Понятие «змеиный ров» скрывало явное иносказание, связанное с тюрками. Опять кипчаки? Конечно. К ним и сослал правящий тогда в Армении царь Тиридат опасного проповедника Григория, имевшего очень большую популярность в народе… Иных решений у царя и не было. Убить Григория нельзя, это вызвало бы волнения и в без того беспокойной стране. Заключить его в темницу в самой Армении значило бы способствовать популярности проповедника, который не умолк бы и в темнице. Отправить на Запад, поближе к Риму? Но царившие там христианские настроения пошли бы во благо изгнаннику. Ссылка в Персию была вообще противопоказана: перс по крови, потомок Анака, убившего армянского царя, Григорий в Персии имел шанс превратиться в национального героя.
У царя Тиридата был один-единственный выход — тайно продать Григория в рабство или просто сослать его к кипчакам. Уж они-то точно не оказали бы почтения сыну человека, убившего царя Хозроя — первого союзника степняков на Кавказе!
Четырнадцать лет просидел Григорий в ссылке. Именно «просидел!» А как? Степняки для такого «сидения» рыли глубокие ямы, куда сажали пленников, — это было в традиции Степи (слово «тюрьма» — производное от тюркского «сидеть»). Но змей туда, конечно, не бросали. «Змеиным» тот ров позже назвали армяне, слушая вернувшегося из ссылки Григория. И, надо отдать им должное, более точного обозначения для тюркской тюрьмы не придумать.
15 июня 301 года тюрки отпустили Григория. А возвратился он в Армению Просветителем! Годы ссылки не прошли даром.
Пленника Григория степняки, конечно, не посвящали в религиозные тайны. Однако, будучи умным и наблюдательным человеком, он заметил многое из того, что Европе было неведомо. Постепенно мудрый Григорий узнал не только язык тюрков-кипчаков, но и их духовную культуру. Он увидел у степняков равносторонние кресты, ощутил божественную силу крестного знамения и всего тенгрианского обряда, который, собственно, и отличал в те годы тюркскую культуру от европейской… Небесный Бог делает кипчаков непобедимыми — вот что понял Григорий. В христианстве в то время не было даже понятия «Бог Единый», «Бог Небесный». Но оно было у тюрков. В Ветхом завете (духовной книге иудеев и христиан) говорилось лишь о многобожии.[111]
Возможно, в ссылке священномученику Григорию, Господь подарил пророческую мысль соединить спасительный крест с вестью о Мессии. Никто другой не был готов принять сей дар. Не понял бы его.
Узрев образ Бога Небесного, Григорий решил сделать Армению союзницей с тюрками против римлян и персов. Так он стал самым первым католикосом. Слово «католикос» (разумеется, без греческого окончания «-ос») — производное от древнетюркского «катыл» и означает «соединитель», «союзник», «присоединившийся». Любопытно, что такое имя для патриархов Церкви отмечено только на Кавказе, у греков его нет.
Армянский царь Тиридат, сам же сославший Григория в ссылку, торжественно принял его по возвращении, назвав «угодником Божьим». Именно Божьим! Царь Армении при всех склонил колено перед вчерашним своим узником. Тиридат первым признал Просветителя. Так армяне выразили свое отношение к его идее союза с кипчаками…
Полностью отдаю себе отчет в сказанном. Но мои слова ни на йоту не расходятся с официальным житием Григория Просветителя, с записками Фавста Бузанда и других летописцев того времени. Я лишь воссоединил легендарные предания тюрков и армян и перенес их на реальную, историческую почву, ничего не добавив и не убавив. Поэтому продолжаю.
…Чтобы осуществить задуманное, к делу привлекли внука Просветителя, названного в честь деда Григорисом: его пятнадцати лет от роду рукоположили в епископы — важным духовным лицом пошел отрок на север, на встречу с вестниками Посланца Божьего… А может быть, мальчика просто отдали на воспитание (в аталычество), что сходилось с традициями тюрков и что вполне вписывается в ход дальнейших событий.
У степняков — и только у кипчаков! — юный Григорис постиг обряды почитания Бога Небесного. У них — и только у них! — он наяву увидел спасающий крест, иконы, молитвы, услышал колокольные перезвоны, призывающие к молитве, о которых рассказывал ему дед… И самое главное — здесь он первым из христиан принял водное крещение, а потом и наложил на себя крестное знамение в знак очищения и подчинения Богу. (Около Дербента сохранилось озеро Аджи и рядом селение Гюрги.)
Большой палец правой руки он присоединил к безымянному, поднес их ко лбу, опустил на грудь, положил на левое плечо, потом на правое… Так делали тенгриане, осеняя животворящим крестом Тенгри, так стали делать христиане Армении.
Соединение большого пальца с безымянным — жест, издревле бытующий на Востоке как «знак умиротворения». Он запечатлен едва ли не в каждом изображении Будды и Тенгри. По преданию, этого знака не переносит нечистая сила — при виде его власть демонов иссякает. «Ты славный и победоносный воин, совершивший многие чудеса, познавший одно из трех лиц Бога…» — передает ту историю молитва во славу святого Георгия, которая всюду читается одинаково. В сознании европейцев святой Георгий явил собой Посредника между Богом и человеком… Он обратился к посланцам Бога Небесного!.. С него начался союз народов Кавказа со степным миром. Знаком этого союза стал тенгрианский крест, ныне известный как крест святого Георгия.
А как же легенда? О ней чуть позже…
Признаюсь, поначалу эпизод с крестом и зарождением новых Церквей на Кавказе у меня не вызывал удовлетворения. Смущала нечеткая хронология: в разных источниках один и тот же исторический факт порой датировался с разбросом лет в тридцать. В моей гипотезе возникала явная нестыковка событий.
Например, если принять за точку отсчета 301 год — образование Армянской церкви, выстраивается картина, в которую эпизод с подвигом Георгия-воина и обретением им креста в 302 году не вписывается. Слишком рано ему быть! Он логичен для 30-х годов IV века. Потому что первые десятилетия в Армении и в Кавказской Албании шла подготовка к принятию новой веры — идея нового Бога только обретала сторонников, входила в сознание людей. Распахивая почву язычества, люди строили храмы, низвергали старых богов; готовились священнослужители, прихожане: в один день великие дела не делаются.
Однако принятая хронология не согласуется с реальным ходом истории. Налицо противоречия. Почему? Потому что обретение Святого Креста в Армении, согласно ее же историческим документам, пришлось только на 10 ноября 326 года. Значит, крест действительно воссиял над Армянской церковью через четверть века после ее основания.
Правда, обретение креста европейцы теперь связывают с другим событием, якобы имевшим место в Палестине: «Этот Праздник совершается в память обретения Честнаго и Животворящаго Древа Креста Господня равноапостольною царицею Еленою». Однако даже если все было именно так, в любом случае на месте «чуда» нашли бы только Т-образную балку, на которой распяли Христа, но никак не равносторонний крест. Не было тогда креста!
Сопоставив многие факты, я пришел к убеждению, что пугавшие меня хронологические неурядицы до обидного банальны. Дата смерти святого Георгия — 303 год — просто придумана Римской церковью, как и многое в его житии. Она придумана редакторами, которым важно было соединить судьбу Георгия с римским императором Диоклетианом… Других объяснений здесь просто нет.
Григориса убил персидский правитель Дадиан. Только его проклинали верующие! «Забвение» этого имени в Европе сути дела не меняло — преступление уже свершилось.
Но теперь возникал иной вопрос: почему Фавст Бузанд назвал персидского правителя «повелителем многочисленных войск гуннов»? Что это, неточность перевода? Или ошибка летописца, который рассказывал со слов других?.. Кто ошибся? К сожалению, найти ответ не удалось.[112] Но факт остался фактом: Дадиан — организатор убийства епископа Григориса, его соучастник… Однако какие причины заставили персидского правителя пойти на столь жестокий шаг? Чем не угодил ему юный проповедник?
Преступлению, по-моему, способствовал… сам Григорис, его успешное миссионерство на Кавказе. Оно наверняка не осталось незамеченным в Персии. Зная о персидской родословной Григориса, Дадиан, возможно, склонял его к распространению зороастризма — религии персов. Тем самым Персия получала шанс поправить свои пошатнувшиеся дела на Кавказе… Завязывалась политическая интрига, участвовать в которой Григорис отказался. Он, как истинный духовный воин, изменить службе Богу Небесному не мог.
Но «если двое враждуют, один из них умирает», говорят на Востоке. Несговорчивого, неопытного в жизни епископа персы попросту оговорили перед кипчаками. Сделали они это без труда, потому что степняки, как дети, верили словам. Нашелся повод, который и решил судьбу юноши. Он был убит… Убит жестоко, как человек, совершивший очень тяжелое преступление. Форма убийства говорит сама за себя.
