Далее следуют предписания, адресованные чиновникам, которым поручается проинструктировать бальи и сенешалей о том, как им надлежит произвести арест и расследование. Заканчивается этот текст кратким изложением тяжких обвинений против гамплиерои.
Жан де Верето получил это письмо задолго до 13 октября из рук уполномоченных, раскрывших ему цель операции. Те же самые чиновники потребовали, чтобы он сохранил полученную информацию в тайне от всех орденских домов своего округа, «и из предосторожности, если в этом есть нужда, провел также расследование в других монастырях и притворился, что это по поводу десятины (от 3 июня 1307 г,) или под другим предлогом».
Итак, 6 октября Жан де Верето, не вызывая подозрения, приступил к составлению описи владений ордена Храма. На рассвете 13 октября, чтобы дело пошло быстрее, Жан де Верто собрал необходимое количество людей и сообщил им об их задачах в округе Кан. Сам бальи произвел арест тамплиеров Божи; его подчиненный, виконт Кана, взял на себя тамплиеров Бретвиля. Виконт послал своего секретаря в Курваль и поручил доверенному рыцарю действовать в Вуазме. Бальи предпринял то же самое в отношении Луваньи. Всего вдобавок к тамплиерам Кана было арестовано тридцать рыцарей, которые были тайно помещены в королевскую тюрьму. Количество задержанных братьев-сержантов было более значительным.[482] Одновременно то же самое произошло по всему королевству. Будучи хорошо подготовленной, эта полицейская спецоперация увенчалась полным успехом.
Число арестованных трудно определить; в Париже их было сто тридцать восемь. Папская комиссия, проводившая допрос тамплиеров в 1309 г., оценила их количество в пятьсот сорок шесть человек, собранных со всего королевства и размещенных в Париже в трех десятках различных мест (тюрьмах, монастырях, частных жилых помещениях). Очень немногим удалось уйти от облавы, официально двенадцати, но, вероятно, их было вдвое больше. Единственным высокопоставленным сановником, которому удалось ускользнуть, стал прецептор Франции Жерар де Вильер. Некоторые беглецы позднее были схвачены, например прецептор Оверни Имберт Бланк, арестованный в Англии в 1309 г. Большинство из тех, кто ускользнул из полиции, бежали в самый день ареста. Эффект неожиданности был полным.
Но за пределами королевства эта политика совершившегося факта почти не получила положительной оценки. Уже 16 октября Филипп Красивый написал европейским монархам, сообщая им об операции и побуждая их действовать таким же образом. Эдуард II ответил 30 октября, что не верит ни одному из обвинений, выдвигаемых против ордена Храма. Хайме II в своем ответе защищал орден. Папа, собравший консисторию в Пуатье 15 октября, был уязвлен. «Ваше импульсивное поведение является выпадом против нас и Римской церкви», — написал он королю 27 октября. Папа Климент V был слабым, больным и нерешительным человеком. Он знал, что подлинной ставкой в этой игре являлся не орден Храма, а папский авторитет, попранный поступком Филиппа Красивого.[483]
Король не терял времени. Не верите? Не имеет значения! С конца октября начинают сыпаться первые признания тамплиеров — еще как поверите!
В течение ноября и декабря папа и европейские короли изменили свои взгляды. Цель папы была ясна: он стремился затормозить скорый суд, затеянный Филиппом, и перехватить инициативу. Орден Храма находится под обвинением — ладно, но пусть начатое против него судебное разбирательство будет открытым и контролируется Церковью. Двадцать второго ноября он издал буллу «Pastoralis praeeminentiae», в которой распорядился арестовать всех тамплиеров и передать их имущество в руки Церкви.
Эдуард II написал королям Иберийского полуострова и Сицилии, делясь с ними своими сомнениями. Десятого декабря он написал и папе. Однако 14 декабря он получил буллу и с этого момента подчинился решению понтифика. Английские тамплиеры были арестованы 10 января и заключены в тюрьмы Лондона, Йорка и Линкольна. Приказ об аресте прибыл к юстициарию Ирландии 25 января, и 3 февраля он был выполнен в Дублине. В целом на Британских островах было взято под стражу сто тридцать пять тамплиеров.
Реакция пяти королевств Иберийского полуострова оказалась неоднозначной. Наварра находилась в руках Людовика, старшего сына короля Франции, и 23 октября тамплиеры были заточены в Памплоне. Три тамплиера из Арагона были схвачены во время облавы, но благодаря протестам Хайме II были выпущены на свободу. Впрочем, сам король Арагона, не дожидаясь папской буллы, еще 1 декабря приказал арестовать тамплиеров королевства Валенсия. Здесь верх одержали интересы государства. Арагонские тамплиеры владели мощными замками, которые король стремился прибрать к рукам и ни в коем случае не собирался допустить, чтобы имущество ордена Храма послужило к увеличению богатства духовенства, и особенно ордена госпитальеров (короли Арагона выступали противниками слияния орденов). Тем не менее за пределами Валенсии, где аресты состоялись (там под стражу был взят Эксмен де Ленда, магистр провинции Арагон), тамплиеры сумели себя защитить. Под командованием Раймунда Са Гардиа, настоятеля крупного руссильонского командорства Ма Де, они заперлись в своих замках Мираве, Монзон, Аско и др. С декабря 1307 по август 1308 г. Раймунд переписывался с королем, защищая орден и напоминая о тех услугах, которые тамплиеры оказали делу Реконкисты. С февраля 1308 г., не прекращая переговоров, Хайме II осадил крепости. Первые замки капитулировали в августе, Мираве и Кастеллот — в ноябре, Монзон продержался до мая 1309 г., а Халмера сдалась только в июне 1309 г. В августе Са Гардиа был препровожден в Руссильон, принадлежавший королю Майорки, младшему представителю арагонского королевского дома. Король Майорки не мог противостоять королю Франции и после издания «Pastoralis praeeminentiae» отдал приказ об аресте тамплиеров.[484]
В Кастилии и Португалии монархи защищали орден. Они приступили к арестам только после новой папской буллы «Faciens misericordiam», изданной в августе 1308 г.
Впрочем, позиции властей определялись их связями, более или менее тесными, с французской короной. Граф Прованса и король Неаполя Карл II Анжуйский последовал примеру Филиппа Красивого: 13 января 1308 г. он направил своим доверенным лицам запечатанные послания…
по поводу важного дела. <…> Вы же держите их [послания] у себя и храните в строгой тайне, не раскрывая, сохраняя и держа запечатанными тем же самым образом, в каком они будут вам переданы, до 24 дня настоящего месяца января. В этот указанный день, до рассвета или скорее еще ночью, вы их вскроете и, тотчас прочитав, вы в тот же самый день без промедления исполните то, о чем в них говорится…[485]
Так и было сделано. Однако в Тулоне семеро тамплиеров, вероятно предупрежденных епископом города Раймундом Ростэнжем, сумели вовремя скрыться.[486]
Во Фландрии приказ об аресте, отданный 13 ноября 1307 г., пришлось повторить 26 марта 1308 г. В Бретани арест вызвал конфликт с королевскими чиновниками короля Франции, прибывшими, чтобы захватить имущество ордена: их выставили вон. В Германии власти повели себя по-разному. Епископ Магдебурга обвинил тамплиеров в поддержке враждебного епископа Хальберштадтского и летом 1308 г. приказал арестовать. Нам ничего не известно о судьбе тамплиеров в Австрии, Польше и Венгрии. В Италии, по-видимому, большинству удалось спастись.[487]
На Кипре ситуация была наиболее тяжелой, потому что тамплиеры были многочисленны, вооружены и располагали замками. К тому же они были главной опорой Амори в борьбе против его брата Генриха. Папская булла была доставлена на остров только в мае 1308 г. Маршал ордена Эйме д'Оселье отказался подчиниться и сдать оружие. В конце концов 1 июня 1308 г. после нескольких туров долгих переговоров он уступил. Тамплиеры стали пленниками в собственных замках Хироликия и Эрмасайя.
Таким образом, потребовалось девять месяцев, чтобы приказ папы был выполнен по всему христианскому миру. Подчинились все. Однако за пределами Франции и стран, находившихся под ее влиянием, это было сделано неохотно. Тем не менее в течение этого периода досье существенно обогатилось.
Обвинения и первые допросы
Письмо от 14 сентября 1307 г., в котором король приказал арестовать тамплиеров, было составлено весьма искусно. Якобы вначале король не хотел верить слухам. Но мало-помалу «родились предположения и сильные подозрения». Тогда он решил установить истину, и «чем шире и глубже мы изучали, как будто подкапываястену, тем ужаснее становились мерзкие дела, на которые мы наталкивались». Ему ничего не оставалось, как перейти к действию. Что касается средств, которые пришлось применить, чтобы выявит! правду, то текст совершенно откровенен:
