должно проповедоваться беспрепятственно как единственный стандарт религиозной истины и практики; должен быть положен конец владению священниками или монахами обширными материальными ценностями. Радикальное меньшинство среди повстанцев отвергало почитание реликвий, смертную казнь, чистилище и мессы за умерших. В гуситском восстании присутствовали все элементы лютеранской Реформации.
Король Вацлав, который раньше симпатизировал этому движению, возможно, потому, что оно обещало передать церковную собственность государству, теперь начал опасаться его как угрозы гражданской и церковной власти. В «Новом городе», который он пристроил к Праге, он назначил в совет только антигуситов, и эти люди издавали карательные постановления, призванные подавить ересь. 30 июля 1419 года толпа гуситов ворвалась в Новый город, ворвалась в зал заседаний совета, выбросила советников из окон на улицу, где их прикончила другая толпа. Было организовано народное собрание, которое избрало гуситских советников. Вацлав утвердил новый совет, а затем умер от сердечного приступа (1419).
Богемские дворяне предложили Сигизмунду стать их королем, если он признает Четыре статьи Праги. В ответ он потребовал от всех чехов полного повиновения Церкви и сжег на костре одного богемца, отказавшегося отречься от «мирской чаши». Новый папа, Мартин V, объявил крестовый поход против богемских еретиков, и Сигизмунд с большими силами двинулся на Прагу (1420). Почти в одночасье гуситы организовали армию; почти каждый город Богемии и Моравии прислал в нее пылких новобранцев; Ян Жижка, шестидесятилетний рыцарь с одним глазом, обучал их и вел к невероятным победам. Дважды они побеждали войска Сигизмунда. Сигизмунд собрал еще одну армию, но когда пришло ложное сообщение о приближении людей Жижки, новое войско в беспорядке бежало, так и не встретив врага. Окрыленные успехом, пуритане Жижки переняли у своих противников идею о том, что религиозное инакомыслие должно подавляться силой; они прошли по Богемии, Моравии и Силезии, как разрушительный ураган, грабя монастыри, убивая монахов и заставляя население принять Четыре статьи Пражского уложения. Немцы в Богемии, пожелавшие остаться католиками, стали излюбленными жертвами гуситского оружия. Тем временем в течение семнадцати лет (1419–36) Богемия выживала без короля.
Разнородные и противоречивые элементы объединились, чтобы совершить Богемскую революцию. Коренные богемцы возмущались богатством и высокомерием немецких поселенцев и надеялись изгнать их из страны. Дворяне жаждали церковных владений и считали их достойными отлучения от церкви. Пролетариат стремился освободиться от господ среднего класса. Средние классы надеялись поднять свою скромную власть, в отличие от дворян, в сейме, который управлял Прагой и давал некоторое управление Богемией. Крепостные, особенно в церковных поместьях, мечтали о разделе этих благословенных акров и, в худшем случае, об освобождении от холопских уз. Некоторые представители низшего духовенства, обманутые иерархией, оказали восстанию молчаливую поддержку и обеспечили его религиозными службами, запрещенными церковью.
Когда оружие гуситов завоевало большую часть Чехии, противоречия в их целях разбили их на братоубийственные фракции. После того как дворяне захватили большую часть имущества, принадлежавшего ортодоксальным церковным группам,11 они посчитали, что революция должна утихнуть и вступить в силу с освящающим воздействием времени. В то время как крепостные, обрабатывавшие эти земли для Церкви, требовали разделить их между собой как свободные люди, дворянские собственники требовали, чтобы крестьяне служили новым хозяевам на той же подневольной основе, что и раньше. Жижка поддержал крестьян и некоторое время осаждал в Праге консервативных «каликстинцев», или чашников-гуситов. Устав от борьбы, он заключил перемирие, удалился в восточную Чехию и основал «Хоребское братство», посвященное Четырем статьям и убийству немцев. После смерти (1424 г.) он завещал свою кожу, чтобы из нее сделали боевой барабан.12
В городе Табор образовалась еще одна партия гуситов, которые считали, что настоящее христианство требует коммунистической организации жизни. Задолго до Гуса в Богемии существовали небольшие группы вальденсов, бегардов и других неуемных еретиков, смешивавших религиозные и коммунистические идеалы. Они сохраняли спасительную тишину, пока войска Жижки не свергли власть Церкви в большей части Богемии; теперь они вышли на открытое пространство и захватили доктринальное лидерство в Таборе. Многие из них отвергали реальное присутствие, чистилище, молитвы за умерших, все таинства, кроме крещения и причастия, не поощряли почитание реликвий, образов и святых, предлагали восстановить простой ритуал апостольской церкви и отвергали все церковные обряды и одеяния, которых они не могли найти в раннем христианстве. Они выступали против алтарей, органов и пышности церковного убранства и уничтожали эти украшения везде, где только могли. Как и поздние протестанты, они сводили богослужение к причастию, молитве, чтению Писания, проповеди и пению гимнов; эти службы проводились священнослужителями, по одежде неотличимыми от мирян. Большинство таборитов выводили коммунизм из милленаризма: Христос скоро придет, чтобы установить Свое Царство на земле; в этом Царстве не будет ни собственности, ни церкви, ни государства, ни сословных различий, ни человеческих законов, ни налогов, ни брака; конечно, Христу, когда он придет, будет приятно найти такую небесную утопию, уже установленную Его поклонниками. В Таборе и некоторых других городах эти принципы были воплощены в жизнь; там, по словам одного современного профессора Пражского университета, «все держится на общих основаниях, никто не владеет ничем для себя одного; поэтому владеть считается смертным грехом. Они считают, что все должны быть равными братьями и сестрами».13
Богемский крестьянин, ставший философом, Петр Чельчик пошел дальше и написал на энергичном чешском языке серию толстовских трактатов, отстаивающих пацифистский анархизм. Он нападал на власть имущих и богатых, осуждал войну и смертную казнь как убийство и требовал общества без господ и крепостных, без законов любого рода. Он призывал своих последователей принимать христианство буквально в том виде, в каком оно изложено в Новом Завете: крестить только взрослых, отвернуться от мира и его путей, от клятв, обучения и сословных различий, от торговли и городской жизни; жить в добровольной бедности, желательно обрабатывая землю, и полностью игнорировать «цивилизацию» и государство.14 Табориты сочли этот пацифизм не соответствующим их темпераменту. Они разделились на умеренных и продвинутых радикалов (те проповедовали нудизм и женский коммунизм), и две фракции перешли от споров к войне. В течение нескольких лет неравенство способностей переросло в неравенство власти и привилегий, а затем и товаров; на смену апостолам мира и свободы пришли безжалостные законодатели, обладающие деспотической силой.15
Христианство с ужасом узнало об этом якобы коммунистическом христианстве. Баронские и бюргерские гуситы в Богемии начали тосковать по Римской церкви как единственной организации, достаточно сильной, чтобы остановить неизбежный распад существующего общественного строя. Они обрадовались, когда Базельский собор предложил им примирение. Делегация
