предметов погребального инвентаря позволяет предполагать еще большую изысканность и роскошь в быту тогдашних правителей Микен.
Изобилие драгоценностей в домах царей отвечало не только примитивным стяжательским инстинктам. Использование труда мастеров, превращавших золото из сокровищниц ахейских царей в высокохудожественные изделия, доказывает, что эти правители стремились создать бытовую обстановку, достойную их высокого положения. Можно сказать, что здесь находит, пусть косвенное, но все же некоторое отражение та борьба, которую вела в ту пору ахейская знать против прежнего равенства всего народа.
Борьба за признание идей исключительного превосходства династа заняла в Греции длительный период времени, так как экономическая самостоятельность общины, видимо, служила прочной основой сохранения социальной и политической независимости широких кругов свободного населения.
Нет сомнений, что ахейской знати пришлось приложить много усилий, чтобы оторваться от своего народа. Заметим, что физиономий династов XVII—XVI вв. указывают на то, что это были люди большой энергии, сметливости, хитрости и воли (см. золотые маски из царских погребений могильных кругов А и В, а также аметистовую бусу — инталью из могилы Гамма круга В).
Противопоставление ахейскими династами себя народу сказалось и в том, что в XVI в. родились новые представления о долговечности царской власти и об особой связи царей с богами. Результатом этого явилось создание нового типа загробного жилища для царей — купольной гробницы (фолоса). Появившийся сначала в Мессении фолос знаменовал дальнейшее наступление носителей царской власти на самосознание рядового ахеянина, утверждая коренное отличие анакта от простого воина. Возможно, что в жилой архитектуре такие различия проводились уже и раньше, но мы не располагаем данными об этом.
Борьба мнений, отражавшая попытки средних слоев населения противоборствовать растущей обособленности анактов, должна была найти выражение и в материальных формах жизни общества. Действительно, некоторые отголоски указанных явлений можно обнаружить в истории погребальной архитектуры. Известно, что появившиеся в конце XVI в. фолосы [54] с самого начала стали формой гробницы, предназначенной для царских семей. Однако исключительное право басилеев на круглую купольную гробницу не было сразу и безоговорочно признано средними слоями населения. В Мессении, под городом Нихорией [55], в период между 1550—1425 гг. была возведена круглая в плане усыпальница, служившая для захоронения членов семьи среднего достатка. Названная могила неглубокая, внутренний диаметр ее около 1,75 м. Стены камеры изнутри обложены аккуратной кладкой из рваного камня, уложенного в ширину в два-три ряда. Перекрытие могилы не сохранилось, так как где-то в XIV в. над ней был возведен фолос. Внутри могилы найдены остатки не менее чем 10 покойников. Только четыре костяка лежали непотревоженными — судя по фотографии, это были верхние, следовательно, самые поздние захоронения. Кости остальных покойников обнаружены беспорядочно разбросанными — видимо, между первыми и последними погребениями прошло несколько десятков лет. Семья горожан ахейской Нихории приложила заметное старание, чтобы возвести прочное загробное жилище своим усопшим сочленам, но никому из покойников не были положены какие-либо вещи. Последнее указывает на то, что в Позднеэлладские I и II периоды эта семья строго соблюдала старинные обычаи: в начале II тысячелетия в могилы обычно не клали вещей [56]. Однако, следуя среднеэлладской традиции безинвентарного погребения [57], владельцы нихорийской усыпальницы сочли необходимым придать ей круглую форму. Этот акт не может быть объяснен консерватизмом строителей гробницы, так как круглая в плане могила редко встречалась в рядовых некрополях в предшествующие столетия [58]. Скорее всего, здесь проявилось желание среднего ахеянина пользоваться теми же архитектурными формами для семейной гробницы, что и многоимущие басилеи [59]. По-видимому, в этом сказывался протест среднего социального слоя против возвышения царских семей.
Примечательно, что отмеченные консервативно-оппозиционные веяния продержались в Мессении и соседней Трифилии довольно долго: зажиточное население этих областей и позднее, в XV — XIV вв., сооружало склепы с почти круглыми камерами и сводчатыми перекрытиями [60]. Несомненно, это локальная архитектурная традиция должна была утверждать какие-то особые права возводивших названные усыпальницы семей [61].
Примерно в то же время появляется тенденция связывать происхождение царей с богами — она получила особенное распространение в среде знати в XIV—XII вв. до н. э. Энергичная идеологическая деятельность ахейской аристократии, видимо, вызывалась каким-то активным противодействием широких масс ахейского общества. Колоссальная творческая энергия, затраченная на возвеличивание царской власти, заставляет предполагать, что умонастроения в широких кругах ахейского общества были весьма сложными.
Сравнивая бытовые древности из царских дворцов и могил и из жилищ простого народа, можно заметить много общего в культуре народа и знати. Это единство материальной культуры указывает на то, что, несмотря на сепаратистские тенденции знати, в ахейском обществе еще были сильны взаимосвязи внутри класса свободных. Этому соответствуют данные эпоса о военной организации ахеян (роль вождей и их дружин, дележ добычи между всеми воинами), которые позволяют заключить, что до последних лет своего существования ахейское общество сохраняло ряд установлений, обеспечивавших некоторые права свободному ахеянину. Данное явление закономерно: новый тип общества, народившийся в Греции в XXIII — XVIII вв., должен был пройти известный путь до той поры, пока проявились заложенные в нем противоречия. Первоначально взаимосвязи внутри свободных были довольно стабильными.
Сравнительная прочность положения свободного населения создавала благоприятные условия для обогащения средних слоев. В XVI—XIII вв. можно заметить огромную тягу к ценным вещам и прочим предметам тогдашней роскоши в среде среднего ахейского населения. Видимо, и в широких кругах населения укоренилось представление о том, что богатство является одним из критериев полноценности человека наряду с его происхождением, доблестью, производственным потенциалом.
Охватившее ахеян стремление к обогащению, вероятно, заставило их меньше думать о нормах равенства членов племени. Но где-то около середины XIV в. в социальном сознании свободного населения появились новые черты. Жаждавший стяжать зажиточный ахеянин уже понял, что не все виды богатства ему доступны, что драгоценностями из чистого золота в большом количестве могут обладать только анакты и басилеи. Средний же ахеянин не согласен был с тем ограничением, которое ставило перед ним богатство. Стремясь обойти его границы, он обращается к имитации — в XIV—XIII вв. широко распространяется обычай пользоваться позолоченными украшениями, полностью имитировавшими изделия из чистого золота.
Итак, владение неподдельными богатствами становится теперь уделом не столь большой группы населения. Это должно было сказаться на воззрениях всего ахейского общества. Действительно, теперь часть ахеян заметила, что разделение прав и обязанностей среди членов общества неравномерно и обусловливается не только разницей между храбрым и сильным, слабым и трусливым воином либо рачительным или неудачливым хозяином. Все большую роль играют богатство и насилие богатых, которые опрокидывают установившиеся понятия справедливости.
В этих условиях не могла сохраниться та шедшая
