связи с рассказом Плутарха также доказывает посмертное прославление Менандра.
Правда, в самих «Вопросах» отношение к мощам, в т. ч. Будды, еще довольно сдержанное – в III книге сказано (3, вопрос 7 [25]): «Государь, не дело сынам Победителя заниматься культом… прочие боги и люди пусть занимаются культом. Поэтому, государь, Татхагата решил: “Нечего им бездельем заниматься, пусть занимаются делом” – и сказал: “Не путайте себя, Ананда, культом мощей Татхагаты”. А если бы не сказал так Татхагата, монахи бы, государь, даже миске и одежде Пробужденного стали бы поклоняться» – увы, потом же стали поклоняться в том числе и миске – см. «Чуллавамса», XIV, 30; «Почтенный Нагасена, у всех ли чайтий [с мощами] упокоившихся [в нирване] бывают чудеса, или же только у некоторых бывают чудеса? – У некоторых бывают, государь, у некоторых не бывают» (III, 8, вопрос 7 [77]);
Пусть же муж рассудительный,
О благе своем радеющий,
Поклоняется мудрым людям
Так же, как чайтьям святых
(VI, Заключение).
Но не в этом суть, со временем вино нередко переходит в уксус. Завершая разговор о Менандре, можно привести фрагмент из «Абхидхармакошабханы» Васубандху (V в. н. э.), в котором фигурируют наши старые знакомые – Нагасена и царь Калинга (искаженное Милинда), обсуждая проблему существования души: «Узел этот был распутан уже в древности. Царь Калинга, придя некогда к тхере Нагасене, сказал: “Я хотел бы спросить почтенного, но отшельники, случается, очень болтливы. Ответишь ли ты прямо на то, о чем я тебя спрошу?” – “Спрашивай”, – последовал ответ. “Душа и тело – одно ли и то же, или душа – одно, а тело – другое?” – “Это неопределенно”, – сказал тхера. “Как! Мы же заранее условились, почтенный, отвечать точно на вопрос. Почему же я слышу иное: это-де неопределенно?” Тхера сказал: “Я бы тоже хотел спросить государя, но цари, случается, очень болтливы. Ответишь ли ты прямо на то, о чем я тебя спрошу?” – “Спрашивай”, – последовал ответ. “Плоды того мангового дерева, что растет у тебя во дворце, кислые или сладкие?” – “Да нет у меня во дворце никакого мангового дерева”, – сказал тот. “Как! Мы же заранее условились, государь, отвечать точно на вопрос. Почему же я слышу иное: нет-де мангового дерева?” – “Как я скажу, сладкие у дерева плоды или кислые, если его нет?” – “Вот точно так же, государь, души ведь нет. Как же я скажу, тождественна она телу или отлична от него?”»
Общепринято считать, что Менандру наследовал его несовершеннолетний сын Стратон I при регентстве царицы-матери Агафоклеи Богоподобной, хотя и здесь все, судя по монетам, небезусловно – возможно, Менандру сначала наследовал его сын Фрасон, от которого существует лишь одна уникальная монета, ибо он, видимо, погиб от рук Зоила или Лисия. Те же нумизматические свидетельства говорят о том, что Зоил, властитель Арахозии и Паропамисад, вытеснил вдову Менандра в восточные части Менандрова царства (от Пенджаба до Матхура), а Гандхара переходила из рук в руки. Поэтому можно аккуратно предположить, что шедшая с Зоилом борьба наследников Менандра закончилась почти полной потерей царства, часть которого позже им все же удалось вернуть. У. Тарн утверждает, что имеется косвенное свидетельство Плутарха о том, что после смерти Менандра столица была перенесена из Сагалы в Буцефалию, по крайней мере последняя была столицей более позднего царя Гиппострата, там чеканились его монеты. Интересно, что, начиная со Стратона I, индо-греческие цари – Аминта, Никий, Певколай, Гермей и Гиппострат – изображались на монетах с благословляющим буддистским жестом «мудра»; ряд царей – Стратон I, Зоил I, Гелиокл II, Феофил, Певколай, Архевий – носит то же прозвище, что и Менандр I, – «Дхармикаса».
Воссоздание истории индо-греческих царство после Менандра I – задача неразрешимая, ибо любое более-менее связное изложение будет всего лишь гадательной реконструкцией, «воссоздать» список греко-индийских царей с хронологией их правления бессилен даже такой специалист, как Тарн. Различные ученые совершенно по-разному подходят к этом вопросу, и, если сравнивать их писания, выходит, что одни и те же цари порой живут в разных веках и правят совершенно разными частями бышего единого индо-греческого царства, и дело вовсе не в тождестве имен или «порядковых цифр», в этом еще можно было бы разобраться: между предполагаемым дедом и внуком проходит порядка полутора веков, поэтому скажем кратко: междоусобие, последовавшее за смертью Менандра I или даже начавшееся еще при его жизни, привело к распаду царства на условно Западное и Восточное индо-греческие царства; не исключено и образование более мелких государств – сателлитов или «переметчиков». Слабостью и раздорами греков воспользовались индийские раджи, к 100 г. до н. э. захватившие Матхур и часть Пенджаба; царь Филоксен Аникет дал им отпор и, возможно, даже объединил под своей властью обе половины индо-греческого царства, но затем напор с двух сторон – индийцев на востоке и скифов-саков на западе, захвативших Гандхару и Таксилу около 80 г. до н. э. и временно отбитых греками до 55 г. до н. э., привел к постепенной гибели индо-греческих государств.
Одним из редких свидетельств той эпохи является так называемая Колонна Гелиодора или Колонна Гаруды (Гаруда – мифический индуистский царь птиц (на нем летает бог Вишну), враждущий с Нагом (Найей) – царем змей; официальный герб Таиланда, Индонезии и… Республики Алтай) в Видише, около знаментой Санчи в Мадхья-Прадеше, датируемая 113 г. до н. э. Высеченный на ней текст все объясняет: «Эта колонна Гаруды была воздвигнута для Бога богов Васудевы бхагаватой Гелиодором, сыном Диона и уроженцем Таксилы, прибывшем в качестве посла от великого греческого царя Антиалкида к царю-спасителю Касипутре Бхагабхадре, находящемуся в благоденствии на 14‑м году своего правления»; обратите внимание, насколько «натуразиловался» грек Гелиодор, объявивший себя «бхагаватой», то есть поконником Васудэвы-Кришны.
Интересно китайское сообщение о том, что некий Инь Мофу – царь Юн-Кюй (т. е. «яванов»), обычно отождествляемый с царем Гермеем (возможно, мужем дочери Филоксена Каллиопы), еще державшийся в Парапомисадах, заключил союз с китайским полководцем Вэнь Чжуном, управлявшим пограничной областью в западном Ганьсу, против завоевателей, «индо-скифов», как о том повествуется в хронике Ганьсу (гл. 96 А), и вернул престол, став вассалом китайского императора и получив от того символы власти – печать и ленту. Далее сообщается о том, что потом Инь Мофу перебил конвой китайского посла (кстати, еще его отца Ву-Ти-Лао, в котором Тарн видит сакского царя, китайцы обвиняли в том, что он некогда убил их послов), и хоть и присылал потом своих послов с извинениями, они не были приняты – «императору посоветовали не замечать их» и отнестись как к простым
