Вопрос уже не стоит как “сможет ли человечество масштабно модифицировать погоду и контролировать климат?”. Скорее, вопрос уже звучит так: “Какие ученые сделают это первыми, американские или русские?..”» (капитан 2 ранга ВМС США Уильям Дж. Котч. Контроль погоды и национальная стратегия. Протокол института ВМС США. Июль 1960. С. 76).
(5) Классическое обоснование технического прогресса в том, что он освобождает людей от тягот существования, давая им досуг и возможность «жить по-человечески». Однако следующая подборка заставит нас предположить, что к тому времени, когда мы доберемся до высокого плато этого творческого досуга, оно окажется густо населенным более полезными видами изобретений, которые объективировали и само творчество. Еще неясно, какое обоснование выберут для этой формы прогресса – разве что технократический императив: «Что можно сделать, должно быть сделано».
«Я бы хотел научить машину писать лимерики, и, пожалуй, смогу это сделать. Я уверен, что в первой партии любой легко выберет из случайной подборки лимерики, созданные машиной “Ай-би-эм”, но через некоторое время различия уже не будут очевидными, и когда мы этого добьемся, завершится психологический эксперимент нового образца, который впервые даст четкое определение, что такое шутка» (Эдвард Теллер. Прогресс в ядерном веке. Протокол «Майо клиник». Январь 1965).
«Можно ли использовать компьютер для написания симфоний? Как принимавший участие в программировании большого цифрового компьютера с целью научить его писать оригинальные музыкальные композиции, могу засвидетельствовать, что сама идея многими воспринимается с недоверием и негодованием. Такая реакция немного напоминает максимализм романтической традиции XIX века, оценивавшей музыку как непосредственную передачу эмоций от композитора слушателю, «от сердца к сердцу», как сказал Вагнер. В уважение к этой точке зрения надо признать, что пока мы не настолько хорошо понимаем субъективный аспект музыкальной коммуникации, чтобы изучать его в точных терминах… С другой стороны, у музыки есть и объективная сторона. Закодированная в ней информация связана с такими количественными величинами, как частота и время, и поэтому доступна рациональному и высшему математическому анализу… Можно – по крайней мере, теоретически – создать таблицы вероятности, описывающие музыкальный стиль – барокко, классический, романтический и даже индивидуальный стиль композитора. При наличии таких таблиц можно реверсировать процесс и сочинять музыку в нужном стиле» (Леджарен А. Хиллер-мл. Научный американец. Декабрь 1959).
Самый зловещий аспект таких заявлений – вездесущее «пока». Вот еще пример: «Пока никакая технология не обещает удвоить творческий потенциал человека, особенно в художественном отношении, хотя бы потому, что пока мы не понимаем условий и механизма креативности (при этом я не отрицаю, что компьютеры могут быть полезными помощниками в творческой деятельности)» (Эммануэль С. Местен. Как технология будет формировать будущее. Гарвардский университет. Программа «Технология и общество». Переиздание? 5. С. 14–15). Это утверждение почти комично, потому что человек, который считает, что творчество рано или поздно может стать технологией, не имеет ни единого шанса когда-нибудь понять, что такое творчество. Но ученые в конце концов найдут и нам плохой механизированный заменитель и убедят себя, что он настоящий.
(6) Литературных произведений, где поднимается тема тюремного заключения и смертной казни, достаточно много, включая романы Толстого, Камю, Достоевского, Сартра и Кёстлера. Но так как писатели предлагают нам лишь художественную фантастику, их работы имеют мало научной ценности. Последовала попытка двух психиатров получить, в конце концов, надежные данные о том, что такое ждать казни. Экспериментальной выборкой стали девятнадцать человек из камер смертников в тюрьме Синг-Синг. «Можно было ожидать у них, – пишут исследователи, – признаков сильной депрессии и изматывающей тревоги, однако эти симптомы не были отмечены ни у одного из 19 приговоренных. Благодаря каким психологическим механизмам они избежали ожидаемой реакции на такой огромный стресс? Неужели их эмоциональная структура изменилась за год или два в камере смертников? Или это защитный механизм до момента самой казни? Или они просто сдались перед неминуемым концом?»
Вот краткие заметки психиатров о своих подопытных, имевших, как они отмечают, социально неблагополучное происхождение и длительные сроки заключения в исправительных учреждениях; никто из приговоренных не обдумывал заранее убийств, за которые их приговорили к смерти. Обратите внимание, как эффективно терминология и данные отсекают наблюдателя, и у нас не возникает ощущения присутствия, хотя несчастные преступники лично общались с исследователями, – это, безусловно, ключевой фактор ситуации. Обратите внимание и на то, как итоговая таблица результатов превращает вопрос жизни и смерти в статистическую абстракцию.
«Эта заключенная – единственная женщина из подопытной группы. Тупоумна, ведет себя игриво, кокетливо. Обычно пребывает в состоянии эйфории, но ненадолго грустнеет, когда вспоминает, что ее дела плохи. Часто жалуется на бессонницу и беспокойность. Эти симптомы быстро исчезают, когда к ней приходит психиатр, с которым она охотно общается. Говорит о себе в самооправдательной манере, склонна жаловаться на судьбу. Психологические тесты выявили глубокое чувство неуверенности, защитную репрессию и неспособность эффективно сдерживать злость и агрессию.
Этот заключенный неграмотный, неадекватный человек, приговоренный к казни за соучастие в ограблении с убийством. Ай-кью составил 51 балл. Отмечаются в первую очередь депрессия, отстраненность и навязчивое “пережевывание” деталей своего преступления и приговора. У него уже сложилась скверно придуманная параноидальная система, где он предположительно был предан и подставлен своей подружкой и одним из сообвиняемых. Несмотря на несвязность этой теории преследования, изложение сопровождалось выраженным улучшением настроения и уменьшением тревоги.
Это один из двух заключенных в подопытной выборке, которые в качестве основного защитного механизма используют религиозность. Он многократно, почти слово в слово описывает свою ситуацию следующим образом: “Никто не может понять, каково мне, если только с ним самим такое не случится. Христос пришел ко мне, и я знаю, Он умер за мои грехи. Неважно, казнят меня на электрическом стуле или нет. Из этого мира я перейду в другой, я к этому готов”. По мере своего заключения он держится все враждебнее и антагонистичнее, а его поведение становится все более неподконтрольным из-за мнимых религиозных идей. К навязчивому повторению добавились проекция и отстранение, чтобы блокировать чувства тревоги и депрессии».
Исследователи резюмировали результаты следующим образом:
(Харви Блюстоун и Карл Л. Макгаи. Реакция на крайний стресс – надвигающуюся смертную казнь. Американский журнал психиатрии. Ноябрь 1962. С. 393–396).
(7) По имеющимся данным, за последнее десятилетие самые многообещающие научные умы отошли от физики и обратились к биологии и медицине, где новые области исследований оказались более увлекательными и перспективными. Некоторые из них, как вы увидите ниже, могут соперничать изобретательностью с уэллсовским доктором Моро.
«Врач Владимир Демихов, выдающийся советский хирург-экспериментатор, чьи трансплантации дополнительных или других голов и конечностей собакам привлекли значительное внимание [научного сообщества], предложил нечто принципиально новое в развитии трансплантационной хирургии.
Согласно “Совьет уикли”, доктор Демихов считает, что хранить запасные органы для трансплантации просто: для этого нужна не разработка технологий для банков органов и тканей, а временная пересадка хранящегося органа на поверхность тела “людей-овощей”.
“Овощ” – это человек, который в результате аварии или болезни утратил интеллект, но в остальном функционирует нормально. “Банк” хирурга будет состоять из технически живых тел, каждое из которых питает несколько пересаженных на его поверхность органов» (Энтони Такер. Гардиан. Лондон. 20 января 1968).
Популяризованный обзор недавно опубликованных работ по биологии см. у Гордона Рэттрея Тейлора, «Биологическая бомба замедленного действия» (Нью-Йорк. Мир. 1968).
Среди других захватывающих перспектив, которые подготовили для нас биологи, – возможность производить карбоновые копии людей с взаимозаменяемыми частями и безупречной коллективной координацией. Тогда у нас, говорят ученые, будут «исключительные люди в неограниченном количестве», а значит, идеальные баскетбольные команды и, без сомнения, армия.
