"Броделевский этап" характеризовался и еще одним важным моментом: руководимая в то время Ф. Броделем VI Секция Практической школы высших исследований выступила активной сторонницей научного сотрудничества французских и советских историков, и сам Ф. Бродель содействовал созданию постоянного франко-советского симпозиума, который с 1958 г. регулярно, раз в два года, собирается поочередно в СССР или во Франции и активными участниками которого уже более 20 лет являются историки школы "Анналов".
Иное отношение, нежели М.Блок и Л.Февр, более заинтересованное и даже дружественное, проявил Ф. Бродель к первому в мире социалистическому государству. В предисловии к первому номеру журнала "Cahiers du monde russe et soviétique" (май 1959 г.) он писал о чувствах "дружбы и интереса по отношению к многомиллионному народу, занятому решением огромных задач", об огромном значении контактов историков различных школ: "... откровенно высказываться, видеться, слышать друг друга, работать сообща - это значит лучше понять друг друга..."[2]
Общей характерной чертой М. Блока, Л. Февра и Ф. Броделя, определявшей и позицию школы "Анналов" в целом на первых двух этапах ее развития, было явное стремление держаться в стороне от буржуазного политиканства. Ни один из них не пытался выдвинуть свою кандидатуру в парламент, не разменивался, как их постоянный антипод Раймон Арон, на статейки в "Фигаро", не вещал по радио и телевидению. Все они ратовали за "независимость науки от политики". Но по крайней мере одному из них — Фернану Броделю довелось дожить до того времени, когда его "чистая наука", его "глобальная история" стараниями его же учеников стала превращаться в "чистую" политику, в "глобальную" стратегию французского антикоммунизма.
И здесь мы подходим к наиболее сложному вопросу: почему же школа "Анналов", столь много сделавшая для обновления буржуазной исторической науки, на современном этапе вернулась "на круги своя"—к апологетическому реформизму типа дюркгеймовского и, начав с изучения социально-экономической истории, завершила отрицанием главного в ней — отрицанием исторической обусловленности и плодотворности всех революций?
В советской исторической литературе 70-х годов уже были предприняты попытки объяснить эту метаморфозу "Анналов" (А.В.Адо, А.З.Манфред, М.Н.Соколова). Правда, при этом делался акцент на хотя и чрезвычайно важный, но все же только один аспект проблемы — на реинтерпретацию истории французской буржуазной революции конца XVIII в. в направлении полного отрицания ее исторического значения (Ф.Фюре, Д.Рише). Гораздо меньше говорилось о том, что "молодые директора" новых "Анналов" с конца 60-х годов стали "отрицать" не только французскую, но и американскую буржуазную революцию конца XVIII в. (Э. Ле Руа Ладюри[58]), а с середины 70-х годов с позиций "серийной истории" перешли к "отрицанию" Великой Октябрьской социалистической революции (М. Ферро).
На третьем этапе "Анналов" историки этой школы, постоянно повторяя, что они идут по пути, указанному М. Блоком, Л. Февром и Ф. Броделем, на деле начали с отступлений от их "святая святых "-концепции "глобальной истории". Прогрессивный французский историк Ж. Бувье, например, оценил этот демарш как отказ от "классической концепции" "Анналов"[4], и в этом — немалая доля истины. Но не вся истина. Будучи рациональной в своей основе, концепция "глобальной истории" по мере наполнения объективным знанием, независимо от того, стремились к этому сами историки или нет, могла способствовать установлению закономерностей исторического процесса, навести на размышления о причинах качественных изменений в обществе. Дальнейшее углубление в этом направлении объективно означало бы продвижение в сторону марксизма. "Обновленцы" из современных "Анналов" усмотрели в этом серьезную опасность. С середины 60-х годов они начали фронтальную атаку одновременно и на концепцию "глобальной истории" Ф. Броделя, и на марксизм.
Мы имели возможность увидеть, какими последствиями этот демарш обернулся для представляемого "Анналами" историографического направления. Сначала наблюдалось топтание на месте, а в последние годы обозначилось и движение вспять: усилился скепсис в отношении познавательных возможностей исторической науки; оказались отброшенными многие из тех принципов, на основе которых были созданы превосходные работы по экономической, социальной истории, по демографии, по истории материальной культуры, общественной психологии; история как наука оказалась парцеллированной, раздробленной на отдельные частные истории; предмет исторической науки человек в обществе—искусственно расчленяется на homo religiousus, homo economicus, homo politicus и т.п.; люди, существа, "состоящие из плоти и костей, которые работают на подлинных полях, испытывают настоящие -трудности" (М. Блок), превращаются в современных исследованиях в "пустые фантомы", в безвольные количества - идет активный процесс дегуманизации истории; отчетливо просматривается возрождение того самого эмпиризма, против которого с таким энтузиазмом боролись М. Блок и Л. Февр.
Хотя современный эмпиризм-это не бесхитростный эмпиризм Ш. Сеньобоса, а эмпиризм эпохи НТР, "структурный", "серийный", "биологический" и т.п., сущность его не изменилась: он по-прежнему является антиподом синтетического, монистического видения исторического процесса в целом.
Теоретическая эволюция школы "Анналов" за истекшие 50 лет еще раз подтвердила справедливость ленинского вывода: буржуазная идеология не способна дать цельную картину нашей действительности, точную формулировку действительных процессов, удовлетворять научным требованиям [5].
Характерным для современного этапа школы "Анналов" стало быстрое выдвижение ее адептов не только на передовые рубежи "теоретического" антикоммунизма, но и на авансцену повседневной политико пропагандистской антикоммунистической кампании в кино и прессе, на радио и телевидении. Наиболее примечательной в этом отношении является карьера двух бывших учеников Ф. Броделя, чьи имена сегодня на Западе больше всего связывают со школой "Анналов",—Эммануэля Ле Руа Ладюри и Марка Ферро.
Первый из них — не только заведующий кафедрой в Коллеж де Франс, руководитель сектора Биологическая история и общество в Школе высших исследований в области социальных наук, член директората журнала "Анналы", но еще и активный антикоммунистический публицист-идеолог (один из авторов "Манифеста" 1978 г. так называемых "новых философов"), постоянный комментатор влиятельной буржуазной газеты "Монд", автор-ведущий популяризаторской телевизионной программы по истории, выдержанной в духе антимарксистского кредо современных "Анналов". Второй занял прочные позиции во французском документальном кино (особенно в старейшей фирме "Патэ"[59]), он частый гость на страницах "Монд", "Нувель обсерватер", разного рода левацких изданий (в 1969 и 1974 гг. М. Ферро поддерживал кандидатуру троцкистского кандидата в президенты А. Кривина), его подпись стоит под многими петициями "в защиту диссидентов" в СССР и т. п.
Столь необычная для Франции "деятельность" университетской профессуры, которую обычно знают в лицо лишь студенты лекционного потока, но отнюдь не многомиллионная телевизионная аудитория, также далеко не случайна.
Общий кризис капитализма принял во Франции после майско-июньских событий 1968 г. особенно острые формы. Как отмечалось в решениях XX съезда ФКП, "это не просто конъюнктурный кризис... На карту поставлено само функционирование системы, в конечном счете сам капитализм на его нынешней стадии..."[6]. В то же время для решающей атаки на крупный капитал еще не созрели необходимые условия. "В ряде капиталистических стран,—отмечал академик Б. Н.Пономарев,-обнаруживается все больше признаков такого состояния, когда господствующий класс уже не в силах полностью контролировать развитие событий, а рабочий класс и его союзники еще недостаточно объединились и организовались, им еще недостает необходимой сознательности и целеустремленности для решительных совместных действий"[7].
Изменение соотношения классовых сил во Франции проявилось прежде всего в том, что крупной буржуазии после ухода де Голля и смерти Ж. Помпиду с большим трудом удавалось проводить в президенты и депутаты парламента своих политических представителей (в 1974 г. победа В.Жискар д'Эстэна на президентских выборах была достигнута большинством всего в 1,6% голосов, а в 1978 г. на парламентских выборах правящая коалиция с трудом сумела обойти левую оппозицию на 1% голосов).
В этих условиях резко обострилась идеологическая борьба левых и правых сил. Один из воздыхателей по старым добрым временам Олара и Сеньобоса панически восклицал: "Кажется, что у нас идет более непримиримая политическая борьба, чем где-либо еще, существует более резкая грань между правыми и левыми. Все это напоминает гражданскую войну, только без выстрелов"[8].
