- Нужно будет посветить. Там слишком темно.
- Оставь это. У меня есть фонарь. - Майк направил луч электрического фонарика в темноту, царившую за дверью, и ахнул.
Золото, за многие годы хоть и покрывшееся толстым слоем пыли, теперь ярко сверкало под своей легчайшей вуалью. Комната представляла собой своего рода сводчатый склеп, в стенах которого были устроены ниши, теперь до отказа забитые золотыми дисками, очень похожими на те, о которых рассказывал старый ковбой. В самом центре комнаты над большой грудой сваленных на полу подобных дисков возвышался подпирающий потолок каменный столб. На нем и была укреплена большая золотая тарелка. Он подошел поближе, чтобы получше разглядеть ее.
Запретная Крепость была лабиринтом, в котором хитро переплетались между собой переходы, комнаты и колоннады, и посредине этого всего находился центральный двор и несколько комнат большего, чем остальные, размера. Какое-то время он просто рассматривал рисунок. Это был вызов, но только времени для достойного ответа на него уже почти совсем не оставалось. Где-то среди всей этой немыслимой паутины из комнат к корридоров томился в неволе Эрик, и освободить его еще только предстояло. Там были так же и комнаты-ловушки, которые надлежало обходить стороной. Внезапно рисунок начал казаться как будто знакомым. Было в нем что-то такое...
Майк покачал головой. Нет, на память что-то ничего не приходит. Он указал на план лабиринта.
- Джонни, я должен войти сюда и вернуться обратно вместе с Эриком.
- Никаких шансов. Это место стерегут Варанели и Властители Шибальбы. Даже если ты сможешь вычислить дорогу туда и обратно.
Раглан тем временем продолжал изучать карту. За все годы странствий в поисках ответов и объяснений разным загадочным и просто странным явлениям, ему приходилось нередко проходить и коридорами лабиринтов, в числе которых были и находящиеся в Англии лабиринты Хэмптон-Холла и Лонглита, но кроме ним были и десятки других, некоторые из которых существовали лишь в виде узоров, выложенных на полах соборов Шартра, Амьена и Эли.
- И не только это, - предостерегающе продолжал Джонни. - Здесь нельзя верить даже собственным глазам. К этому надо привыкнуть. Расстояния вовсе не такие, какими кажутся, и высоты тоже. Для этого необходимо научиться даже чувствовать иначе.
- У меня нет на это времени, Джонни. Все, что я собираюсь сделать, должно быть осуществлено в течение следующих нескольких часов. - Затем он добавил. - Войти я смогу. У меня там есть друг среди местных.
- А вот это уже другой вопрос. Это ты так думаешь, что он тебе друг, даже если он один из них. Они здесь совсем другие. Вот люди Каваси. В основном они нормальные, неплохие люди. Но а те, которые живут там? Ложь у них не считается чем-то зазорным. Для них соврать - пара пустяков. И они врут. Просто так, ради развлечения. При первой же удобной возможности могут завести тебя в западню. Они скорее станут радоваться твоим неудачам, чем успеху - не имеет значения, кто ты такой и чем занимаешься. Мне одно время приходилось с ними сталкиваться. Я знаю, что говорю. Поверь, большинство из них, пусть даже ценой собственной шкуры, пойдут на все, ради того, чтоб только подставить ближнего своего. У них здесь так заведено.
Поэтому и анасази бежали отсюда, оставляя этот мир и правящее в нем зло. И не надейся, что тебе выпало свести дружбу с редким исключением. Здесь таких не бывает. Потому что любой из этих сволочей выпрыгнет из штанов ради того, чтобы обманом заманить тебя туда, где ты был бы обречен на страдания и смерть, причем сам он будет потом стоять поодаль и с чувством исполненного долга наблюдать за твоими мучениями.
Раглан продолжал разглядывать блюдо, но теперь все его мысли были обращены к Таззоку. Майк помнил тот странный блеск в его глазах, когда речь зашла о комнатах-ловушках. Как будто одно только воспоминание о подобной затее было способно привести его в неописуемый восторг.
- Они даже друг друга подставляют подобным образом. Единственное, чего я до сих пор никак не могу понять, это как они вообще до сих пор существуют. Я имею в виду, что удивительно, что они еще полностью не доистребили друг друга.
Таззок как будто говорил вполне искренне. Но был ли он честен до конца? А может быть этот его плащ был всего-навсего уловкой, чтобы заманить его внутрь? Чтобы его здесь схватили? Или может быть Таззок решил немного повременить и дождаться пока он сам не забредет в одну из многочисленных ловушек? Но с другой стороны, он ведь обещал помочь. А Таззоку очень хотелось, чтобы его Архивы были бы оценены по достоинству, и если возможно, спасены.
Выбора у Майка не было. Ему не оставалось ничего другого, как самому войти в лабиринт, и там уж действовать по наитию, импровизировать и находить выход из любой сложившейся ситуации. К тому же у него за плечами уже имелся некоторый опыт, и он был предупрежден.
- Я все равно пойду туда, Джонни и вытащу Эрика из этой дыры, чего бы мне это ни стоило. - Он обернулся к старкику. - Как далеко отсюда до того места?
- Пара часов ходьбы. Дорога - так себе, ничего особенного, за исключением последних нескольких минут.
Раглан глядел на тропу, которая как будто вела к глухой стене и там обрывалась. Это было лишено всекого смысла, если конечно в этом месте не находилось некое подобие потайного входа. Потому что, то, что этот путь был показан на рисунке, еще вовсе не означало того, что он будет как-то обозначен на земле. Чертеж просто давал знать, что в этом месте существует тропа, и она куда-то ведет.
Джонни огляделся по сторонам, а затем сказал вслух:
- Хорошо все-таки, когда можно поговорить с кем-то на своем родном языке. Я сам научил английскому Каваси и еще кое-кого из них. Убеждал их, что им необходимо знать наш язык, но это был чистейший воды эгоизм. Мне здесь было очень одиноко. Зато вот Каваси теперь хочется знать обо всем. С самого детства, будучи еще совсем маленькой дикаркой, она уже тогда изводила меня вопросами, о том, как мы живем там у себя, о чем думаем, как работаем и так далее, в том же духе. Зипакна тоже был таким.
- Зипакна?
- Ну да. Он ведь когда-то жил среди них. Делал вид, что он один из них, но только он был с самого начала заведомо против них. Я никого никогда не приводил к себе, туда, где живу. Встречался с ними в лесу. А Зипакна постоянно приставал ко мне, чтобы я показал ему свой дом. И тогда я заподозрил неладное. Казалось бы, с чего это ему так неймется. Он все время был предателем. Его мать была колдуньей. По-английски он говорит лучше любого из них, даже лучше, чем Каваси. А все потому, что он выходил туда, к нам.
- Ты уверен?
- И не однажды. И еще каждый раз приносил оттуда какие-нибудь хитроумные цацки. Кое-кто здесь считает, что он сам и есть Рука.
Майк лишь в пол-уха слушал болтовню старика. Все его внимание теперь было сосредоточено на золотом блюде с вычерченной на нем картой.
По большей части здесь воспроизодился план Запретной Крепости, но по углам блюда были нанесены и другие чертежи, на одном из которых как будто были показаны и руины, где он сейчас стоял.
А что если где-то здесь и находилось место, откуда можно было перейти на другую сторону? В конце концов вряд ли старик-ковбой, нагрузив на себя золото, смог бы уйти очень далеко. Ведь ноша-то, небось, была не из легких. А что если где-то среди этих руин находится ход обратно, которым он смог бы воспользоваться?
- Послушай, Джонни, а что это за место? Может быть здесь был когда-нибудь переход обратно к нам?
- Об этом я ничего не слышал. Но ведь только те ребята из пуэбло никогда не приходят сюда. Они за версту обходят это место. Даже Каваси.
Он взмахнул рукой.
- Все вот это очень старое! Древнее всех тех наших пирамид вместе взятых. Вон там - он указал направление - в одном из домов есть зал, ну, как будто зал. Так в нем вдоль стен расставленны статуи животных: там и олени, и бизоны, и ламы, - короче, кого там только нет. И надо всем над этим - огромнейшая статуя ягуара. Вряд ли во всем мире сыщется другая такая. Все статуи высечены в камне и отполированы до блеска.
Красиво, очень здорово! Но только среди всего этого зверья нет ни одной статуи человека!
- Это потому что в древности человек не считал себя венцом творения. Люди видели симметрию и красоту движений животных, по сравнению с грациозностью которых их собственные тела казались им наредкость нелепыми и неуклюжими. Возможно именно поэтому многие первобытные люди боготворили животных, которые были для них эталоном красоты и совершенства.
Первобытный человек и в самом деле был неуклюж и внешне малопривлекателен. Прошло немало времени, прежде чем человек научился видеть прекрасное в самом себе и стал сам стремиться к совершенству.
Джонни поднялся с пола.
- Если ты и вправду собираешься сделать все, как задумал, то будет лучше поспешить. У тебя мало времени. - Он замолчал, оглядываясь по сторонам. - Может быть мне лучше пойти вместе с тобой. Может быть так будет лучше.
