которые движутся и принимаются сердцем в приливах и отливах; и что кровь проходит из правой половины сердца в левую через поры в перегородке между желудочками. Леонардо да Винчи (ок. 1506 г.) подверг сомнению мнение о том, что воздух проходит из легких в сердце; Везалий (1543 г.) отрицал существование пор в перегородке, а его мастерские зарисовки артерий и вен показали, что их окончания настолько мельчайшие и соседние, что почти не предполагают прохода и циркуляции; Фабрицио показал, что клапаны в венах делают невозможным отток венозной крови от сердца. Галенова теория угасла. В 1553 году Михаил Серветус, а в 1558 году Реальдо Коломбо открыли легочную циркуляцию крови — ее движение из правой камеры сердца через легочную артерию в легкие и через них, ее очищение там путем аэрации и ее возвращение через легочную вену в левую камеру сердца. Андреа Чезальпино (ок. 1571 г.) в предварительном порядке, как мы увидим, предвосхитил полную теорию кровообращения. Работа Гарвея превратила теорию в доказанный факт.
Пока Фрэнсис Бэкон, его пациент, восхвалял индукцию, Харви пришел к своему озаряющему выводу с помощью поразительного сочетания дедукции и индукции. Оценив количество крови, выдавливаемой из сердца при каждой систоле, или сокращении, в половину жидкой унции, он подсчитал, что за полчаса сердце выльет в артерии более 500 жидких унций — больше, чем вмещает все тело. Откуда взялась вся эта кровь? Казалось невозможным, чтобы такое огромное количество крови час за часом вырабатывалось в процессе переваривания пищи. Харви пришел к выводу, что кровь, выкачанная из сердца, возвращается в него, и что для этого нет другого очевидного пути, кроме вен. Путем простых экспериментов и наблюдений — например, прижав палец к какой-нибудь поверхностной вене, — можно было легко доказать, что венозная кровь течет от тканей к сердцу.
Когда я изучил массу доказательств, полученных из вивисекции и моих предыдущих размышлений о ней, или из желудочков сердца и сосудов, которые входят в них и выходят из них… и часто и серьезно размышлял… каково может быть количество крови, которое передается… и не находя возможным, чтобы оно могло быть обеспечено соками принятой пищи без того, чтобы вены, с одной стороны, не истощились, а артерии, с другой, не разорвались из-за чрезмерного притока крови, если только кровь каким-то образом не найдет свой путь из артерий в вены и не вернется в правую часть сердца; когда, говорю я, я рассмотрел все эти доказательства, я начал думать, не может ли быть движения как бы по кругу… И теперь я могу позволить себе изложить свой взгляд на циркуляцию крови».18
Он долго не решался опубликовать свои выводы, зная о консерватизме медиков своего времени. Он предсказывал, что никто старше сорока лет не согласится с его теорией.19 «Я слышал, как он говорил, — сообщал Обри, — что после выхода его книги о циркуляции крови он сильно упал в своей практике, и вульгарные люди считали его сумасшедшим».20 Только после того как Мальпиги в 1660 году продемонстрировал существование капилляров, передающих кровь от артерий к венам, ученый мир признал факт кровообращения. Новая точка зрения осветила почти все области физиологии и затронула старую проблему взаимосвязи между телом и разумом. Гарвей сказал:
Каждое душевное волнение, связанное с болью или удовольствием, надеждой или страхом, вызывает возбуждение, влияние которого распространяется на сердце… Почти при каждом волнении [эмоции]… меняется выражение лица, и кровь, кажется, течет то туда, то сюда. В гневе глаза пылают и зрачки сужаются; в скромности щеки наливаются румянцем… в похоти как быстро член наливается кровью!21
Харви продолжал служить Карлу I почти до самого горького конца. Он сопровождал Карла, когда революция изгнала короля из Лондона, был с ним в битве при Эджхилле и едва избежал смерти.22 Тем временем повстанцы разграбили его лондонский дом и уничтожили его рукописи и анатомические коллекции. Возможно, своим резким нравом и взглядами он нажил себе множество врагов. По словам Обри, он считал человека «всего лишь большим озорным павианом» и полагал, что «мы, европейцы, не знаем, как упорядочить и управлять нашими войнами» и что «турки — единственный народ, который использует их с умом».23 В семьдесят три года он опубликовал трактат по эмбриологии «Упражнения в порождении животных» (1651). Отвергая распространенную веру в самопроизвольное возникновение мельчайших организмов из разлагающейся плоти, Харви утверждал, что «все животные, даже те, которые производят своих детенышей живыми, включая самого человека, развиваются из яйца»; и он придумал фразу Omne animal ex ovo — «Каждое животное происходит из яйца». Он умер через шесть лет от паралича, завещав большую часть своего состояния в двадцать тысяч фунтов Королевскому колледжу врачей и десять фунтов Томасу Хоббсу «в знак своей любви».
III. ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ ФРАНЦИСКА БЭКОНА: 1561–1621 ГГ
Теперь мы переходим к самому великому и гордому интеллектуалу эпохи. Мы уже отметили его рождение и происхождение, его образование в области письма, дипломатии и права, его неожиданную бедность, его неслыханные мольбы о должности, его тщетные предостережения и неохотное преследование своего благодетельного, но виновного друга. Обучение и честолюбие настолько поглотили его, что у него не осталось влечения к женщинам; зато он испытывал симпатию к молодым людям.24 Наконец, в сорок пять лет (1606) он женился на Алисе Барнхэм, которая приносила ему 220 фунтов стерлингов в год. Но он не давал «заложников судьбы» — у него не было детей.
При вступлении на престол Якова I Бэкон в хвалебном письме, изобилующем по моде того времени, предложил королю себя в качестве подходящего и достойного правительственного поста. Сын лорда-хранителя Большой печати, племянник или кузен Сесилов, он чувствовал, что его долгое ожидание должности отражает некоторую враждебность со стороны министров; и, возможно, его нетерпеливый оппортунизм был как следствием, так и причиной его запоздалого назначения на место. Он уже проработал в парламенте девятнадцать лет, обычно защищая правительство и завоевав репутацию человека с широкими познаниями, конструктивной мыслью и ясной и яркой речью. Периодически он посылал королю «воспоминания», красноречиво содержащие разумные советы: как улучшить взаимопонимание и сотрудничество между общинами и лордами, объединить парламенты Англии и Шотландии, прекратить преследования за религиозное разнообразие, умиротворить Ирландию, примирив ее католиков, дать большую свободу католикам в Англии, не открывая
