Записки о московской войне - Рейнгольд Гейденштейн

место, которое оставалось как бы углом между ними и Литовцами, было отдано Немцам. Около этого же времени прибыл в лагерь посол от турецкого султана, человек уже преклонных лет. На основании договора относительно возврата с обеих сторон перебежчиков, он требовал назад беглых Татар, о которых речь была выше. Ему было объявлено, что так как король их еще не видел и не слышал их объяснений, то, по возвращении своем в Польшу, он, разобрав дело, даст ответ его государю. Хотя пехоты было гораздо меньше, чем того требовала важность начинаемой осады, но она достойна была внимания как своею численностью, так и по самому подбору солдат и вооружения; что же касается конницы, то, как выше было сказано, ни в один из прежних походов не была она так блестяща и хорошо вооружена, как в этот. И потому, когда чужеземец был проведен по самой многолюдной части лагеря, то, удивляясь величине его, вооружению всадников, бывших перед ним, красоте коней и виду всего войска, сказал, разумея короля и своего властителя: “дай Бог, чтобы эти государи были между собою сердечно согласны, тогда бы вся вселенная не могла бы устоять против них”. Между тем неприятель, заметив, что венгерские солдаты прошли слишком близко к городу, чтобы занять место для проведения траншей, тотчас сделали против них вылазку. Но когда Венгерцы стали преследовать их почти до самых ворот, причем с той и другой стороны было несколько человек убито, то они были отброшены в город. Затем Венгерцы стали проводить траншеи с той стороны, где был у них лагерь, против так называемой Покровской башни вдоль реки Великой; Поляки не вдалеке от них против Свинской башни,  [206]  укрепив заранее несколько мест на значительном расстоянии военными коробами и расставив на них караулы из всадников и пехотинцев с тем, чтобы подать помощь солдатам, занятым в окопах против неприятельских нападений, если бы неприятели вздумали сделать это. С большим трудом проводились там траншеи вследствие твердости грунта, так как на глубине локтя он походил на скалу. Однако и это нисколько не удерживало усердия Венгерцев; разбивая топорами огромные камни, при неустанном рвении, они окончили свою работу, причем потеря была незначительна: один юноша знатного венгерского происхождения Петр Кендий, (Petrus Kendius), прибежав на шум Московцев, ночью по обыкновению выкликавших свои караулы, погиб, будучи поражен выстрелом из пушки. Между тем Венгерцы, которые вели свои шанцы от самой реки без всякого обхода на очень коротком пространстве, прямо против города, сделав рвы, стали бить противуположную башню и, в короткое время ниспровергнув больверк, разрушили и некоторую часть ближайшей стены. Для Поляков же большим препятствием служило то, что они начали вести шанцы (прикопы) против города от указанного выше места на гораздо большем расстоянии, и что им приходилось защищать свои фланги против неприятельских нападений заслонными машинами и другими средствами, тогда как у Венгерцев они защищены были с одной стороны рекою Великой, с другой окопами Поляков. Затем, когда покончено было с шанцами, причем Вейер наблюдал за пушками, им (Полякам) нужно было прогнать сперва защитников с многочисленных башен, откуда почти со всех сторон на них сыпались выстрелы, а потом уже направлять пушки на основания и нижнюю часть стены — по тем причинам, которые выше были нами указаны; вследствие всего этого с их стороны стена была пробита несколько позже. Венгерцы тем не менее сделали попытку ворваться через  [207]  пролом, который им раньше удалось сделать в стене. Замойский, докладывая о том королю, полагал, что было бы гораздо лучше в отношении безопасности и более верной надежды на успех отложить штурм крепости, пока не будет открыт проход чрез стену и со стороны польских шанцев; между тем, следовало бы еще в большем числе пунктов громить стены, разширить пролом в стене противу венгерских шанцев, разузнать, каков оттуда будет доступ внутрь города, и хорошо все рассмотрев, заранее заготовить все нужное для приступа. С другой стороны высказывались такие опасения, что отсрочка, пожалуй, даст неприятелю время укрепиться и провести новые рвы; в особенности же против этого плана говорил недостаток пороха, вследствие чего казалось необходимым что-нибудь предпринять прежде, нежели, потратив весь порох, пришлось бы вместе с тем лишиться всякой надежды овладеть крепостью. Остановились на том, чтобы сначала отправить людей разглядеть местность и разузнать не встретятся ли какие рвы и препятствия после прохода чрез пролом; было выбрано из Немцев около 50 человек, так как между ними находились люди, раньше принимавшие деятельное участие при осадах других городов. В то же время король убеждал Замойского распорядиться приготовлениями к приступу, чтобы не просрочить даже ни малейшего времени, когда будут получены хорошие известия относительно доступности входа. Между тем какой то венгерский десятник, быв послан ротмистром к отверзтию, сделанному, как выше было сказано, в стене Венгерцами, объявил, что все легко и открыто: вход широк, спуск легкий, с внутренней стороны города находятся незначительные рвы. Кто то из первейших сенаторов тут стал советовать отложить еще на несколько времени приступ, чтобы не возникло какого либо соперничества между Поляками и Венгерцами, в случае, если Венгерцы прежде ворвутся; на это Замойский  [208]  объяснил, почему не мог быть открыт Поляками столь же широкий проход, а тот отвечал, что всякая кошка охотится сама за себя. И так Замойский, отправившись к укреплениям, присоединил Немцев к Полякам и приказал заготовить все нужное для приступа. Над Венгерцами был поставлен начальником Борнемисса. Подъехав к самому берегу реки, до которого доходили венгерские окопы, король в коротких словах, соответствующих положению, поощрял к мужеству солдат, приготовившихся к нападению, и стал ожидать по близости исхода приступа. Уже раньше было перевезено несколько пушек чрез реку Великую; оне поставлены были так, чтобы действовать противу нижней части тех стен, чрез которые войско намеревалось идти внутрь на приступ, дабы, разметав противолежащую стену, за тем громить защитников прямыми выстрелами вдоль всего этого фронта. По обычаю военному, конница была расставлена на всякий случай на удобных местах выше окопов около города и дорог. От неприятелей не могло укрыться то, что делалось в лагере, так как вид из города был широк и охватывал все стороны. Вследствие того, неприятели и сами также стояли во множестве на стенах. Сперва Замойский приказал двадцати избранным легко вооруженным из польской пехоты прокрасться по поперечному рву к стенам и разузнать, как с этого места можно пройти в город [134] . Они объявили, что с той стороны находится ров, а чрез него немного развалившийся мост, по которому