края. Кроме того, управляющий пермскими имениями Строгановых и любитель местной старины, Ф.А. Волегов, встретившись с Регули в с. Новое Усолье Соликамского уезда, подарил ему рукопись своего труда «Свод некоторых слов русских, пермяцких, зырянских, вотяцких и чувашских» [67]. Перевалив ранней зимой 1843 г. через Уральский хребет, Регули направился в Верхотурье, надеясь найти в городском архиве сведения по истории манси, но, не имея навыка работы с разрозненным документальным материалом, безуспешно. Это обстоятельство, очевидно, заставило его практически отказаться от попыток изучения русских архивов, сосредоточившись на непосредственной работе с информантами, а также, помня наставления академика Кёппена продолжать накапливать сведения к этнографической карте Урала.
Первые опыты работы с информантами из народа манси, или «ханты-мансийский этап» экспедиции, Регули предпринял, остановившись в имении семьи Всеволожских в с. Всеволодо-Благодатное, где два старика-вогула — Юркин и Бактияр стали его первыми информантами. В письме академику Бэру он пишет: «В вогульском языке, я достиг определенного прогресса, начинаю в нем ориентироваться и даже болтать на нем. С венгерским языком у него такое сходство, что финское происхождение венгерского теперь выше всяких сомнений...». Из имения Регули в сопровождении Бактияра нередко совершает экскурсии в мансийские деревни, расположенные по р. Лозьве, записывая фольклорные произведения и делая этнографические наблюдения. Ранней весной 1844 г. путешественник отправляется в Ирбит, где на знаменитой ярмарке надеется встретить новых информантов, а затем выехать через Тобольск в земли, населенные хантами. В Тобольске состоялась дружеская встреча Регупи с его недавним преподавателем финского языка и до некоторой степени научным конкурентом М.А. Кастреном, откуда каждый последовал далее своим нелегким путем. Регули начал работать среди хантов и манси живущих по берегам рр. Конда и Пелым, где не всегда местные жители встречали его с распростертыми объятиями, поскольку распространился слух о том, что «...прибыл человек, которому дана неограниченная власть; он отрезает любому человеку голову, заливает ее гипсом и берет в ящике с собой, его сопровождают восемь одетых в железо и потому неуязвимых мужчин». Пришлось потрудиться и раздать немало подарков, чтобы успокоить людей и придать утраченную уверенность проводнику Бактияру, было устроено жертвоприношение лошади Пол Торому (богу Пелыма).
Чувствуя недостаточную прочность своей теоретической подготовки, Регули в дороге занимался самообразованием, читая популярную тогда книгу немецкого лингвиста К.Ф. Беккера «Организм языка», пытавшегося построить универсальную грамматическую систему, пригодную для всех языков. Но вскоре оставляет этот труд как лишенный исторической составляющей, которую Регули считает краеугольным камнем не только языка, но и всей народной культуры. Переключившись на историко-географические работы санкт-петербургских академиков Ф. Круга и А.Х. Лерберга, он сопоставляет их данные с собственными полевыми наблюдениями. В частности, с помощью анализа фольклорных текстов и данных топонимики, он хочет убедиться являются ли современные ему манси и ханты аборигенами исследуемого им края, либо же они когда-то переселились в эти места. Размышляя и действуя как настоящий этнограф, он стремится попасть в отдаленные и не затронутые ассимиляционными процессами поселения обских угров, несмотря на возникшие уже в Пелыме серьезные материальные трудности. Под впечатлением от увиденного, Регули пишет: «Народ знает здесь только охоту и рыболовство, одевается в звериные шкуры, лошадь заменяет здесь олень и собака, народ приносит жертвы богам своих предков и во всех своих качествах является полным, а не половинчатым сыном природы: в счастливой беззаботности, не подозревая о той борьбе, в которой цивилизация пожрала южных братьев и когда-нибудь безжалостно переплавит и их». Думается, что в этих словах яснее всего выразилось мировоззрение венгерского путешественника, достигшего, наконец, искомой романтической пасторали, но с грустью и тревогой осознающего, что недолог час до встречи последних людей-природы с унифицирующим влиянием современности.
В середине лета 1844 г., на пути к Полярному Уралу, А. Регули вышел к кочевьям богатого оленевода-манси Тёбинга. Будучи уроженцем этих мест, гостеприимный Тёбинг около недели показывал путешественнику свои владения, называя каждую скалу, ущелье или ручей мансийскими именами. Здесь же Регули вплотную познакомился с образом жизни и способом ведения кочевого оленеводческого хозяйства в районе Северного Приуралья, о чем пишет друзьям на родину: «Переезжая от одного кочевника к другому и переходя все горные ручьи, текущие в Сыгву, я пересек, наконец, тот тридцатимильный участок между селениями Сыгвы и Сыни вдоль границы вогулов и остяков. Этим новым районом, которого я достиг на Сыне, окончилось мое вогульское путешествие. А именно, тем самым я оставил позади себя страну в 378 кв. миль, расположенную между 58-66 градусами северной широты, 76-85 градусами восточной долготы и кормящую только 6342 жителя. Я проехал ее в течение девяти месяцев от южного конечного пункта — устья Тавды — до северного конечного пункта — устья Сыгвы, по всей длине и ширине в двух направлениях: на юге с Иртыша, через Конду, Пелым, Лозьву до Урала; на севере с Сыгвы до устья Малой Сосьвы. На этом я перешел к новому уроку — изучению остяцкого языка и народной жизни». Около месяца проведя среди хантов-рыбаков на реках Тапас, Сосьва и Сыгва, Регули поворачивает назад, на северо-запад, двигаясь по летним кочевьям оленеводов хантов и манси в предгорьях северного Урала. В октябре 1844 г. он достиг Обдорска, в окрестностях которого собирает образцы охотничьего фольклора хантов, но как только замерзает лед на Оби, Регули устремляется в тундру, надеясь достигнуть области полярного Урала. Почти не встречая на своем пути людей, он преодолевает горный хребет и, следуя по перевалу Лахорта-Пасс, направляется на зимовку в Березово. Находясь в этом безлюдном крае, Регули фиксирует топографический материал для своей будущей карты, зная, что где-то здесь находился древний торговый маршрут, по которому переходили Уральский хребет коми-зыряне. Пожалуй, самый продуктивный период его работы с носителями традиции наступил в Березове, где от стариков-сказителей им были записаны хантыйские мифы и легенды.
Вдохновленный героикой народной песни, Регули пишет друзьям: «...мы видим народ высоких широт Севера, который по нашему воззрению, уже благодаря своему образу жизни, должен иметь совершенно иное направление духа, тогда как он с большим воодушевлением рассказывает о военных подвигах своих предков, как он воспевает то печальную, то счастливую судьбу своих героев, которые частично в качестве богов борются с внешними врагами — зырянами и самоедами — частично в качестве князей — со своими братьями и соседями. Этот народ, стоящий под многочисленными князьями, которые управляли своими землями из деревянных крепостей и окруженных валами местечек, участвует в судьбе своих властелинов; как их успешные, так и неудачные дела составляют предмет то возвышенных, то утешительных песен, которые наследовались
