Ознакомительная версия.
Но это будет позже. А пока Россия праздновала. Петр щедро раздавал награды. Меншиков стал фельдмаршалом, ему пожаловали города Почеп и Ямполь. Келин стал генерал-майором. Другие военачальники тоже получили повышения в чинах, земли, деревни, ордена. Для солдат и офицеров за Полтаву были отчеканены специальные медали. Особую награду изготовили и для Мазепы. «Орден Иуды». Он был сделан из серебра весом 10 фунтов (4 кг) на цепи весом 2 фунта (800 г). На нем был изображен Иуда, повесившийся на осине, рядом мешочек с 30 серебрениками и надпись: «Треклят сын погибельный Июда, еже за сребролюбие давится».
Предполагалось «наградить» Мазепу, когда он попадет в руки государя. Об этом русские дипломаты вели переговоры в султанском правительстве. Петр сулил за выдачу предателя громадную сумму, 300 тыс. рублей. Считали, что за такие деньги турки рано или поздно пожертвуют абсолютно не нужным им гостем. Посол России Толстой выражал лишь опасения, как бы изменник «не обасурманился» — не перекинулся в ислам. Единоверцев Турция не выдавала. Помощник Мазепы Орлик и впрямь выбрал этот путь, прошел через обряд обрезания и объявил себя мусульманином. Для бывшего гетмана обрезание не понадобилось. Утрата положения, богатств, владений стали для него слишком болезненным ударом. На чужбине он прожил меньше трех месяцев, 22 сентября умер.
Кстати, любопытно отметить, когда же впервые был использован безграмотный оборот «в Украине». Не «на Украине», а «в Украине»! Впервые он встречается в шведской пропагандистской реляции о Полтавском сражении! В Стокгольме плохо представляли, что речь идет об «окраине». Только слышали о некой далекой стране под таким названием. Для шведского народа было составлено воззвание, что «в Украине» произошел не слишком удачный бой. Русские навалились огромнейшими силами, 200 тыс. человек, поэтому среди шведских солдат было много убитых и раненных. Но король жив и здоров, так что не произошло ничего страшного, надо благодарить Бога!..
Канонада под Полтавой не только ознаменовала перелом в Северной войне. Она перетряхнула весь мир. Пошла трещинами и стала обваливаться могущественная и мрачная Балтийская империя. Империя, которую полтора столетия возводили шведские короли, ковали сталью и свинцом, скрепляли кровью. А за контурами посыпавшейся державы Европа наконец-то разглядела другую империю, куда более величественную. Российскую. Отныне с ней предстояло считаться, договариваться. На нее надо было оглядываться.
Англичане, голландцы, немцы ошалело освобождались от штампов, которыми сами же ослепили себя — об «Александре Македонском», позоре «Нарвы». Наперебой кинулись заискивать перед русскими. Обхаживали царских дипломатов, будто еще вчера не корчили презрительные гримасы. Теперь льстили, изображали лучших друзей, и подразумевалось, словно так было всегда. У французов одним махом рухнули надежды, что Швеция, разобравшись с русскими, придет им на помощь. Они начали прощупывать почву для замирения, и война за испанское наследство покатилась к концу.
Польшу словно выдуло порывом сквозняка. Шведский корпус Крассау не стал дожидаться, пока его уничтожат. Собрал вещички и зашагал в свои пределы. Вместе с ним постарался исчезнуть Лещинский. Откуда ни возьмись, вынырнул Август. Что ж, Петр не отбросил блудного союзника. К этому времени царь стал уже опытным и мудрым политиком. Он видел, что оптимальным решением для Польши будет восстановить Августа на троне. В Торне (Торуни) состоялась встреча двух монархов. Саксонский и польский властитель умиленно заглядывал в глаза, будто нашкодивший пес — чуть ли не вилял хвостом.
Нет, Петр не стал тыкать его носом в то, что он натворил. Не стал уличать в подлости. Кивал, что он прекрасно понимает — действия Августа были вынужденными, ничего иного ему не оставалось. Заново оформили союзный договор, туда был включен пункт о наказании министров, подписавших капитуляцию с Карлом и выдавших ему российского посла Паткуля. Но и в этом случае Петр великодушно указал, что на министров надо распространить амнистию. Зачем было жертвовать жизнями исполнителей, если приходилось прощать главного изменника?
Но царь все-таки больно и выразительно поддел его. Поинтересовался, почему он не надел богатую шпагу, украшенную драгоценностями — подарок Петра. Август, скрыв смущение, отговорился, что забыл ее в Дрездене. Государь утешил, что это не беда: «Я дарю тебе другую, точно такую же». И принесли шпагу — ту же самую. На самом деле Август преподнес ее Карлу XII, а под Полтавой в вещах короля ее нашли…
В Торн, кроме Августа, приехали делегаты датского и прусского королей. Они вспомнили старые предложения Петра о союзе и заверяли, что двумя руками готовы заключить его. Кстати, Англия и Голландия очень взволновались, чтобы не допустить возобновления договоров против Швеции. Но куда там! Датчане и пруссаки с крайним интересом вынюхивали, какие шведские владения Петр согласится им отдать? Возродился Северный союз из России, Саксонии, Дании — сейчас к нему примкнули Польша и Пруссия.
Но раньше Россия фактически оставалась в этом союзе младшим партнером. Важнейшие решения принимались без нее. Ее интересы всячески ограничивали. Она должна была довольствоваться окраинными клочками земель, которые ей уступят. Зато союзников ей приходилось поддерживать огромными субсидиями, воинским контингентом. Сейчас ситуация стала иной. Условия договоров определяла Россия. Помочь партнерам войсками она не отказывалась, но о субсидиях больше речи не было. Хотите что-нибудь отвоевать у шведов — сами извольте раскошеливаться, выставлять армии. Не было речи и о прежнем разделе плодов побед.
Август отправил к царю своего министра Флемминга, надеялся подтвердить старые договоренности: русским Ингерманландия и Корелия, а Лифляндия — Польше. Но тут уж Петр откровенно пояснил, что былые обязательства перечеркнул сам Август: «Все мои союзники меня покинули в затруднении и предоставили меня собственным силам. Так вот теперь я хочу также оставить за собой и выгоды и хочу завоевать Лифляндию, чтобы соединить ее с Россией, а не за тем, чтобы уступить ее вашему королю или Польской республике». Эти задумки блестяще были исполнены. В конце 1709 — первой половине 1710 г. русские войска один за другим брали оставшиеся прибалтийские города. Пали Рига, Динабург, Пернов, Аренсбург, Ревель (Таллин). Брали их уже для себя. Заняли и Карелию, часть Финляндии с Выборгом — Петр рассудил, что присоединенная область станет «подушкой», обеспечивая безопасность Санкт-Петербургу.
А у Польши царь наметил забрать Правобережную Украину. По крайней мере, ее часть, прилегающую к Днепру. Здесь было семь казачьих полков, Корсунский, Белоцерковский, Богуславский, Брацлавский, Уманский, Чигиринский и Могилевский. Они подчинялись тому же гетману, что левобережные казаки — Скоропадскому. Петр продолжал поддерживать Палия, настроенного на воссоединение с Россией. В городах стояли русские гарнизоны. А царским дипломатам давались указания уклоняться от обсуждения статуса Белой Церкви, Фастова, Корсуни и других правобережных городов. Их надеялись закрепить за собой постепенно. Поставить панов перед фактом — отнять-то все равно не сумеют.
К сожалению, удавалось не все. В 1711 г. разразилась война с Турцией. А Петра и его военачальников постигла еще одна непредвиденная беда. После Полтавы их занесло примерно так же, как Карла! Они повели себя слишком самоуверенно. Расплата была жестокой. Русская армия, вступившая в османские владения, попала в окружение. Ей грозила полная гибель. После напряженных и кровопролитных боев удалось заключить мирный договор, спасший царя и его войска. Турки позволили им беспрепятственно уйти на родину. Но условия мира стали для нашей страны очень тяжелыми. Пришлось возвратить султану Азов и Приазовье, уничтожить или продать османам азовскую эскадру. Одним из пунктов Россия обязалась не вмешиваться в дела Польши, вывести с ее территории воинские части. Этот пункт перечеркнул проекты присоединения Правобережья.
Очень долго не удавалось закончить и Северную войну. Даже Полтавский триумф не привел к ее завершению. Сражаться довелось еще 12 лет. На Балтике господствовал флот Швеции, за морем она чувствовала себя в безопасности и отказывалась от мирных инициатив. Карл XII несколько лет сидел в Османской империи, лелеял надежды поднять ее на войну. Потом поссорился даже с гостеприимными хозяевами. Когда они стали подталкивать шведского короля, что пора бы и честь знать, выехать из их страны, Карл вступил в бой с турецким отрядом, были значительные жертвы. С большим трудом его все-таки выпроводили, но он сумел инкогнито проскочить через Европу и добраться до шведских владений в Германии. Подхлестнул свой народ, совсем уже скисший, провел рекрутские наборы, заново формировал полки.
Ознакомительная версия.
