Альянс данных социальных слоев не означал полного совпадения их взглядов. В отличие от правительственных чиновников промышленники были не столь радикальны в отношении поддержки вмешательства государства в экономику и в педалировании противостояния с иностранным капиталом. Они, как правило, требовали принятия мер в области обменного курса и установления таможенных пошлин на импорт, что защитило бы интересы национальной промышленности.
После 1937 г. растущая заинтересованность правительства Варгаса в продвижении индустриализации страны отразилась на его политике в сфере образования. Хотя министр Капанема и проводил реформу среднего образования, наибольшее внимание правительства было сконцентрировано на организации профессиональнотехнического образования с целью подготовки квалифицированной рабочей силы для промышленности.
В сфере управления государством верховной инстанцией принятия основополагающих решений была личная власть Жетулиу Варгаса. Особое значение имели доверительные отношения между президентом и его министрами. В период с марта 1938 г., когда Освалду Аранья стал министром иностранных дел, по июнь 1941 г. в правительстве не было произведено ни одной перестановки. Влияние военных осуществлялось через многочисленные и постоянно множившиеся при режиме «Нового государства» правительственные органы, Главные штабы родов войск и Совет национальной безопасности (Conselho da Segurança Nacional, CSN). Приданные последнему полномочия по изучению всех вопросов, связанных с национальной безопасностью, трактовались в расширительном смысле. Именно поэтому Совет стал играть столь важную роль в принятии экономических решений.
Благодаря армии была создана государственная сталелитейная промышленность, хотя и не все рекомендации военных были учтены. В сфере нефтяной промышленности в июле 1938 г. в качестве специального органа при президенте был создан Национальный совет по нефти (НСН — Conselho Nacional do Petróleo, CNP), руководство которым было возложено на генерала Орту Барбозу. Правительство утвердило программы военных по закупке вооружений, включавшие в себя артиллерийские установки производства германской компании «Крупп», военные корабли из Великобритании и Италии, вооружение для пехоты из Чехословакии и самолеты из США.
Хотя формальная и неформальная власть армии распространялась на многие области, она не была абсолютной. Военные не хотели, да и не имели условий к тому, чтобы просто заменить собой гражданскую элиту. Это было понятно еще в момент переворота: кандидатура из числа военных вряд ли была бы широко поддержана, а сам военный министр постарался избежать открытой вовлеченности армии в эти события.
Армия выступала как сплоченный институт в отношении общей цели, а именно модернизации страны авторитарными методами. Но взгляды военных на отношения с великими державами, на траекторию экономического развития (т. е. на степень его самостоятельности) менялись в зависимости от соглашений с различными группировками либо от личных пристрастий.
Тем самым президент мог манипулировать притязаниями военных и согласовывать их с общими интересами, которые представляло его правительство. При необходимости он мог и противостоять военной верхушке. Когда вскоре после переворота 1937 г. Варгас принял решение прервать выплаты по обслуживанию внешнего долга, он активно использовал поддержку военных, поставив вопрос следующим образом: либо выплата внешнего долга, либо перевооружение армии и переоснащение транспортной системы. Годы спустя, в начале 1942 г., решение президента о солидарности с США после нападения Японии на Пёрл-Харбор было достаточно сдержанно встречено генералами Дутрой и Гоисом Монтейру. Оба они представили прошения об отставке, которые были отклонены президентом. По словам заместителя госсекретаря США Самнера Уэллеса, Варгас даже заявил обоим военным, что он опирается на народ и в своей борьбе с подрывной деятельностью отнюдь не нуждается в армии.
Финансово-экономическая политика «Нового государства» была иной, чем в 1930–1937 гг., когда не имелось четкой ориентации на стимулирование промышленного развития. В тот период правительство лавировало между интересами различных групп, среди которых был и аграрный сектор, а также было весьма восприимчиво к внешнему давлению. Начиная же с ноября 1937 г., государство, осуществляя политику замены импорта продукцией собственного производства и создания базовых отраслей промышленности, стало действовать с большей решимостью. Сторонники данного вектора развития приобрели немалое влияние; это было связано как с критическим состоянием платежного баланса, которое нарастало еще с 1930 г., так и с нараставшей угрозой мировой войны, которая могла бы наложить большие ограничения на импорт (как в результате и получилось).
До 1942 г. политика импортозамещения проводилась вне общего планирования: каждый сектор экономики рассматривался по отдельности. Но в августе того же года, со вступлением Бразилии в войну и с разрастанием военного конфликта, государство взяло контроль над экономикой в свои руки. С этой целью была создана Служба координации экономической мобилизации (Coordenação de Mobilização Económica, СМЕ) во главе с бывшим тенентистом Жуаном Алберту.
Стимул к проведению индустриализации был тесно увязан с идеологией национализма [132], но Варгас предпочел не втягивать страну в националистическую кампанию. Конституция 1937 г. отдавала в собственность нации горнодобычу и водопады, при этом в Основном законе было определено, что дальнейшие шаги по их национализации будут регулироваться специальным законом — так же как и в случае наиболее существенных в деле обеспечения экономической или военной безопасности отраслей промышленности. В конституции было также закреплено положение о том, что в стране могут функционировать лишь те банки и страховые компании, акционерами которых являются бразильцы. Иностранным предприятиям, банкам и компаниям давался срок, который должен был быть в будущем закреплен в законе; за это время они должны были трансформироваться в национальные.
Все эти нормы затем регулировались многочисленными декрет-законами, которые отражали и давление различных групп, и отсутствие четко ориентированной линии правительства. Например, этими мерами не были затронуты объекты электроэнергетики, а в октябре 1941 г. Варгас отказался одобрить проект декрета, согласно которому банки и страховые компании должны были с августа 1946 г. превратиться в национальные компании. И даже решение государства в отношении сталелитейной промышленности (о чем речь пойдет ниже) явилось результатом не противостояния или столкновения интересов, а соглашения с правительством США.
Обстоятельства, связанные с созданием сталелитейной и нефтяной промышленности, имеют особое значение для понимания сущности политики государственных инвестиций в базовые отрасли экономики. По отношению к каждой из этих отраслей правительство действовало различным образом. История создания крупной металлургической промышленности вписана в рамки «Нового государства»; что же касается нефтяной промышленности, то ее история выходит за эти пределы и завершается уже в годы второго президентства Варгаса.
Идея создания комбината «Болта Редонда» в штате Рио-де-Жанейро была разработана в июле 1940 г.; тогда же была определена и его структура. Строительство финансировалось за счет американского займа, предоставленного Экспортно-импортным банком США, и средств бразильского правительства. Контроль над комбинатом находился в руках созданной в январе 1941 г. «Национальной металлургической компании» (Companhia siderúrgica nacional) со смешанным капиталом. Данное решение не было результатом четкой позиции правительства; еще с начального этапа «Нового государства» бюрократическая машина не выработала какой-либо единой позиции по этому вопросу. Различные группировки были согласны друг с другом только в признании необходимости расширения и диверсификации производства стали. От этого зависели развитие транспортных услуг и создание тяжелой промышленности; кроме того, импорт стали ложился все более тяжким бременем на платежный баланс, который уже долгое время был отрицательным.
