«Сурата из Акко забрал Лавайю из Мегиддо и сказал мне: «Я отправлю его к царю Египта на корабле». Потом Сурата увел его, но вместо обещанного отправил его из области Хиннатуна (Ханнафон) обратно на родину, ибо получил от него щедрое вознаграждение» [ЕА 245].
Политические махинации в Ханаане периода Амарны были невероятно сложными и в чем-то похожими на межфракционную и клановую борьбу в современном Афганистане. Никто не доверял своим соседям, и царь Израиля со своими наемниками пользовался этим хаосом для извлечения максимального территориального преимущества. Египетский наместник в Газе внушил филистимлянам, что такой беспорядок дальше продолжаться не может.
Царь Гефа взял инициативу в свои руки и стал организовывать коалицию городов для того, чтобы смирить непокорных горцев и раз и навсегда уничтожить новое Израильское царство. Для этого в первую очередь нужно было устранить Лавайю и его сыновей, наиболее вероятных наследников престола. Царь Шувардата (библейский Анхус) отправил гонцов к мятежному лидеру Елханану и предложил ему и его наемникам службу в армии Гефа. Таким образом филистимляне не только публично унизили бы Лавайю, защитив его главного политического противника, но и многое узнали о монархии Израиля от человека, который проводил время в обществе царя в качестве его личного музыканта. Шувардата также увидел возможность вбить клин между племенами, поддержав популярного претендента на трон из племени Иуды.
Когда хабиру Елханана были наняты Шувардатой/Анхусом и присоединились к контингенту наемников в Гефе, к ним были прикреплены хурритские воины в качестве военных советников. Эти хурритские командиры сохранили преданность своему новому вождю из племени Иуды в последующие годы, вплоть до разгрома и гибели их бывшего филистимского правителя. Фактически они поменяли стороны. Как указывает Питер Ван дер Вин, мы находим хурритских воинов в рядах наиболее преданных сторонников царя Давида на всем протяжении 2-й книги Царств. Это капитан армии Еффей из Гефа [Вторая Царств, 15: 22], царский писец Давида по имени Суса [1-я Паралипоменон, 18: 16] и воин Нахарай [Вторая Книга Царств, 23: 37].
Каким образом Елханан стал известен под именем Давида? Ответ заключается в том влиянии, которое имели хурриты на военную элиту Древнего Израиля. Хурритские офицеры под командованием Елханана стали называть вождя хабиру хурритским эквивалентом библейского имени «Давид» — Тадуа. Это имя появляется в корреспонденции Эль-Амарны как обозначение второго царя Израиля.
Таким образом, имя Давид (еврейск. Дад/Dwd) фактически является хурритским титулом, или царским/коронационным именем («возлюбленный [божества N]»), присвоенным Елханану, когда он стал царем Хеврона в 1011 г. до н. э. Соломон тоже носил такой титул, или коронационное имя, в его более полной форме — Джедедия.[123]
Отныне для простоты мы будем называть Елханана, сына Иессея из племени Иуды, его библейским именем Давид. Этому мятежному вождю вскоре предстояло стать одним из величайших монархов в истории Израиля.
Битва при ГелвуеВойска конфедерации филистимлян собирались в Афеке на равнине Шарон в течение нескольких недель. Десятитысячная армия состояла из воинских контингентов из Гефа (под началом Шувардаты/Анхуса), Ашкелона (под началом Идийи), Ашдода (под началом Шубанды), Екрона (правитель неизвестен) и Газы (под началом Яхтиру). Осенью 1011 г. до н. э. огромная армия двинулась на север через холмы Кармил и перевал Аруна и вышла на равнину Изреель в окрестностях Мегиддо. Там к ним присоединились войска из этого города (под началом Биридийи) и соседнего Фаанаха (под началом Яшдаты). К вечеру следующего дня армия филистимлян встала лагерем в Шунеме на северной стороне Изреель напротив склонов хребта Гелвуя.
Давид со своими шестью сотнями наемников предложил сражаться на стороне Анхуса, но остальные филистимские сераним были сильно обеспокоены присутствием такого количества потенциальных врагов в их рядах. В конце концов, Давид был израэлитом и некогда присягал на верность Лавайе. Что, если в разгар боя новый союзник внезапно решит перейти на другую сторону? Что, если он является «внутренним врагом», посланным своим бывшим господином, чтобы в решающий момент повернуть оружие против своих новых хозяев и погубить всех вождей филистимлян одним ударом? Анхус, все еще убежденный в преданности Давида, неохотно отослал свой контингент наемников к югу от Афека, к укрепленному поселению Секелаг в Южной Иудее. Так опасения врагов Израиля помогли Давиду не вступать в войну против собственного народа.
Тем временем соглядатаи Лавайи, наблюдавшие за маневрами филистимлян в Афеке, вернулись на возвышенности с донесениями для царя. Лавайя немедленно бросил клич к оружию, и к тому времени, когда филистимляне проходили Мегиддо, израильтяне собрались в Сихеме вместе с царской армией наемников, готовые двинуться на север и встретиться с противником в долине Изреель. Наутро армия Лавайи из четырех тысяч пехотинцев пересекла небольшую долину Гина и прибыла к «фонтану» Изреель (современный Эн-Харод), расположенному у подножия хребта Гелвуя. Посланные разведчики вернулись с тревожными новостями: силы конфедерации, вставшие лагерем в долине, возросли до 15 000 человек с сотнями колесниц; они практически заполнили ложе заливной равнины Изреель. Соотношение сил составляло четыре к одному, и, разумеется, у израильтян не было колесниц.
Лавайя решил, что единственным спасением будет построить пехоту на горе Гелвуя, где колесницы филистимлян не могли достать ее, а вражеской пехоте пришлось бы подниматься по крутому северному склону хребта, прежде чем они могли вступить в бой с передней линией израильтян. Эта военная тактика была хорошо испытана и успешно использована Бараком, когда он нанес поражение Сисаре. Преимущество позиции израильтян должно было до некоторой степени компенсировать перевес сил противника, поэтому они передислоцировались на гору Гелвуя и встали там, глядя на долину Изреель, сверкающую бронзовыми доспехами и оружием.
Амаликитяне, вассальные союзники Лавайи, жившие в холмах Кармил и в долине Гина, были расположены к северу от деревни Гина (современный Дженин), прикрывая тыл израильтян от обходной атаки с запада. Эти амаликитяне были разбиты Лавайей всего лишь полгода назад и теперь являлись ненадежными союзниками Израиля. Боевые порядки построились, и все было готово к апогею военного конфликта между Израилем и филистимлянами.
Пехота филистимлян приблизилась к подножию Гелвуи с северной стороны и стала подниматься по крутому склону через сосновый лес. Израильтяне приготовились встретить натиск, надеясь, что враг истощит силы в попытке достичь вершины, но хитроумный Шувардата/Анхус из Гефа, предводитель коалиции, имел в своем рукаве один козырь, с помощью которого рассчитывал лишить Израиль стратегического преимущества и добыть быструю победу. Он втайне связался с Тагу, вождем амаликитян, и убедил его перейти на свою сторону.
Еще до рассвета перед началом битвы колесницы из Гефа, Фанааха и Мегиддо выехали из лагеря филистимлян и направились на запад к горному проходу, ведущему в долину Гина. Амаликитяне, стоявшие там для защиты западного фланга армии Лавайи, скрытно покинули свои позиции в темноте. Ничто не мешало колесницам обогнуть хребет Гелвуя и приблизиться к армии Израиля с тыла.
На колесницах расположился отряд лучших лучников Гефа. Они быстро преодолели пологие южные склоны хребта на расстоянии примерно одного километра от тыла израильтян, стоявших на вершине и смотревших на север. Лавайя, Ионафан и другие командиры были застигнуты врасплох. Град стрел обрушился на командный центр израильтян, убив многих военачальников и смертельно ранив самого Лавайю. Ионафан со своими братьями тоже пал, когда филистимлянские лучники осыпали стрелами ряды пехотинцев, а тем временем пехота филистимлян уже почти достигла вершины, поднимаясь по северному склону. В попытке ускользнуть от смертоносных стрел израильтяне врезались прямо в ряды противника. Битва закончилась через два часа в кровавой рукопашной схватке.
Лавайя не дожил до того, чтобы собственными глазами увидеть бесславное поражение Израиля. Стрела, поразившая его между лопаток, вызвала сильное кровотечение. Не желая быть захваченным в плен и доставленным в кандалах к фараону, первый царь Израиля выбрал смерть воина и упал на собственный меч.
Поле у горы Гелвуя, где погиб Лавайя и где был «повержен щит сильных» в результате предательства союзников в войне с филистимлянами [2-я Царств, 1:19–21].
Эхнатон дал своим филистимским вассалам распоряжение, что мятежный вождь хабиру должен быть захвачен живым и доставлен в Египет для ритуальной казни. Самоубийство Лавайи предотвратило этот конец, и царь Мегиддо в своем письме фараону оправдывался перед ним за то, что не смог лично выполнить обещание.
