Между тем, как все это происходило у Пскова, Шведский король извлекал выгоды из чужих побед; с помощью войска, отчасти набранного в Германии и в Гданске, благодаря вышеупомянутым письмам, отчасти собранного в собственных владениях, он занял Нарву стараниями своего главнокомандующего Понтуса Делагарди. Город этот находится при реке Великой, при выходе ее из озера Пелбского (l. Pelba), где она переменяет свое название на Нарову и дает имя этому городу; потом, протекши еще около 30 миль, Нарова впадает в море и имеет такое широкое русло, что большие корабли с грузом пристают к самому городу и можно было бы их провести еще дальше до самого Пскова, если бы этому не мешали пороги, находящиеся выше озера по направлению к Пскову и достигающие в вышину почти 20 локтей. Пока Нарва находилась под властью магистров Ливонского ордена, она не была особенно многолюдна и не была даже укреплена по той причине, что все московские товары [217] отвозились в Дерпт, отсюда через Ревель или Пернов шли к морю для разгрузки. Впоследствии Иоанн старший соорудил на другом берегу более укрепленную крепость, названную им Иван — городом, Ливонцами же Русскою Нарвой для отличия от своей, которую назвали Немецкою; и при том он построил ее так близко от старой Нарвы, что можно было соединить их мостом, и из одного города в другой можно было перебросить стрелу. Когда Московский царь из Иван — города овладел и Нарвою, то сделал этот город центром торговых сношений с Немцами и другими западными народами и перенес туда всю торговлю и товары. Услышав о походе короля под Псков, большая часть гарнизона этой крепости, равно как и других, отправилась для защиты Пскова. Когда Гарди начал стрелять из пушек в стены, то Москвитяне бывшие в Иван — городе для защиты Ливонской Нарвы, за которую они боялись, перешли через мост и перевезли с собою большую часть пушек; но так как шведские солдаты уже врывались в город, то они в страхе стали отступать; тогда несколько Итальянцев, находившихся в шведском войске с Иеронимом Каньолом, вдруг закричали: “победа!” и бросившись с остальными солдатами преследовали Москвитян до самых ворот, при чем умертвили много народа; остальные, которые успели убежать в крепость, напуганные этим и лишившись пушек, которыми могли бы защищаться, и которые не задолго пред тем перевезли в Нарву, наконец отчаявшись по самой своей малочисленности в успешности защиты, тоже сдались. Благодаря такому же страху других гарнизонов, Гарди взял Ям-город и Копорье, соседние крепости [142] . Окончив таким образом свой поход, Гарди вернулся с войском во внутреннюю Ливонию, чтобы направить оружие против остальных крепостей, [218] находившихся во власти Москвитян; благодаря все тому же оцепенению Мосвкитян и малочисленности гарнизона, не имевшего при том никакой надежды на помощь, пока Псков был осажден, Гарди скоро взял Вейсенштейн [143] , крепость сильно укрепленную как естественно природою, так и искусством. Отсюда он двинул войско к Пернову. После взятия Нарвы, Делагарди послал королю от своего государя письмо, представляющее ответ на прежнее письмо короля, в котором Стефан дружески уговаривал Шведа оставить Ливонию, за которую ведут войну другие, то есть Поляки; в ответном письме, помеченном задним числом, говорилось, что каждый может иметь свое мнение о том, в каких местах ему лучше вести войну с неприятелем и на какие его области напасть. Король в начале питал большую надежду что, увидев справедливость прежних его требований, король Шведский обратит на них внимание; он знал, что королю Шведскому не безызвестно о постоянной принадлежности всей Ливонии Польским королям, ибо в предшествовавшие времена, когда брат Шведского короля, Эрих, занял Ревель, то король засвидетельствовал в своем собственноручном письме незаконность поступка Эриха; тем менее король Стефан мог предполагать, что после того, как он сам с большим трудом и издержками принудил неприятеля к переговорам о мире, к уступке всей Ливонии, а за тем почти к совершенному очищению ее, ему нужно будет делиться со Шведским королем плодами приобретенной им победы. Хотя король по этому был весьма сильно возмущен несправедливым поступком Шведского короля, однако решился пока отложить сей вопрос до будущего времени.
В то же время и королевские вожди также удачно взяли несколько крепостей в Ливонии у Русских. Герцогом [219] Магнусом (Датским) был взят Киремпеш, наскоро укрепленный Фабианов, Пирхель был взят Берингом, Сала Фомою Эмбденским, Дембинским были взяты Леновард и Ашераден, две крепости, лежащие при реке Двине; эти две последние крепости были взяты при содействии пехоты, присланной от граждан города Риги, для которых было тягостно соседство с неприятельскими гарнизонами, и при помощи задержанного Дембинским у себя шотландского войска, шедшего к королю [144]. Казалось, что и Кокенгаузен, крепость весьма сильная и осажденная тем же Дембинским, скоро покорится нашим вследствие недостатка в провианте.
Мы выше сказали, что Христофор Радзивил был послан королем с частью войска по направлению к Москве, чтобы отомстить неприятелю за его нападения на Могилевскую и Шкловскую земли, и с ним приказано было соединиться Филону Кмите и Гарабурде с Литовскими татарами. Кмита [145], выступив из Лук приблизительно с 2000 всадников и Татарами, бывшими под начальством Гарабурды, остановился на расстоянии около 8 миль за Торопцем у реки Немези и подле какого-то монастыря, ожидая там прихода Радзивилла. Около того же времени и князь Московский, находившийся в то время недалеко оттуда в Старицах, еще не зная о прибытии нашего войска, отправил Михаила Ноздроватого и Петра Барятинского с 3000 солдат с тою же целию, чтобы, нагнав как можно более страха повсюду на тех, которые, будучи его подданными, подчинились королю, разграбить и опустошить их области. Когда их разведчики, неосторожно разъезжавшие, встретились с нашими фуражирами, то двое из них были захвачены и, будучи приведены в лагерь, объявили, что в расстоянии 15-ти миль находится при Залесье [220] русский отряд. Радзивил, прибывший уже в то время, отправил против него Богдана Огинского, назначив ему из различных эскадронов 700 человек легко вооруженных; каких нибудь две сотни отсюда завязали, противно приказанию, из желания битвы, схватку с неприятельскими караулами, были завлечены к каким-то мостам, около которых неприятели расположили в засадах пищальников, и потеряли несколько человек из своих; но в это время подоспели на помощь к ним другие; Гавриил Голубка посоветовал своим слезть с коней и сражаться ружьями; тогда неприятели были оттеснены от моста, и наши бросились преследовать неприятельских всадников, обратившихся в бегство; преследование продолжалось на расстоянии почти 15 миль, при чем и несколько человек из Москвитян наши взяли
