Комендоры у орудий, с обмороженными и покрытыми инеем лицами, в обледенелом обмундировании, с трудом держались на ногах в тех невероятных кульбитах, которые совершали корабли, рискуя каждую минуту быть смытыми за борт. Действовать при этом могла только верхняя баковая арт–установка.
В 09:20 с флагманского эсминца «Z–29» с помощью радара, а чуть позже и визуально, обнаружили справа по носу корабль, идущий параллельным курсом на расстоянии тридцать кабельтовых. Эсминец «Z–30», находившийся на правом траверзе, также доложил о замеченном корабле и предположил, что это корабль противника.
В 09:35 неизвестный корабль, который ранее видели только смутным силуэтом, стал ясно различим и дал свой позывной. Командиру флотилии стало ясно, что это один из его собственных эсминцев «Z–38», который сбился с курса, уйдя далеко на север.
Поняв свою ошибку, корабль теперь возвращался на свое место в строю. Капитан первого ранга Иоганнессон уже успел сообщить на «Шарнхорст» об обнаружении неизвестного корабля, и теперь дал новое радио на линкор, признаваясь в ошибке.
В разгар всей этой неразберихи с эсминцев увидели вспышки осветительных снарядов примерно в двенадцати милях у себя за кормой.
В Арктике стрельба осветительными снарядами напоминает появление и исчезновение в пространстве между морем и небом множества желто–золотых солнечных дисков.
Стрельба осветительными снарядами продолжалась с 09:20 до 09:30. На эсминцах были уверены, что эти солнца зажигаются над «Шарнхорстом», а это означало, что противник обнаружил линкор.
Через полчаса все эсминцы приняли радиограмму с «Шарнхорста», в которой говорилось:
— «Квадрат АС 4133 под обстрелом крейсеров противника».
Координаты, данные в этой радиограмме, вызвали некоторое замешательство на борту эсминца «Z–29», поскольку выходило, что «Шарнхорст» не в десяти, а в пятидесяти милях восточнее эсминцев.
(Проведенное позднее расследование показало, что ошибка произошла либо при передаче, либо при приеме этой радиограммы, поскольку вместо указания квадрата АС 4199, как, видимо, было в оригинале радиограммы, был ошибочно указан квадрат АС 4133.)
В свою очередь, на борту «Шарнхорста» ошибочное сообщение капитана первого ранга Иоганнессона об обнаружении эсминца противника вынудило капитана первого ранга Гинце объявить по корабельной трансляции:
«Радиограмма с эсминцев: они вступили в бой с противником!»
Это сообщение, хотя и было ошибочным, наэлектризовало всех на борту линкора. Офицеры и матросы на всех боевых постах сжались от напряжения, ожидая каждую минуту появления кораблей противника, а возможно, и самого конвоя.
Но произошло то, чего ожидали меньше всего.
Весь день 26 декабря главстаршина Вилли Гедде нес вахту сигнальщика у носового прожектора левого борта. Сигнальные прожектора были установлены по всем углам мостика за бронированным постом управления огнем. Главстаршина Гедде не мог подмениться с вахты ни на минуту, поскольку старшина, который должен был его сменить, по боевому расписанию находился почти безотлучно в башне «В», где он был наводчиком. С помощью телефона и наушников Гедде имел постоянную связь с командованием линкора. Он слышал все, о чем говорили в ходовой рубке и обсуждали на мостике.
Внезапно, в 09:20, огромный столб воды, не менее трех метров в диаметре, поднялся над морем примерно в пятистах метрах от корабля — прямо на траверзе мостика. Почти одновременно выросло еще несколько подобных столбов — призрачно–бледных, каких–то не совсем реальных, но ясно видимых даже через снежную пелену.
«Всплески от снарядов. Не менее восьми дюймов», — успел подумать главстаршина, хватаясь за телефон.
А затем молчавший «Шарнхорст» сразу ожил.
Носовая радиолокационная станция доложила о противнике. Забили колокола громкого боя. Гедде услышал доклад дальномерщиков, сообщавших расстояние до противника, резкие звуки команд и страшный гром, когда из всех трех стволов башни главного калибра «С» вырвались снопы пламени и порохового дыма. Но это был бой не с конвоем, а с какими–то боевыми кораблями противника, первыми открывшими по «Шарнхорсту» огонь.
Отдаленный рокот орудий проносился над морем, и ночь осветилась вспышками выстрелов. Слева по борту, по пеленгу двести сорок пять градусов, из темноты били языки красно–оранжевого пламени. Гедде ясно видел хлопья снега, кружащегося в сумасшедшем хороводе на фоне этих вспышек, а после второго залпа «Шарнхорста» вновь услышал отдаленный гром орудий противника.
На какой–то момент главстаршина был ослеплен стеной пламени от огня собственных орудий «Шарнхорста» и чуть не задохнулся в едких парах пороховых газов, теплым облаком окутавших корабль. Затем Гедде приник к глазкам мощного бинокуляра, пытаясь рассмотреть, кто ведет по ним огонь, но ничего не мог разобрать, кроме орудийных вспышек. Он не мог даже точно сказать, сколько там, в темноте, кораблей противника: один, два или три. Но одно можно было сказать точно: корабль, бьющий по «Шарнхорсту» из темноты,— тяжелый крейсер, вооруженный восьмидюймовой артиллерией.
Над «Шарнхорстом» стали взрываться осветительные снаряды, которыми стрелял, видимо, другой корабль, освещая цель тяжелому крейсеру. Бой продолжался пятнадцать минут — до 09:40. Были ли при этом достигнуты попадания в противника — определить было невозможно. Вскоре после открытия огня, «Шарнхорст» лег на курс сто пятьдесят градусов, почти полностью развернувшись на обратный курс, увеличив скорость хода до тридцати узлов. Его задачей было уничтожение конвоя.
Сражаться в полной темноте (рассвет наступал где–то в 11:00) с крейсерами противника, наверняка имеющими торпедное оружие, никак не способствовало бы выполнению главной задачи. Контр–адмиралу Бею теперь было понятно, что английские крейсера идут южнее конвоя, и, если они не вцепятся в «Шарнхорст» подобно своре сторожевых псов, то он сможет, обойдя их, прорваться к судам конвоя и выполнить свою боевую задачу. Конвой явно был где–то неподалеку — севернее линии крейсеров.
Но выйти из боя, не получив попаданий, не удалось. Сперва поступил рапорт от командира 150–миллиметровой артустановки № III левого борта о попадании снаряда между орудием и торпедным аппаратом. К счастью, снаряд не взорвался. Он пробил верхнюю палубу и был найден в отсеке № К в жилых помещениях четвертого дивизиона.
Затем последовал еще один рапорт:
«Внимание! Радиолокатор на фор–марсе вышел их строя. Прямое попадание в фор–марс. Имеются убитые и раненые среди расчетов зенитных автоматов».
Осколки от попадания этого снаряда ударили по небольшой открытой платформе, на которой находился главстаршина Гедде, но каким–то чудом его не задели. Гедде слышал доклад о двух попаданиях, а также о пожаре на жилой палубе от попадания неразорвавшегося снаряда. Пожар вскоре был потушен.
При отходе «Шарнхорста» капитан первого ранга Гинце приказал поставить дымовую завесу, которая вскоре укрыла линкор плотной стеной белого дыма. Через несколько минут по корабельной трансляции объявили:
«Мы вышли из боя и снова пытаемся выйти на конвой. Мы с севера, эсминцы — с юга».
В это время артиллерийскому кондуктору Виббельсгофу и старшинам других башен было приказано прибыть на мостик к старшему артиллерийскому офицеру.
Кондуктор Виббельсгоф, имевший более пятнадцати лет службы на флоте, управлял огнем орудий вспомогательного калибра левого борта. Через некоторое время кондуктор вернулся, и все вопросительно уставились на него.
—Плохи дела, ребята,— объявил Виббельсгоф.— Носовой радар накрылся.
Правда, еще оставался неповрежденным кормовой, но старослужащие комендоры, помнившие рейды в Атлантику, хорошо знали цену радара в набеговых операциях.
— Это все равно, что ослепнуть на один глаз,— пробурчал кондуктор.— Ладно. Попробуем обойтись одним кормовым.
***
На «Шарнхорсте», естественно, не имели понятия о том, что английские радары, в отличие от немецких, были уже настолько совершенными, что в буквальном смысле слова превращали ночь в день. Потеряв носовой радар, «Шарнхорст» стал напоминать слепого, которому предстояло сражаться с видящим его насквозь противником, от взгляда которого не могла укрыть ни темнота, ни снежный шторм, ни дымовая завеса.
В 08:40 радиолокатор легкого крейсера «Белфаст» флагманского корабля вице–адмирала Барнетта обнаружил «Шарнхорст» на расстоянии тридцати пяти тысяч ярдов. В это время десятая эскадра крейсеров полным ходом неслась на сближение с конвоем, который еще находился в сорока восьми милях севернее. «Шарнхорст» в тот момент был всего в тридцати шести милях от конвоя.
В 09:10 английские радары обнаружили еще один объект, определить который точно не удалось. Это могло быть какое–нибудь отставшее от конвоя судно, а мог быть и эсминец из охранения «Шарнхорста», искавший пути подхода к конвою. В итоге–второе «эхо» решили игнорировать, поскольку крейсера готовились напасть на «Шарнхорст».
