Ознакомительная версия.
3) Царю не принадлежит право созывать церковные соборы, так как это противоречило бы 37_му апост. правилу. По мнению Никона, царь может только умолять церковную власть о созвании собора [909] .
4) Царь не имеет права суда над духовными лицами. Этому вопросу Никон всегда придавал большое значение и очень часто и подробно на нем останавливался. В упомянутом уже послании его 1659 г. он писал Алексею Михайловичу: «Ныне слышу, чрез законы церковные сам дерзавши священного чину судити, ихже не повелено ти есть от Бога». Для убеждения царя он приводит историю византийского императора Мануила, который «восхоте священника судити» и получил предостережение от самого Спасителя. В другом письме к Алексею Михайловичу он выражается еще решительнее: «Откуду ты таковое дерзновение приял, еже сыскивати о нас и судити нас? которые ж тебе законы Божия велят обладати нами, Божьими рабы? не довольно ли ти бысть царствия мира сего люди рассуждати в правду, и не о сем прилежиши». При этом Никон приводит несколько примеров из Ветхого Завета – историю фараона, обидевшего Авраама, наказание содомлян, неуважительно отнесшихся к Лоту, и др., которые, однако, ничего не говорят о праве суда. В главном своем труде он для доказательства неприкосновенности церковного суда не ограничивается одними примерами из св. Писания, но приводит и другие данные: апостольские правила, постановления разных соборов, так называемую заповедь царя Мануила, грамоту Константина Великого, законы Юстиниана, а также приводит церковный устав св. Владимира, Стоглавый собор и др. [910] Высказываясь вообще против права государственной власти судить духовный чин, Никон, само собой разумеется, не одобрял учреждения Монастырского приказа и тех статей Уложения 1649 г-> которые касаются суда над духовными. То и другое он подверг жестокой критике. Обращаясь к председателю комиссии для составления Уложения Никите Одоевскому, Никон говорит: «Покажи нам, где есть в апостольских и святых отец и благочестивых царей греческих градских законах и в старых судебниках прежних великих государей – судити бояром и околничим… патриарха, и митрополитов, и архимаритов, и игуменов, и весь духовный чин? Покажи во всем ложном списании и не отрекися. И аз ти покажу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа суд и месть. Тако глаголет Господь: а иже бо аще речет брату своему рака, повинен есть сонмищу. Толкование. Собор убо не царское или боярское и прочих мирских судей, но архиерейской суд глаголет, якоже правила и царские и великих князей, таковые бесчестные суды, кто кого обесчестит словом, судить архиереом… Нам же архиереом и прочим священного чина доволно есть на отмщение лаятелем нашим божественное отмщение». На учреждение Монастырского приказа Никон жаловался и в письме константинопольскому патр. Дионисию: «Сидят в том приказе мирские люди и судят, а от духовного чину никого нет, а сице судят по повелению царского величества» [911] . Из слов Никона видно, что подкрепления своих взглядов на неприкосновенность церковного суда он искал не только в св. Писании и церковных правилах, но и в Византии, а также в указной деятельности русских государей.
5) Царь не имеет права распоряжаться церковным и монастырским имуществом. Выставляя это положение, Никон в то же время говорит, что церковными имуществами не могут распоряжаться и представители церкви. «Патриарх и сам Божий раб и служитель святые церкви и ничтоже имеет своих вотчин, но что есть слободы и крестьяня, Божие наследие. Патриарх ныне есть сей, а по нем ин, Бог же присно и есть и будет и не изменяется в век, и достояние Его пребудет в век… Священническая часть-Божия часть и достояние. Почто, преминув большего, еже есть Бога, к меншим низходиши, то есть к нам смиренным и называеши Божию часть и достояние?» Доказательства, которые приводит Никон, в общем, не представляют ничего нового: это – довольно обычные в этом случае тексты из св. Писания, ссылки на грамоту Константина Великого, на Владимира Св., установившего десятину и т. п. Но есть между ними и нечто новое. «Господь утверждает, – говорит Никон, – Божия Богови отдати, а кесарева кесареви», и приводит слова Спасителя (Мрк., гл. 7): «Остави да первее насытятся чада, несть бо достойно отъяти хлеба чадом и поврещи псом и не дадите, рече, святая псом» [912] . Последний из этих текстов до Никона, кажется, никто из русских книжников не приводил для подкрепления политической мысли, и тенденциозность толкования, которое дает ему Никон, очевидна для всякого. Что же касается текста Матф., гл. 22, где противополагается Божие кесареву, то он встречается в русской письменности и раньше – у Иосифа Волоцкого, митр. Даниила, Зиновия Отенского, но в другом понимании и для доказательства другой мысли. Двое первых приводили его для доказательства того, что царю нужно воздавать только царскую, а не божескую честь (покланяться ему телесне, а не душевне), и что не следует ему покоряться, если он повелевает что-нибудь вне воли Господней, а третий доказывал при его помощи общую мысль о покорении царю. Никон же первый воспользовался им для обоснования свободы церкви и истолковал его в том самом смысле, какой ему во все времена придавали сторонники отделения церкви от государства.
Таким образом, Никон настаивал на том, чтобы государство в лице царя не имело решительно никакого отношения к церкви. Область, подчиненную царю, составляют, по его учению, исключительно дела государственные в тесном смысле этого слова. Но Никон не ограничился одной проповедью свободы церкви; он стремился и саму царскую власть подчинить церкви, и притом не в смысле подчинения ее церковным законам, что не было бы вовсе новостью для русской политической литературы, а в смысле подчинения ее представителю церкви – патриарху. Уже в первую половину своего патриаршества, когда Никон, как мы видели, держался учения о равенстве духовной и светской власти, он проводил теорию разделения государственной власти между царем и патриархом. Согласно предисловию к Служебнику 1655 г., в России действует не единая власть царя, а две власти, которые образуют «премудрую двоицу», и если Никон говорит о «едином их государском повелении», то лишь в том смысле, что для каждого действия государственной власти нужна не только воля царя, но и воля патриарха. Такое же значение имело и присвоение себе Никоном в 1653 г. титула «великого государя». Никон не только употреблял этот титул в различных грамотах, но и действовал как государь в отношении к боярам и различным органам управления [913] . Когда же Никон оставил кафедру и занялся теоретическим обоснованием своей деятельности, он стал уже высказывать мысль, что царская власть подчинена власти патриаршей. Действительно, это подчинение составляет прямой логический вывод из учения о том, что священство выше царства. Никон учит, что «патриарх есть образ жив Христов и одушевлен, делесы и словесы в себе живописуя истину». Это уже одно ставит царя в подчинение патриарху. Но у Никона есть и другие соображения. Во время венчания царю дается «завет» [914] держать «к нашему смирению и ко всем своим богомольцам о св. Дусе царское свое духовное повиновение», а Никон при своем избрании на кафедру взял с царя и бояр еще особое обещание «слушати во всем» патриарха, и об этом обещании он очень охотно напоминает. В силу этого патриарх имеет право указывать на все замеченные им непорядки и злоупотребления. «Досаждати цареви или князю всем возбранено есть, а не архиереом, обличати же по достоянию несть возбранено, аще и обличения словеса люта зело… по правде кто обличает царя несть муки достоин». Борьба с неправдой в действиях царя есть первейшая обязанность патриарха: «препояши оружие твое по бедре твоей, сильнее, сиречь меч твой по бедре твоей и борися с мучителем». По взгляду Никона, архиерей может потребовать от царя, «что царь обыкл творити, – творить законы православными»; иными словами, архиерей (подразумевается патриарх) может требовать, чтобы все действия царя согласовались с православными законами, как он, архиерей, эти законы понимает. Даже больше. Патриарх может царя «связати по заповедям Божиим». «Аще бо священницы, им же царие исповедают грехи своя и нарицают их отцем духовным, могут вязати: колми паче архиерей великий (т. е. патриарх), иже над священником, царевым духовником, власть имея, должен есть царя вязати , царь убо, при помазании на царство, должен исповедатися: правду распространите, неправду же сокрушите». Основываясь на том, что царь есть член церкви, обязанный повиноваться ее закону, Никон провозглашает теорию, которую гораздо раньше его проповедовал папа Иннокентий III: патриарх следит за государственной деятельностью царя, и в случае, если найдет в ней нарушение божественного закона, он может выставить против него высшее церковное наказание – запрещение, но «не яко противу царя, но яко противу исступленного от закона». Этим, конечно, патриарх приобретает над царем почти неограниченную власть. Вся деятельность царя подчинена его постоянному контролю; он судит царя, то как носителя верховной власти, то как частного человека. Любые проявления государственной власти, а через это вся государственная и общественная жизнь, тогда лишь могут быть признаны законными, когда они получили одобрение со стороны патриарха [915] .
Ознакомительная версия.
