что добрая воля большинства является оружием защиты добрых от клеветников и злых, подобно тому “как мать отгоняет муж от видящего сладкие сны дитяти”, отражает зависть, а в деле власти уравнивает низкорожденных со знатными, бедных с богатыми, частных лиц со служащими; короче говоря, если ко всему этому прибавлены истина и честь, такая добрая воля [народа] – это сильный благоприятный ветер, влекущий человека к политической деятельности. Рассмотрим противоположности и поучимся на примерах. Италийцы изнасиловали жену и дочерей Дионисия (II, тирана Сиракуз, сделавшего им много зла. –
Е.С.), убили их, затем сожгли и прах развеяли с лодки по морю. Но когда некий человек по имени Менандр, бывший хорошим царем бактрийцам, умер в [военном] лагере, города с положенным почтением отметили его похороны, но из почтения к его останкам за них произошло своего рода соревнование, которое с трудом завершилось [договоренностью] о том, что прах будет поделен поровну, и в каждом городе нам ним будет воздвигнут монумент».
Итак, в свидетельстве Плутарха нам важны две вещи: во-первых, Менандр умер как царь, во время боевого похода – возможно, против Зоила Гандхарского (попутно отметим архистранное предположение М.Д. Бухарина: «Умер Менандр внезапно в военном лагере; возможно, его убила собственная жена Агафоклея, которая после его смерти стала регентшей». С чего вдруг?! По принципу «ищи, кому выгодно»? Вряд ли это было выгодно Богоподобной, вынужденной вступить в смертельную схватку с Зоилом I, тем паче что Менандру наследовал, вероятнее всего, Фрасон, о чем – ниже). Но, во-вторых, то, что историк описывает как благочестивое соревнование городов (почему-то иногда указывают, что семи, хотя у Плутарха об этом не сказано) за останки Менандра, однозначно свидетельствует, что местные признали в нем святого, архата! Античная Греция практически не знала культа мощей, подобного позднее развившемуся в христианстве, – бывали случаи похищения и перезахоронения останков легендарных героев, например Тесея со Скироса в Афины в 478 г. до н. э., или перенос Птолемеем в Египет тела Александра Македонского, чтоб «привлечь» полису счастье и удачу, но «раздробление мощей», повторим, было чуждо грекам – но не буддизму! Читатель, знакомый с историей Будды, наверняка уже вспомнил аналогичную историю с его останками – см., например, 28 главу «Благо мира» поэмы Ашвагхоши:
Так останки почитая,
Каждый день Богатыри
Приносили приношенья,
Благовонья и цветы.
Семь царей, из стран различных,
Весть кончины услыхав,
Чрез послов, просили Сильных
Те останки разделить.
Но Могучие сказали,
Духом бранным возгорясь:
«Мы скорей простимся с жизнью,
Чем останки Будды дать».
Так послы ни с чем вернулись,
И во гневе семь царей
Тучу войска сгромоздили
И направились в поход.
Город Сильных окружили
Колесницы и слоны,
Все окрест – сады, деревни,
Водоемы и поля —
Было вытоптано войском…
[Брахман Дрона пытается помирить враждующих]:
«Раз почтить хотите Будду —
Знайте сдержанность, как он!»
Так, любя основы мира,
Смелый Браман говорил,
Веря в правду, он не ведал.
Колебаний никаких.
Семь царей ответ держали:
«Мы насилию враги,
Но не низкое желанье
Нами властвует теперь.
Ради правого закона
Мы вступить готовы в бой.
Мы священные останки
Надлежаще чтить хотим.
Из-за женщины красивой
Был не раз смертельный бой, —
Сколь же больше нужно биться,
Чтоб Учителя почтить!
Не щадя ни сил, ни жизней,
Мы, коль нужно, в бой пойдем —
Драгоценные останки
Мы молельно чтить хотим.
Если спора не хотите,
Разделите их меж нас.
Мы же гнев на время сдержим,
Как от чары спит змея».
Говорил к Могучим Дрона:
«Там, за городом цари,
Их доспехи – словно солнце,
Гнев разбужен в них, как лев.
Разгромить готовы город,
Но, боясь неправоты,
В бой вступая из-за веры,
Так гласят через меня:
«Мы пришли не денег ради,
И земель мы не хотим,
Не надменное в нас чувство
И не помыслы вражды.
Мы великого чтим Риши,
Наш почет есть ваш почет,
Значит, мы в моленьях братья,
Ищем мы духовных благ.
Громоздит богатства скупость,
Непростительна вина.
Сколь же более преступно
Благ духовных не давать!
Мы почтить хотим останки,
Разделите ж с нами их.
Если ж чести лишены вы,
Приготовьтесь в бой вступить!»
От себя же я прибавлю:
Будда, как покой узнал,
Всем, любя, желал покоя.
Разделите светлый дар!»
Дрона передал посланье
И Могучих убедил,
Имя Будды победило,
Свет, исполненный любви.
…
Лучезарные останки
Между всеми разделив,
Часть восьмую сохранили,
Семь же отдали царям.
Каждый царь, свой дар священный
Поместив на голове,
В край родимый воротился.
И Святилище воздвиг.
…
Тот, кто звался Совершенный,
Он в Нирване навсегда,
Но священные останки.
Светят миру до сих пор.
Упоминая о сообщении Плутарха про Менандра – но без цитаты и ссылки, отчего вновь проскальзывает непонятно откуда взявшаяся применительно к городам цифра 7, однако она не кажется случайной в свете приведенного отрывка Ашвагхоши, – А.В. Парибок пишет: «Если для эллиниста такой фольклоризированный факт напомнит, скорее всего, о Гомере (имеется в виду не какое-либо место из его сочинений и, конечно, не раздел праха, но спор семи городов за право назваться его родиной. – Е.С.), то индолог увидит в нем отражение религиозно окрашенного почтения к покойному, желание воздвигнуть ступу (царь благоволил учению Будды), что применительно к светскому лицу государя означает восприятие его как чакравартина, праведного царя – покровителя буддизма. Предположение это подтверждается внутренними данными текста («Вопросов Милинды»)». Практически то же сказано в работе У. Тарна. Английский ученый заодно приводит из буддийской литературы сообщение о том, что только четыре типа людей заслуживают ступ для хранения их останков – 1) будды; 2) пратьекабудды – «самопросветившиеся» святые, самостоятельно достигшие святости, не вступая в буддийскую общину; о таких в «Вопросах Милинды» довольно неободрительно говорится: «просветленные-для-самих-себя, самобытные, без учителя, бредущие в одиночестве, как носорог со своим рогом» (III, 1, вопрос 2 [2]); 3) ученики Будды, ставшие святыми, и 4) цари-чакравартины; последнее в
