Ознакомительная версия.
Больше половины неприятельской армии все-таки спаслось, пыталось уйти. Короля везли в карете, дергающейся и прыгающей на разбитой степной дороге. В Кобеляках сломалась ось. Задерживаться для починки не рискнули — на горизонте то и дело маячили русские кавалеристы и казаки. Да и вообще путешествовать в карете сочли опасным, она привлекала внимание. Карла посадили на чью-то лошадь. Но опять далеко не увезли, лошадь пала от переутомления. Короля пересадили на другую. В ночь на 29 июня Карл остановился в Новых Сенжарах. От тряски у него открылась рана. Его перевязали, уложили отдохнуть. Но вскоре разбудили. Почудилось, будто настигает погоня.
Приехали к Переволочне. Здесь Ворскла впадает в Днепр. Стали обсуждать, куда двигаться дальше. Через какую реку переправляться? Ворскла была поуже, за ней лежали владения Крымского ханства. Днепр был широким, за ним лежали турецкие владения. Как турки, так и татары должны были принять беглецов. Но будут ли русские считаться с условными границами по рекам и степям? Запросто догонят на чужой территории. Мазепа доказывал, что надо уходить за Днепр. Широкая река прикроет, и можно будет укрыться в Очакове. Добираться до Крыма оказывалось гораздо дальше.
30 июня к Переволочне подтянулась вся шведская армия. Солдаты обыскали берег и выяснили — средств для переправы нет. Разорили деревянную церковь, принялись делать плоты. Но плохо скрепили их, и бревна разнесло течением. А тем временем поступали известия, что русские уже близко. Генерал Крейц пытался организовать солдат, чтобы как-нибудь наладить переправу через Ворсклу. Но и дисциплина рухнула. Дух бойцов после разгрома надорвался, а марши по жаре совершенно обессилели их. Они пребывали в прострации, падали на месте, отказывались повиноваться приказам. Генералы уговаривали короля больше не задерживаться, спасаться немедленно.
Мазепа вообще не стал ждать союзников. Его казаки где-то сумели найти лодки. Перевезли через Днепр не только самого гетмана, но даже его телеги с барахлом. Конные запорожцы форсировали реку вплавь вместе с лошадьми. Пешие пользовались подручными предметами. Карлу предложили последовать за ними. Поначалу король отказывался. Хорохорился, что он должен оставаться вместе с армией. Спрашивал у командиров, будут ли солдаты отбиваться до конца? Генералы уклонялись от прямого ответа. Пускались в рассуждения — если появится только русская конница, то отбиться будет еще реально, если же нагрянет конница вместе с пехотой, шансов не останется. И только генерал Гилленкрок выразился откровенно — когда подойдет неприятель, солдаты сложат оружие. Или бросятся в воду, «спасая свою честь».
Короля снова подталкивали скорее уезжать. Он тоже крайне устал, его измучила раненная нога, и он сделал хорошую мину при плохой игре. Объявил, что поневоле разлучается с армией — сравнивал, будто душа отлучается от тела. Но сейчас он не может быть полезен из-за ранения, поэтому едет к турецкому султану и приведет свежую армию, сможет «похищенное возвратить» и «неприятелю воздать». Командование над войсками Карл вручил Левенгаупту, выразив надежду, что тот выпутается из трудного положения. Верил ли сам Карл в собственную ложь? Очевидно, постарался поверить. Она позволяла королю оправдаться не только перед Швецией, но и в своих глазах. А то, что произойдет, переложить на других. Но это был все-таки выход, и Карл последовал за Мазепой, через Днепр. С ним переправились 700 драбантов и драгун, 23 офицера, 6 чиновников.
А через пару часов появился Меншиков. У него было 9 тыс. кавалеристов. Численность неприятелей он недооценивал. Полагал, что шведов 8 тыс. Но все равно, это было много, и Александр Данилович постарался ввести врага в заблуждение — показать, будто русских значительно больше. Часть драгун он спешил, изображая пехоту. А коней приказал гонять отдельно, поднимая пыль. Со своей стороны пытался хитрить и Левенгаупт. Прислал парламентеров во главе с генералом Крейцем, поручив ему разведать подлинные силы русских и закинуть удочки о перемирии, поторговаться.
Но Меншиков раскусил, что его хотят поводить за нос. Все обсуждения он отмел, решительно наскочил на шведских делегатов и потребовал безоговорочной капитуляции. Что ж, Левенгаупт собрал своих офицеров, стали совещаться. Возразить-то было уже нечего, мнения высказывались одинаковые. Солдаты голодные и обессилевшие, пороха нет. Сражаться они не будут. Вражеская армия согласилась сдаться. Хотя при этом выяснилось — в ее численности Меншиков ошибался вдвое. Пленных набралось 16.295 человек. 1 июля в Переволочну приехал Петр, принял капитулировавшие шведские полки, знамена, трофеи.
За Днепр, в погоню, отправили отряд Волконского. Киевский губернатор Дмитрий Голицын тоже выслал драгун на перехват короля и Мазепы. В общем-то поймать их было вполне реально. Турецкое начальство в Очакове уже получило известия, что случилось под Полтавой, с русскими оно теперь ссориться боялось и не пустило беглецов в город. Шведы и мазепинцы повернули к Бугу. Но и преследователей тормозили различные препятствия. Сперва они столкнулись с той же проблемой, что и враги — как перебраться через Днепр? Разумеется, неприятели своих лодок не оставили, угнали или уничтожили. Когда все же переправились и доскакали до Кременчуга, Волконский докладывал — устают лошади, плохо с продовольствием.
Ну а беглецы напоследок переругались. Запорожцы с запозданием сообразили, куда их завела измена. Удирают на чужбину, и ждет их участь жалких изгнанников. Они взбунтовались против Мазепы. Намеревались разграбить телеги с имуществом, которые гетман сумел сохранить. А кто-то подбросил идею выдать Мазепу царю. Это понравилось, зашумели, что Петр за такой подарок наверняка простит их, еще и наградит. Но судьбой союзника обеспокоился Карл. С ним находился посол Лещинского, Понятовский, король поручил ему заступиться за гетмана и успокоить казаков. Дипломат с задачей справился, ловко оплел их речами. Внушил, что сейчас не подходящий момент для разборок, надо держаться вместе. В результате запорожцы упустили свой шанс. А нового им уже не представилось. Карл и Мазепа быстренько перемахнули через Буг, паша города Бендеры предоставил им убежище и охрану.
Тут как тут появились и русские драгуны. Налетели, порубили шведов с мазепинцами, не успевшими уйти за реку. Шведская армия, вторгшаяся в пределы России, погибла. С королем спаслось всего 350 человек. Султан принял их под покровительство, выделил содержание. Впрочем, Карл не слишком заботился о воинах, очутившихся вместе с ним. Все деньги, поступающие от османского правительства, тратились на самого короля и на его дипломатию. На взятки и подарки султанским вельможам и советникам, абы склонить их выступить против царя. А рядовые шведы бедствовали. Русский посол в Стамбуле Петр Толстой докладывал — ради пропитания им приходилось подрабатывать «метресками» у турок, то бишь заниматься мужской проституцией. Это были непобедимые, отборные, вернейшие! Остатки «армии Александра Македонского»!
До казаков королю и подавно дела не было. Запорожцы и Мазепа окончательно разругались. Костя Гордиенко задумал возродить «новую Сечь» под владычеством Крымского хана. Строить ее начал в Каменке. Созвал вчерашних соратников, скрывавшихся кто где. Принимал в «казаки» всякий сброд. Но Каменка была слишком близко от границы. Царь узнал, послал туда драгун, и изменникам снова пришлось разбегаться. «Новую Сечь» устроили подальше, в самых низовьях Днепра, в Алешках. Запорожцы отныне числились на ханской службе. Но досталось им лихо. Их без всякой платы гоняли в походы на Кавказ, на работы по укреплений Перекопа. Ради хлеба насущного приходилось батрачить у татар и турок. А в случае каких-либо прегрешений и нарушений крымцы не церемонились, продавали казаков в рабство. В казачьих песнях эмиграцию вспоминали, как каторгу: «Ой, Олешки, будемо вам знаты и той лихой день и ту лиху годыну, ох будемо довго помятаты тую погану вашу личину». Маяться им довелось четверть века — пока царица Анна Иоанновна не простила запорожцев и не позволила возвратиться на родину.
Но это будет позже. А пока Россия праздновала. Петр щедро раздавал награды. Меншиков стал фельдмаршалом, ему пожаловали города Почеп и Ямполь. Келин стал генерал-майором. Другие военачальники тоже получили повышения в чинах, земли, деревни, ордена. Для солдат и офицеров за Полтаву были отчеканены специальные медали. Особую награду изготовили и для Мазепы. «Орден Иуды». Он был сделан из серебра весом 10 фунтов (4 кг) на цепи весом 2 фунта (800 г). На нем был изображен Иуда, повесившийся на осине, рядом мешочек с 30 серебрениками и надпись: «Треклят сын погибельный Июда, еже за сребролюбие давится».
Предполагалось «наградить» Мазепу, когда он попадет в руки государя. Об этом русские дипломаты вели переговоры в султанском правительстве. Петр сулил за выдачу предателя громадную сумму, 300 тыс. рублей. Считали, что за такие деньги турки рано или поздно пожертвуют абсолютно не нужным им гостем. Посол России Толстой выражал лишь опасения, как бы изменник «не обасурманился» — не перекинулся в ислам. Единоверцев Турция не выдавала. Помощник Мазепы Орлик и впрямь выбрал этот путь, прошел через обряд обрезания и объявил себя мусульманином. Для бывшего гетмана обрезание не понадобилось. Утрата положения, богатств, владений стали для него слишком болезненным ударом. На чужбине он прожил меньше трех месяцев, 22 сентября умер.
Ознакомительная версия.
