Однако в период Русско-японской войны ни о какой мобилизации экономики даже речи не шло!!!
Война была сама по себе, а страна – сама по себе. Контакты Военного министерства с другими министерствами были весьма ограничены, о чем мы еще поговорим в дальнейшем. Фактически получается, что на суше войну вело только военно-сухопутное ведомство, а на море – только военно-морское, причем свои действия они друг с другом не согласовывали и между собой почти не общались, если не считать того, что Военное министерство возместило морскому стоимость 50 фугасных снарядов, переданных с кораблей береговой артиллерии Порт-Артура[25]. Вдобавок ко всему Россия оказалась абсолютно неготова к войне. О причинах и последствиях этого мы подробно расскажем во 2-й и 3-й главах.
Но наш главный вопрос – аппарат военно-сухопутного ведомства в экстремальной ситуации. Прежде чем говорить о работе Военного министерства в условиях войны, рассмотрим в общих чертах его организационное устройство и систему управления (см. Приложение 4).
Административное руководство армией распределялось в России между управлениями трех категорий: главными, военно-окружными и строевыми. Главные управления составляли аппарат Военного министерства, а военно-окружные представляли собой высшую местную инстанцию, являясь связующим звеном между Военным министерством и строевыми управлениями в армии. Во главе министерства стоял военный министр, назначаемый и увольняемый лично императором, который считался Верховным главнокомандующим военно-сухопутными силами. Основными задачами министра были направление и координация работы всей военной машины государства. С 1881 по 1905 год пост военного министра занимали последовательно П. С. Ванновский (1881—1898), А. Н. Куропаткин (1898—1904) и В. В. Сахаров (1904—1905), замененный в самом конце войны А. Ф. Редигером. Наметившийся в это время серьезный внутреннеполитический кризис породил неурядицы в военном управлении, отразившиеся и на положении военного министра. Дело в том, что военно-окружные управления подчинялись не только Военному министерству, но и командующим военными округами, а те, в свою очередь, – непосредственно императору и лишь формально военному министру[26]. Фактически в полном распоряжении министра оставался только центральный аппарат министерства и сопутствующие учреждения. Отсутствие четкой определенности во взаимоотношениях центральных и местных органов военного управления вело к децентрализации и способствовало образованию сепаратистских настроений в некоторых округах. В этих условиях большую роль при решении вопросов управления военным ведомством играли личное влияние главных действующих лиц и та степень расположения, которую уделял им император. Так, например, П. С. Ванновский, пользовавшийся симпатией и полным доверием Александра III, доминировал над большинством военных округов, однако в тех округах, которые возглавляли лица, имеющие большее влияние, его власть оспаривалась и даже сводилась на нет. Так было в возглавляемом «великим князем Владимиром Александровичем Петербургском военном округе, а также в Варшавском. Командующий последним генерал-фельдмаршал И. В. Гурко однажды даже не допустил в свой округ генерала, посланного министром для ревизии управлений уездных воинских начальников[27].
Влияние, которое имел при дворе А. Н. Куропаткин, было меньше, чем у Ванновского, и при нем обособились Московский и Киевский военные округа, возглавляемые великим князем Сергеем Александровичем и генералом от инфантерии М. И. Драгомировым[28].
Апатичный, ленивый В. В. Сахаров и не пытался что-либо сделать, дабы предотвратить развал армии. При нем прибавился еще один «автономный» округ – Кавказский[29].
Командующие вышеуказанных военных округов чувствовали себя в положении удельных князей и не только относились критически к указаниям военного министра, но даже иногда отменяли на своей территории высочайше утвержденные уставы. Так, М. И. Драгомиров в своем округе запрещал пехотным цепям ложиться при наступлении, невзирая на имеющиеся в уставе указания[30].
Помимо всего прочего в самом Военном министерстве некоторые главки, возглавляемые лицами императорской фамилии, действовали в значительной степени независимо.
На деятельности военного министра отрицательно сказывалась плохая организация труда и рабочего времени, свойственная в описываемый период всему военному ведомству России. Министр был завален работой, часто мелочной. Ему приходилось лично выслушивать слишком много отдельных докладчиков, из-за чего страдали главные задачи – направление и координация всей работы военного ведомства[31]. Значительное количество времени отнимали многочисленные формальные обязанности. А. Ф. Редигер, сменивший в июне 1905 г. В. В. Сахарова на посту военного министра, писал по этому поводу: « „...“ на военном министре лежала обязанность, от которой все прочие министры (кроме министра двора) были свободны: присутствовать на всех смотрах, парадах и учениях, происходивших в высочайшем присутствии. Это являлось абсолютно непроизводительной тратой времени, так как при всех этих торжествах и занятиях военному министру нечего было делать, и лишь несколько раз государь, пользуясь случаем, давал какие-либо приказания»[32]. Министр был обязан лично принимать просителей, но поскольку у него не хватало времени самому рассмотреть их дела, это являлось пустой формальностью[33] и т. д. Как видим, во время Русско-японской войны положение военного министра осложнялось многими обстоятельствами. Но кроме всего прочего немалое значение имели личные и деловые качества самого министра. С февраля 1904 по июнь 1905 г. пост военного министра занимал генерал-адъютант В. В. Сахаров. В прошлом боевой офицер и выпускник академии Генерального штаба, человек неглупый и образованный, он тем не менее совершенно не подходил для столь трудной и ответственной должности. По свидетельству современников, он был вял, ленив и мелочен[34]. Он дотошно проверял правильность наградных представлений, а в вопросах более серьезных проявлял непростительную беспечность[35]. Эти черты характера Сахарова не лучшим образом отразились на управлении министерством в годы войны.
Теперь перейдем к структуре аппарата Военного министерства. Основной частью министерства являлся Главный штаб, образованный в 1865 г. путем слияния Главного управления Генерального штаба и инспекторского департамента. Накануне Русско-японской войны Главный штаб состоял из пяти управлений: 1-го генерал-квартирмейстера, 2-го генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, военных сообщений и военно-топографического. В состав Главного штаба входили также комитет Главного штаба, мобилизационный комитет, хозяйственный комитет, особое совещание по передвижению войск и грузов и военная типография. При Главном штабе находились редакции газеты «Русский инвалид», журнала «Военный сборник» и Николаевская академия Генерального штаба[36]. Главный штаб занимался общими вопросами военного управления; мобилизациями, комплектованием, тактической и хозяйственной подготовкой. В его обязанности входили также военная разведка и разработка примерных планов ведения боевых действий со всеми европейскими и азиатскими соседями империи[37].
В начале Русско-японской войны начальником Главного штаба стал протеже нового министра генерал-лейтенант П. А. Фролов. Деятельность Главного штаба во время войны будет подробно рассмотрена в отдельной главе.
Важной частью Военного министерства являлся Военный совет, образованный в 1832 г. Совет подчинялся непосредственно императору, а председателем его был военный министр. Совет занимался военным законодательством, рассматривал важнейшие вопросы по состоянию войск и военных учреждений, хозяйственные, тяжебные и финансовые дела, а также осуществлял инспекцию войск. Члены совета назначались императором. По положению 1869 г. Военный совет состоял из общего собрания и частных присутствий[38]. В общее собрание входили все члены совета во главе с военным министром. Частные присутствия состояли из председателя и не менее чем пяти членов, назначаемых лично императором сроком на один год. В частных присутствиях решались дела менее значительные, узкого характера.
Решения как общего собрания, так и частных присутствий вступали в силу только после высочайшего утверждения. Впрочем, в описываемый период все решения Военного совета утверждались быстро. Как правило, либо в тот же день, либо на следующий.
В этом можно убедиться, когда, изучая архивные документы, сравниваешь даты поступления бумаг к императору и даты утверждения их Николаем II. Вот уж где не было ни малейшей волокиты!
