Евгений Долматовский - Зеленая брама

Показал он мне и папки с письмами. Ветераны обра­щаются к нему, как к старшему начальнику, оставшемуся за командующего, за всех в группе Понеделина.

На основании изучения наших, к сожалению, скуд­ных оперативных документов, а также трофейных карт и вышедших на Западе книг Баграт Исакович соста­вил достаточно подробную схему окружения у Подвысо­кого.

К северу и востоку от Новоархангельска наши войска отражали натиск 16, 11 и 9-й танковых дивизий, а также двух механизированных (одна из них тоже значилась под номером 16, другая называлась «Адольф Гитлер»). С запа­да надвигались 297, 24, 125 и 97-я пехотные дивизии. На юге и юго-западе (а мы-то рассчитывали пробиться на юг!) против нас были выставлены 1-я и 4-я немецкие гор­нострелковые, 257-я и 96-я пехотные, 110-я и 101-я легко­пехотные дивизии, да еще венгерский и румынский корпу­са. Здесь же находилась итальянская дивизия, впоследствии оккупировавшая Первомайск.

Может быть, сегодняшнему читателю мало что говорит этот перечень номеров вражеских дивизий. В таком случае Добавлю, что за каждым номером — до 12 тысяч солдат, десятки танков, сотни стволов артиллерии и минометов. И воинственный раскат по дорогам Европы...

По немецким данным, наши 6-я и 12-я армии сковали двадцать две (да, двадцать две!) полнокровные дивизии противника с приданными им всевозможными средствами усиления (отдельные артиллерийские дивизионы, отдель­ные понтонные батальоны, «пионерные», то есть саперные, части, наконец, батальоны фельджандармерии и зондеркоманды). А в воздухе против нас действовали наиболее от­личившиеся на европейском театре эскадрильи бомбар­дировщиков и истребителей общей численностью более 700 самолетов...

Для чего я вслед за генералом повторяю номера немец­ких дивизий? Уж не затем ли, чтобы показать, в каком безвыходном положении мы находились, чтобы вызвать запоздалое сочувствие?

Нет, речь о другом.

Отчаянные бои, которые вели 6-я и 12-я армии сначала в оперативном, а потом и в тактическом окружении с кон­ца июля почти по середину августа, оказались в историче­ском плане вкладом в разгром гитлеровского блицкрига!

Вспомним: Гитлером и его фельдмаршалами было за­планировано к началу июля захватить Киев, Днепропет­ровск, Запорожье, растоптать юг Украины, пройти Дон­басс. Но «график» был сорван уже у границы погранични­ками и войсками прикрытия. А затем в районе Умани, вокруг таинственной дубравы Зеленая брама, на полмесяца застряли двадцать две немецкие дивизии и почти все войска сателлитов. Без этих дивизий вермахту не под силу было развивать успех на Украине. 6-я и 12-я армии грудью прикрыли Днепропетровск — крупнейший район сосредо­точения нашей промышленности, которую необходимо было эвакуировать, а пока она работала на оборону! Заслоненные этими же двумя армиями, героически трудились граждане Запорожья, до последней возможности не останавливали турбин Днепрогэса.

Мы говорим о заводах, о прокатных станах, о вывезен­ных складах и ценностях. Непреклонность защитников Зе­леной брамы дала возможность на юге страны планомерно эвакуировать промышленность, запасы продовольствия, сокровища музеев и многое другое.

Однако мы, советские, ставим выше всего спасение на­шей главной ценности — людей: под прикрытием стоящих насмерть 6-й и 12-й армий осуществлялась мобилизация на правобережной Украине и эвакуация населения.

Трудно, а может, и невозможно определить в цифрах эту горькую, а все же победу. Все уйти не могли, но сотни тысяч жителей приднепровских городов, а также бежен­цев, двигавшихся из западных областей, вырвались, спас­лись. А потом их приняли Средняя Азия, Урал, Сибирь, и это уже другая высокая и красивая легенда, а точнее — быль, ставшая легендарным подвигом советского тыла.

Живущий теперь в Херсоне врач Гарри Иванович Зуб- рис вспоминает эвакуацию Кировограда, начавшуюся 3 ав­густа (ему тогда исполнилось 11 лет; вместе с матерью и братом, позже достигшим призывного возраста и павшим в бою в 1944 году при освобождении Латвии, он покидал родной город). Зубрис пишет: «Я сроднился с теми, кто пал в Зеленой браме, с Героями, со Спасителями. Ведь, дрогни они, не сдержи Клейста, тлеть бы нам во рву под Кировоградом вместе с оставшимися в городе престарелыми тетушками, расстрелянными осенью 1941 года...»

Щит, образовавшийся из войск, окруженных в Зеленой браме, на какое-то, пусть недолгое, время облегчил поло­жение нашего Южного фронта, дал возможность другим его армиям закрепиться на новых рубежах.

Предвижу ироническое замечание: «Две армии погибли, а ты изображаешь это чуть ли не как нашу победу».

Нет, трагедия у Подвысокого не была победой, это всем ясно.

Но вкладом в далекую будущую Победу наше сопро­тивление у Подвысокого все-таки было!

Подвигу далеко не всегда сопутствует немедленная победа, но высота его этим отнюдь не принижается. Исто­рия знает примеры, когда очевидная военная неудача таила в себе поражение противника в будущем, и наобо­рот, не раз случалось — достигнутый с легкостью и шумно обставленный военный успех предшествовал сокрушитель­ному провалу.

Постановление Государственного Комитета Обороны об эвакуации Днепропетровска, Кривого Рога, Днепро­дзержинска, Никополя, Марганца принято в самом начале августа, то есть в разгар боев у Зеленой брамы, а эвакуа­ция началась шестого числа. На Урал и в Сибирь было отправлено 99 тысяч вагонов с промышленным оборудо­ванием.

Мне не пришлось увидеть это своими глазами, но, побывав через много лет после нашей Победы в южном При­днепровье и слушая рассказы сталеваров, энергетиков, партработников, машиностроителей, я испытывал чувство гордости: сражаясь в Зеленой браме, мы оказались прича­стными к всенародному подвигу — спасению огромных бо­гатств советского Юга. История эвакуации заводов напо­минает сказку о богатыре: враг рассек его надвое, и под­нялись два богатыря. После освобождения Украины вновь возродились заводы у Днепра, но и там — за Уралом, в Сибири, на Дальнем Востоке, где они пребывали в эвакуа­ции,— остались заводские корпуса, выросла могучая про­мышленность.

Это тема для другого рассказа. Я говорю лишь о боях, в которых враг был задержан на дальних подступах к Днепру.

Ну, а как складывалось положение севернее?

Хотя группа Понеделина оказалась в составе Южного фронта и вошла в список его потерь, ее упорство сыграло определенную роль и в обороне Киева.

Враг подступил к стенам Киева еще 11 июля. Страшно подумать — в планах фашистского генерального штаба было взять его с ходу! Называю ближние подступы к ве­ликому городу нашей истории стенами не потому, что привержен языку древних летописей. Знаю, что сохрани­лась до наших дней лишь малая частица крепостной стены, сложенной из узких камней,— Золотые ворота. Но о стене мужества и непреклонности, окружившей Киев в 1941 году, можно говорить — это будет не пафосное преувеличение, не символ, не образ, а простая правда.

Действия 6-й и 12-й армий еще до окружения сбили темп и на ряде участков задержали рвавшегося в Киев противника.

И вот он все-таки атакует с ближних подступов.

Гитлер объявил во всеуслышание, что Киев будет за­хвачен им 8 августа.

Первая неделя августа: беспрерывные бои, четырнадцать вражеских дивизий пытаются взять столицу Украины.

Но город обороняют доблестные войска 5-й армии, не­давно сформированная (вернее — формирующаяся в сра­жении) 38-я армия, гарнизон укрепленного района (УРа) и пограничники, полки народного ополчения и истребитель­ные отряды.

Оказавшая помощь нашей группировке 26-я армия на­носит удар по врагу в районе Мироновки.

Нет, сил четырнадцати полностью укомплектованных дивизий вермахта явно недостаточно, чтобы справиться с непосредственными защитниками Киева. А сил у против­ника больше нет под Киевом! Другие дивизии не могут совладать в Зеленой браме с последними сводными частями 6-й и 12-й армий.

Ощущали ли мы себя тогда, сражаясь в 240 километ­рах южнее Киева, участниками его защиты?

Несомненно!

Мы прикрывали Киев с рассвета 22 июня.

А в первую неделю августа помогли отражению реша­ющей вражеской атаки. Восьмого августа противник ниче­го не достиг; после грозной, но безуспешной попытки он был вынужден перейти к позиционной войне, и положе­ние в общем-то стабилизировалось.

Первого сентября дети Киева пошли в школы. Работа­ли заводы. Формировались новые и новые воинские части. Театры давали спектакли для защитников прифронтового города.

То, что Киев держится, имело важнейшее психоло­гическое значение для советских людей и на фронтах и в тылу.

К тому дню пятого августа, когда мы пошли на прорыв колонной, из Киева было вывезено 85 295 вагонов разных грузов. Сам по себе наш прорыв не увенчался успехом. Но группа Понеделина была в те дни как бы южным щи­том столицы Украины. Высокая обязанность и высокая честь!

Так мы оказались защитниками Киева.