, что мясо мамонтов, носорогов и бизонов являлось непременной частью ежедневного рациона людей того времени. Для получения такой ценной добычи требовались усилия большой группы охотников, каждый из которых шёл в данном случае на смертельный риск в схватке с могучим и свирепым зверем. Редкие удачи часто сменялись здесь жестокими потерями. И первобытные общины предпочитали в повседневной жизни больше полагаться на добывание мяса с помощью охоты на мелких животных — сусликов, кротов, белок, кроликов. Надо сказать, что простая полевая мышь значила в ежедневном рационе палеоиндейца неизмеримо больше, чем мясо мастодонта или носорога. Во всяком случае, остатки мышей, обуглившиеся, но с полным набором костей скелета, найденные на древних стоянках, показывают, что люди заглатывали зверьков целиком, вместе с шерстью и хвостами. Огромную роль в их питании играли и всевозможные съедобные растения. Эта пища была в определённое время года всегда под рукой, и проще было сорвать поспевший плод или выкопать съедобный корень, нежели весь день гоняться за быстроногим оленем.
Экологический кризис и эра собирателей пищи (7000–2000 гг. до н. э.)
В конце VIII тысячелетия до н. э. в Мексике произошло резкое изменение климата. Он стал гораздо суше и теплее, приближаясь к современному. Растительный и животный мир страны постигла подлинная катастрофа. На обширной территории, от североамериканского штата Юта и до границ Гватемалы и Гондураса, влажные луга и саванны превратились в засушливые степи и полупустыни. Все растения, для которых требовалось много влаги, погибли, а вместе с ними быстро вымерли почти все крупные животные ледниковой эпохи: мамонты, мастодонты, лошади, бизоны, верблюды. Ранние страницы человеческой истории часто заполнены такими драматическими событиями. В ту эпоху взаимосвязь человека с природой выступала как никогда выпукло и ясно. В жестокой битве за существование охотники на мамонтов потерпели поражение. Но собиратели диких плодов и растений выиграли её. Рыболовство, добыча речных и морских моллюсков, охота на мелких зверьков и птиц служили важным дополнением к растительной пище. И хотя у нас нет пока полной картины образа жизни людей этой переходной эпохи, мы знаем её достаточно хорошо, поскольку многие её формы сохранились вплоть до прихода европейцев в Новый Свет. Даже во времена цивилизованных ацтеков в XVI веке на севере Мексики существовали племена «диких людей» — чичимеков. Вот что пишет о них испанский летописец Диего Дуран: «Они жили среди высоких гор и в самых суровых горных местах, где вели почти животное существование. У них не было никакой нормальной человеческой организации, кроме того, что они все вместе гонялись за пищей как звери в тех же самых горах, и они ходили абсолютно голыми, не закрывая даже своих срамных мест. Весь день они охотились на кроликов, зайцев, кротов, диких кошек, птиц, змей, ящериц и мышей. Собирали они также червей, саранчу, травы и коренья. Вся их жизнь свелась к постоянным поискам пищи… Эти люди спали внутри пещер или в кустах и не делали каких-либо попыток посеять, вырастить и собрать свой собственный урожай. Они не заботились о завтрашнем дне и съедали все, что они добывали каждый день, сразу и без остатка…»
В настоящее время следы культур собирателей и охотников обнаружены во многих районах Мексики: пещерные стоянки в штате Тамаулипас (северо-восток страны), пещера Осокоаутла (штат Чьяпас), пещерные стоянки из долины Техуакан (штат Пуэбла). Все они возникли примерно в VII тысячелетии до н. э. Затем цепь исторического развития как бы прерывается, и около 2000 года до н. э. мы встречаем здесь уже вполне сложившиеся культуры оседлых земледельцев.
Что же происходило в течение этого загадочного переходного периода? Какие подспудные процессы и изменения превратили «дикие» племена с охотничье-собирательским хозяйством в «культурных» земледельцев, владеющих уже многими навыками и ремеслами? Где находился первоначальный центр американского земледелия?
Для науки упомянутые вопросы имеют далеко не праздный интерес. Теперь вряд ли кто будет отрицать, что земледелие — это главная движущая сила в формировании и развитии высоких культур древности, с их городами, письменностью и календарем. Поэтому решение проблемы происхождения земледелия в Новом Свете открывает прямую дорогу к решению проблемы происхождения главных цивилизаций индейцев доколумбовой Америки.
Формирование земледельческих культур не могло происходить сразу на всей территории Западного полушария. Первое необходимое условие для появления навыков земледелия — наличие полезных растений, годных для возделывания. Между тем они имелись далеко не везде. Подавляющее большинство растений, на которых в древности основывалось американское земледелие, происходит из сравнительно небольшого района — Южной Мексики и Центральной Америки. Последний, между прочим, занимает по площади менее 1/20 части огромного североамериканского субконтинента. Именно там и следовало, по всей вероятности, искать прародину первых земледельческих культур индейцев.
Первым, кто поставил и успешно решил эту сложную проблему, был наш соотечественник — выдающийся русский биолог академик Н. И. Вавилов. После целого ряда экспедиций в Западное полушарие он ещё в начале 30-х годов прошлого XX века пришёл к выводу, что в доколумбову эпоху в Новом Свете существовали два основных очага земледелия: мексиканский (включая часть Центральной Америки) и перуанско-боливийский. Первый дал человечеству кукурузу (маис), фасоль, тыкву, какао, хлопчатник, второй — картофель.
Кроме того, Н. И. Вавилов установил, что все главные центры, как американского, так и мирового земледелия, находились, как правило, в горных тропических и субтропических зонах, создававших наиболее благоприятные условия для развития растений и для жизни древнего человека. Как раз в этих районах со старыми земледельческими традициями и возникли впоследствии важнейшие цивилизации доколумбовой Америки.
Все свои выводы Н. И. Вавилов построил на чисто ботаническом материале, поскольку никаких других источников по данному вопросу тогда не было. Тем поразительнее выглядит почти полное совпадение взглядов русского учёного с результатами недавних археологических исследований, проведённых в горных районах Мексики (штаты Тамаулипас и Пуэбла) под руководством американца Ричарда Мак Нейша. Там, в высоких сухих пещерах, хорошо защищённых от влаги, в течение многих тысячелетий жили предки современных мексиканцев. Слой за слоем откладывались на полах пещер хозяйственные отбросы: кости животных, орудия труда, остатки растений, тканей, корзин. А исключительно благоприятные климатические условия обеспечили этой своеобразной летописи прошлого прекрасную сохранность. В руки ученых попал наконец долгожданный материал в виде остатков древних растений, диких и домашних, найденных в определённом культурном контексте (т. е. вместе с древними вещами, сделанными человеком). Появилась фантастическая возможность установить приблизительное время введения в культуру ряда полезных растений с помощью радиоуглеродного метода. Основное значение работ Мак Нейша в том и состоит, что ему впервые удалось поставить вопросы, связанные с происхождением мексиканского земледелия, на твёрдую хронологическую основу. И тогда выяснилось, что история земледелия в Западном полушарии началась гораздо раньше, чем предполагали до этого многие серьёзные исследователи.
