Это было всего месяц назад. Командующий фронтом Фёдор Иванович Толбухин предупредил его о передаче дивизии из 5-й ударной армии: «Командир её Блажевич хорош. Боевой, растущий».
Передовые подразделения уже захватили окраину, отчаянный бой западнее города вели морские десантники — их действиями руководил командарм. После короткой артиллерийской подготовки на штурм пошли и войска 44-й армии. 130-я дивизия втянулась в город и вела трудный уличный бой. 221-я, сковав частью сил находившиеся перед ней неприятельские войска, остальными полками направилась в обход. Это был манёвр, грозивший немцам полным окружением.
Десять часов продолжался бой за город. Начатый утром, он закончился только к вечеру...
И снова в Москве гремел салют, снова знаменитый голос диктора известил о боевых успехах войск, возглавляемых генерал-лейтенантом Хоменко.
Вечером 8 ноября генерал Хоменко предупредил командующего артиллерией Бобкова:
— Утром поедем к Рубанюку и Кошевому, так что быть в готовности, Алексей Семёнович. Необходимо кое-что согласовать.
Он уважал опытного артиллериста, и часто они вдвоём посещали войска, решая на месте трудные дела.
Генералы Рубанюк и Кошевой (будущий маршал Советского Союза) командовали стрелковыми корпусами, находившимися на главном направлении, под Никополем. Вышли они туда после боев разрозненно, не успев создать сплошную боевую линию.
Как всегда, командарма сопровождали охрана и радиостанция. Все размещались в юрких и проходимых «виллисах». Автомобиль у артиллерийского начальника почему-то забарахлил, и генерал Бобков разместился рядом с командармом.
— А ты, Иван, садись сзади, рядом с адъютантом, — приказал водителю Василий Афанасьевич. — Я поведу-машину.
Он ещё предупредил офицера из третьей машины, где была радиостанция «Север», чтоб не отставал.
Генерал Рубанюк ждал их, и, согласовав все вопросы, они распрощались.
— Передайте в штаб, Разуваеву, что мы направились к Кошевому, — сказал командарм офицеру при радиостанции. — Пусть командир корпуса нас встречает.
Это сообщение было передано начальнику штаба на ходу.
Дорога, размытая дождями и разбитая колёсами, спустилась в широкую лощину. Они миновали её, и там дорога неожиданно разветвилась.
— Как в сказке, — усмехнулся Бобков. — Поедешь направо — коня потеряешь, налево — головы не сносить.
— Направо, — взглянув на карту, решил командарм.
Впереди затемнел перелесок, и едва машина Хоменко достигла его, застучали пулемётные очереди. Автомобиль круто развернуло, он передними колёсами сполз в кювет и замер.
А очереди продолжали греметь. Из второго автомобиля посыпались солдаты охраны. Двое тут же упали, трое залегли и открыли ответный огонь.
Машина с радиостанцией отстала, но ехавший в ней офицер сразу понял ситуацию.
— Поворачивай назад! — скомандовал он водителю. — Скорей!
В сумке у него находились секретные карты, переговорные документы, и рисковать он не имел права. По автомобилю уже били автоматные очереди. Вдребезги разлетелось ветровое стекло. Одна из пуль угодила в рацию.
Автомобиль с рацией подкатил прямо к крыльцу дома, где располагался штаб. Офицер влетел по ступенькам, рванул дверь и оказался прямо пред начальником штаба.
— Что произошло? — догадался тот по виду офицера.
— Командарм напоролся на немцев! — выпалил капитан. — Кажется, его схватили! Там же и охрана!
Карандаш выпал из рук генерала.
— Ты понимаешь, что говоришь?
Начштаба бросился к телефону, крутнул рукоятку.
— Поднять батальон! Немедленно!.. На машины! И к перелеску!
Пока батальон мчался туда, по перелеску ударила артиллерия, в корпусе Кошевого подняли разведчиков на поиски генералов.
Однако принятые меры ничего не дали. На месте боя обнаружили убитых солдат охраны, водителей и две пылающих машины. Генералов не было.
Из штаба фронта в Москву полетело сообщение о случившемся.
— А где генерал Хоменко? Где Бобков? Что с ними? Какова их участь? — спрашивали из столицы.
Позже стало известно, что их тела были изрешечены очередями и там, у немцев, не приходя в сознание, они умерли.
Приказ Верховного был коротким: «44-ю армию немедленно расформировать. Исполнение донести 11 ноября 1943 г.».
На следующий день некогда грозное объединение перестало существовать.
На фронте случалось всякое. Было и такое.
Глава 9.
СХВАТКИ НА КУБАНИ
А тем временем войска Закавказского фронта вели на Кубани ожесточённые бои. Выполняя приказ Верховного главнокомандования, 11 января начала наступление Черноморская группа. Это была её первая наступательная операция после длительных оборонительных боев.
Прорвав оборону противника в районе Горячего Ключа, войска группы, в первый день боя продвинулись в сторону Краснодара на 12 километров, но дальнейшее наступление протекало с трудом. Необходимо было вмешательство Ставки.
Перед войсками группы была поставлена новая задача: выдвинуться в район Краснодара, захватить переправы через Кубань, а главными силами освободить Новороссийск и Таманский полуостров. Вызванная этим перегруппировка войск, перемещение артиллерии в новые районы, подвоз боеприпасов и необходимых для боя материальных средств потребовали значительного времени. А тут ещё неожиданно полили дожди, поля раскисли, стали непролазными, передвижение тормозили дорожные неисправности.
Несмотря на меры, принятые командованием Черноморской группы, готовность войск к назначенному времени не была достигнута. Противник же, используя это время, уплотнил свои боевые порядки, создал на решающих направлениях контратакующие группировки.
В целях быстрейшего уничтожения врага в районе Краснодара Ставка Верховного главнокомандования объединила войска Северо-Кавказского фронта и Черноморской группы. При этом ближайшей и основной задачей Северо-Кавказского фронта являлось окружение и ликвидация краснодарской группировки не позже 12 февраля 1943 года: «Уничтожить её так же, как была окружена и уничтожена нашими войсками группировка под Сталинградом».
Против войск Северо-Кавказского фронта действовала 17-я немецкая армия в составе трёх армейских, одного горнострелкового и одного кавалерийского корпусов.
Закончив перегруппировку, войска Северо-Кавказского фронта 9 февраля перешли в наступление. Наносилось два удара: правофланговые 58-я и 9-я армии — в общем направлении на Славянск; две армии центра, 37-я и 46-я, — на Краснодар.
В течение первых двух дней войска правого крыла фронта успеха не имели. Наступление армий центра фронта развивалось более успешно. Им удалось сломить сопротивление противника, и утром 12 февраля части этих армий ворвались в Краснодар. Продолжая наступать, они отбросили врага к Таманскому полуострову на 40—60 километров.
С потерей Краснодара противник усилил авиационную группировку, чтобы повысить устойчивость обороны своих войск на южном крыле фронта. Отходя на Тамань, к Голубой линии, он нанёс мощные контрудары, поддержанные авиацией.
Возникла необходимость борьбы противоборствующих сил за господство в воздухе. Наши 4-я и 5-я воздушные армии, а также авиация Черноморского флота получили необходимое усиление. В воздушных боях и бомбовыми ударами наши лётчики уничтожили 157 самолётов противника. В районе Краснодара и Тамани лётчики-истребители за три дня провели более пятидесяти воздушных боев. В этих боях особенно отличился лейтенант Михаил Гриб.
Лётчику Черноморского флота Михаилу Ивановичу Грибу не было 23 лет, когда ему присвоили звание Героя Советского Союза. Михаилу Ивановичу было за 80, когда автор настоящего повествования встретился с ним.
— В 1937 году после десятилетки я был направлен из Одессы в Ейское военно-морское училище лётчиков, — неторопливо, скрывая волнение, говорил он, устало положив пред собой когда-то сильные руки. — Через три года, в сороковом получил назначение в авиацию Черноморского флота. В петлицах куртки один квадратик, или, как его тогда называли, «кубарь», то есть имел звание младшего лейтенанта. Там, на Черном море, и застала меня война. В первый же день, когда на кораблях сыграли тревогу, мне пришлось совершить первый боевой вылет. И с того полёта начался их отсчёт.
Мой самолёт-истребитель ЯК-9 имел на борту номер двадцать два. Наверное, в дни боев на Кавказе мой позывной «Двадцать второй!» приходилось слышать по два-три раза на день. Бывало и чаще.
Помнится, я сижу в кабине в готовности номер один. Это значит вылет по команде немедленный. Из командного пункта приказ: «Не допустить до наших наземных войск идущие немецкие бомбардировщики!» — «Есть!» — отвечаю, взлетаю. Приближаясь к назначенному району, увидел самолёты-бомбардировщики. Подлетев ближе, открываю по ним огонь из пулемётов и пушки и продолжаю идти на них, не меняя курса. Вижу, как стервятники, нарушив боевой порядок, стали сбрасывать бомбы на свои войска. Это как раз мне и было нужно. Промчавшись сквозь строй бомбардировщиков, заметил две пары «мессершмиттов». Открыв по ближайшему огонь, на своё счастье, сбиваю его. Захожу для атаки на второго, нажимаю гашетки, но пулемёты молчат. Оказывается, израсходованы боеприпасы. Немецкие лётчики, поняв это, начали атаковать меня втроём. Испытывая страшные перегрузки, я продолжаю имитировать бой. Струи свинца немецких самолётов пролетают совсем рядом, даже задевают плоскости, фюзеляж, стабилизатор. Вижу: горючее кончается, на исходе и у «мессеров». Они неожиданно отваливают и ложатся на обратный курс. И тут приближаются наши истребители, мне на подмогу... Приземлившись, я сидел в кабине не в состоянии вылезти из неё. Помогли техники. Они стащили с меня совершенно мокрый от пота комбинезон, вроде бы купался в нем...
