Почти все имена авторов первых советских учебников и пособий, строивших «новый мир», названы в советских энциклопедиях.
Авторами методик преподавания и советских учебников были:
— по биологии: Цузмер; Всесвятский; Марков; Бруновт; Яхонтов; Флеров, др.
— по географии: Лесгафт; Барков; Крубер; Борзов; Вит-вер; Эрдели, др.
— по истории: Грацианский; Греков; Нечкина; Тарле; Трахтенберг; Вернадский; Гуковский; Карцов; Покровский; Косминский; Ефимов; Минц; Нотович; Бахрушин; Сингал; Немировский; Фохт, др. (Многие из этих «крупных историков» создавали совершенно новую так называемую «историю», как «науку» с точки зрения советского ученого-марксиста, и преподавали «это» в вузах.)
— по литературе: Потебня; Овсянико-Куликовский; Фишер; Бродский; Благой; Бархин; Троицкий; Саккулин, др.
— по математике: Маркович; Извольский; Лебединцев; Бем; Струве; Евтушевский; Симашко; Глазенап; Каган; Граве; Синцов; Шохор-Троцкий; Березанская; Чекмарев; Бронштейн; Лебединцев; Извольский; Бескин; Брадис; Ляпин; Колмогоров; Маркушевич; Пиотровский; Фетисов; Бермант; Люстерник, др.
— по природоведению: Герд; Павлович; Эрдели; Ягодовский; Перротте; Скаткин; Завитаев, др.
— по русскому языку: Потебня; Фортунатов; Пешковский; Бархин; Миртов; Палей; Бархударов; Фирсов; Добромыслов; Истрина; Абраменко; Овсянико-Куликовский; Абакумов; Малаховский; Фридлянд; Шалыт; Шапиро; Кульман; Масальский; Розенталь; Пленкин; Жинкин; Богоявленский; Ефимова; Лебедев, др.
— по физике: Хвольсон; Умов; Цингер; Индриксон; Аб-кин; Преображенский; Горчкин; Перельман; Рымкевич; Нейман; Крауклис; Перышкин; Хлиян; Блудов; Ландсберг; Зельдович; Ландау; Китайгородский; Шамаш; Пиотровский; Розенберг; Иоффе, др.
— по химии: Верховский; Лебедев; Гольдфарб; Сморгонский; Фельдт; Эпштейн; Цветков; Шелинский; Парменов; Глориозов; Дризовская;
— по черчению: Рынин; Каргин; Гордон; Ботвинников; Дембинский, др.
Как воспитывать детей дошкольного и школьного возраста через призму «советского патриотизма и пролетарского интернационализма», учили в своих «великих и гениальных» трудах: Маркс и Энгельс, Ленин, Калинин, Макаренко, Семашко, Аркин, Архангельский, Блатин, Борин, Гельман, Гмур-ман, Гоноболин, Гунин, Додон, Зелинский, Зиневич, Калечиц, Кунин, Шацкая, Леви-Гориневская, Левитов, Леушина, Мануйленко, Невский, Нимен, Рута, Скаткин, Советов, Соловьева, Чуйков, Флеров, Якобсон, Яковлев, и многие другие.
Все это лишь крупинка на вершине айсберга, пропитанного кровью миллионов невинно убиенных, обрастающего впоследствии сотнями тысяч имен и фамилий людей, пришедшими насаждать свои представления о мире. Айсберга, ловко скрываемого в годы зарождения, становления и так называемого развитого социализма, — когда народ некогда великой страны был охвачен эпидемией помешательства на почве построения коммунизма. «Действительно, хотя за последнее время и возникали эпидемические формы помешательства в цивилизованных странах, но лишь среди самых невежественных классов…» — констатировал Ломброзо, не доживший менее десяти лет до самой страшной катастрофы человечества, сотворенной большевиками. Он умер в 1909 году, но успел понять, что психопаты и гении созданы из одного теста.
В 20-х гг. произошла любопытная встреча, заставившая Надежду Константиновну на какое-то мгновение вернуться в юность.
В один из дней в приемную Крупской позвонили, секретарь, выслушав просительницу, соединила ее с Надеждой Константиновной. Та услышала дрожащий голос, сбивчиво рассказывающей, что им обязательно нужно встретиться, что еще в конце прошлого века ее муж, известный профессор физиологии и антропологии Иван Михайлович Сеченов принимал активное участие в ее лечении. И, быстро проговорила женщина, ее муж давно, еще при жизни, предупреждал, что его трудами и открытиями в медицине стремятся овладеть нечистоплотные люди в науке. И вот сейчас, — объясняла представившаяся Марией Александровной, вдовой Сеченова, — непонятным ей образом большая часть материалов исследований Ивана Михайловича оказалась у какого-то товарища по фамилии Бокий, и что его сотрудники угрожают ей выселением и даже арестом, с отправлением в ЧК.
Пытаясь успокоить говорившую, Надежда Константиновна отчетливо понимала, что происходит, и продумывала, что она сможет предпринять в данной ситуации. Она знала, что Бокий сильный противник, и лучше не становиться ему поперек дороги. Мария Александровна, с трудом сдерживая всхлипывания, просила у Крупской защиты; больше обратиться ей и в самом деле было не к кому.
Крупская вызвала машину и отправилась по названному адресу.
Между двумя женщинами состоялся откровенный разговор; Мария Александровна пожаловалась Крупской, что против их семьи запускаются грязные слухи, причем задним числом; будто бы особо выделенный новой властью и представленный как крупный писатель Н.Г. Чернышевский, автор романа «Что делать?» (опубликован в марте 1863 г. в журнале «Современник»), якобы списал своих героев: врача Лопухова — с известного врача того времени П.И. Бокова; доктора Кирсанова — с профессора Медико-хирургической академии И.Н. Сеченова, а образ главной героини Веры Павловны Боковой — с нее самой, Марии Александровны.
Роман и сюжет произведения несложен: девушку, стремящуюся к знанию, скверные родители-мещане хотят выгодно отдать замуж. Но на ее пути встречается студент-медик Лопухов, который чтобы спасти возлюбленную от произвола родителей, сочетается с ней фиктивным браком, жертвуя при этом своей медицинской карьерой. Вот и живут они в одной квартире, но в разных комнатах, как брат и сестра. Через некоторое время его жена Вера Павловна влюбляется в товарища своего мужа доктора Кирсанова. Ее муж, видя это, самоустраняется из жизни жены. «Только тот любит, — проповедует Чернышевский, — кто помогает любимой женщине возвыситься до независимости». И Вера Павловна становится женой Кирсанова.
Конечно же, Надежда Константиновна знала содержание романа. Незамысловатый сюжетец, кажущийся нам совсем даже не интересным, на самом деле подрывал тогдашние устои русского православного общества! Он воздействовал на психику женщины, развращая ее, возводя в норму то, что воспринималось здравомыслящими людьми как негатив. Уйти из дома, бросить родителей, вступить в брак без благословения, да еще в фиктивный, жить в одной квартире с чужим мужчиной — преступление против чести. Развестись и вступить в брак во второй раз — нонсенс, редчайшее исключение из правил, принятых в обществе. Таковы были устоявшиеся нормы жизни в морально и нравственно чистом обществе.
Потому становится понятным волнение Марии Александровны, когда сотрудники Бокия пригрозили ей, что версия, будто это она является прототипом героини Чернышевского, станет широко известна, войдет в учебники; и тогда, — говорили ей, — многие поймут, что это она изменила своему первому мужу и совратила выдающегося профессора медицины Сеченова. (Кстати, в самом деле, после смерти Марии Александровны в некоторых советских источниках писали, что она, хотя и жила с Сеченовым более 30 лет, не была в браке; и другие гнусности, в том числе не забыли агитпроповцы в своих трудах о жизни и деятельности профессора Сеченова «заботливо» окружить этого ученого теми, кого он никогда и не подпускал к своей научной деятельности!).
История выглядела бы раздутой нелепицей, если б не одно «но», — требование одного из сотрудников Спецотдела Глеба Ивановича Бокия. Теперь, дабы оградить ее самое от нападок и сплетен и сохранить для потомков имя ее мужа-ученого, Мария Александровна обязана отдать им все, что она имеет от своего мужа: бумаги, разработки, черновики. В противном случае она будет арестована и расстреляна как пособник буржуазии.
В разговоре Мария Александровна поведала Крупской, что ее отец Александр Обручев был влиятельным в России человеком, весьма состоятельным помещиком, имел воинский чин генерала от инфантерии. И что был он обаятельнейшим и добрейшим отцом, и, конечно же, никакого отношения к любым образам Чернышевского в романе «Что делать?» не имеет. Видно было, что ее давно и сильно задевает вся эта история с литературными героями.
— Немыслимо мне придумывать ту жизнь, которую когда-то кому-то придумал Чернышевский! Но зачем запускают такие разговоры?
Надежда Константиновна, ловя на себе внимательный взгляд собеседницы, понимала, что не станет объяснять ей многие нюансы, как и не станет отвечать на вопрос: зачем, для чего нужны кажущиеся на первый взгляд простыми и глупыми фальшивки.
Однако Надежда Константиновна пообещала Сеченовой безопасность, но для этого предложила, в соответствии с уже существующими правилами, написать заявление в адрес Советского правительства, что она, как вдова выдающегося русского ученого, поддерживавшего борьбу рабочего класса России против царизма, просит определить ее в Дом для престарелых ученых, созданный Совнаркомом для быта и проживания ученых, доживающих свой век. Марии Александровне ничего не оставалось делать, как прислушаться к совету, она написала заявление; Надежда Константиновна, рекомендовавшая ее в подобное учреждение, взяла вдову великого русского профессора под опеку, и Сеченова… осталась жить в семейной усадьбе. Никто больше открыто не беспокоил ее; правда, за два-три года до смерти, последовавшей в феврале 1929-го, Мария Александровна из-за резкого ухудшения здоровья, вследствие чего требовался постоянный медицинский уход, действительно переселилась в Дом для престарелых ученых.
