Ознакомительная версия.
В то время когда Бурсак действовал за Кубанью, полковник Рудзевич, производя диверсию из Анапы с частью войск (два батальона егерей, 80 казаков и четыре орудия), 21 февраля, двинулся за Кизилташскую косу к бывшему там редуту, и в семь часов вечера, после отдыха, повернул влево к горам. На рассвете Рудзевич достиг черкесского аула на р. Напчуге, из которого жители бежали; причем войска наши захватили до 600 овец, 33 головы рогатого скота и 46 лошадей. При обратном следовании отряда, верстах в пятнадцати от Анапы, собравшиеся в значительном числе горцы атаковали Рудзевича со всех сторон, зажигая впереди степь, как делали когда-то татары во времена гетмана Самойловича; но пожар, по времени года, не имел последствий. Горцы были отбиты пушечными выстрелами.
10 марта атаман Бурсак, составив отряд из 12 конных и пеших Черноморских полков, Дмитриевского гарнизонного батальона, двух рот 22-го Егерского полка и шести артиллерийских орудий, переправился за Кубань в дистанции Елисаветинского поста. К сожалению, в это самое время он внезапно заболел; но, не желая останавливать войска на походе, поручил отряд войсковому полковнику Кобиняку и войсковому старшине Дубоносу, которые должны были действовать по данной диспозиции каждый особою колонною. В три часа пополудни отряд двинулся в землю черкесов и, отойдя верст за пятьдесят от Кубани, в пять часов утра другого дня, разделился на две колонны. Кобиняк направился к р. Иль, а Дубонос по р. Зерки. Колонны следовали одна от другой на расстоянии около трех верст, чтобы иметь постоянное между собою сообщение. Путь лежал ущельями, среди высоких гор, покрытых лесом и чигарником; по ущельям извивались речки; на косогорах были расположены аулы. Не успели азиятцы опомниться, как сакли их запылали и все имущество их предано разорению. Гром наших пушек, свист пуль с обеих сторон, дикие крики черкесов, наше «ура!» стоны раненых и величайшая суматоха — приветствовали восходящее солнце 11 марта. Скоро все было кончено: несколько аулов истреблено; 45 черкесов взято в плен; забрано 40 лошадей, 80 голов рогатого скота, много оружия и других вещей. Убитых черкесов (большею частью пушечными выстрелами) обоего пола и разного возраста насчитывали до 500 душ. Когда не осталось в виду ни одного жилища горца, обе колонны соединились в один отряд и тронулись обратно на Кубань, тревожимые горцами. 12 марта войска переправились на правую сторону Кубани; некоторые полки были поставлены здесь на границе, остальные распущены по домам.
Возмездие, поразившее горцев за их беспрестанные нападения на землю черноморских казаков, довело хищников до отчаянного уныния. Они лишились и жилищ, и имущества, остались зимою без крова и хлеба, и потому решились избрать из среды своей почетнейших старшин для переговоров с черноморцами: о прекращении обоюдных военных действий. Избранные князья и дворяне, прибыв 28 марта в Екатеринодар, предложили атаману Черноморского войска принести чрез посредство преданного нам князя Алкаса покорность горских племен. Бурсак, зная азиятцев, неохотно вел переговоры; послы же черкесского народа настаивали на своем предложении, обещаясь хранить мир и препятствовать всем несогласным с ними горцам нарушать спокойствие Черноморского войска. Условия эти Бурсак представил таврическому начальству. По утверждении их Дюком де Ришелье поверенные горских племен присягнули на коране; войсковой атаман, со своей стороны, обещал им покровительство России.
Оттоманская Порта с неудовольствием узнала о примирении горцев с черноморцами. Посредством своих агентов турки постарались уверить черкесов, что султан готов оказать им всякое содействие в войне с черноморцами. Действительно, в исходе августа турки доставили черкесам в Сунджук-Кале несколько пушек и артиллерийских снарядов. Черкесы забыли о недавней клятве. Пошел военный клич в горах; несколько тысяч горцев приготовились вторгнуться в пределы Черномории, и прежде всего хотели разорить владения верных России князей Ахметука и Алкаса.
Дюк де Ришелье предложил войсковому атаману составить отряд и идти в землю неприязненных горцев. Бурсак собрал три батальона 22-го Егерского полка; полки Таганрогский и Дмитриевский, двенадцать конных и пеших черноморских полков, при десяти орудиях. 12 сентября он двинулся за Кубань. Всю ночь шел отряд к аулам абазинцев, намеревавшихся разорить владения Алкаса. Несмотря на упорную защиту, Бурсак успел разорить несколько аулов по р. Супу и только ночь прекратила кровопролитный бой. В этот день с нашей стороны убиты: казаков 2, егерь 1; ранены: сотенный есаул 1, казаков 43, егерей и из батальонов 21. О неприятельской потере положительных сведений нет, но она долженствовала быть гораздо значительнее. Вечером черкесы на всех пунктах были отбиты. На другой день отряд, двинувшись далее, в полдень стал на границе земли абазинцев с шапсугами, куда примыкали владения Алкаса. Расположив здесь войска на ночлег, Бурсак отправил всех раненых в Екатеринодар; затем отряд перешел на речку Чуба, тоже в абазинские владения, где, разорив еще три неприятельских селения, поворотил обратно к Кубани, тревожимый, по обыкновению, горцами… 17-го числа отряд простоял на речке Чуба с черкесами Алкаса, а 18-го перешел на р. Псекупс и имел тут ночлег. Горцы более не показывались; их хлеб и сено были уничтожены нашими войсками. 20-го числа Бурсак переправился на русскую сторону.
В декабре Дюк де Ришелье, отрядив полковника Рудзевича для взятия Сунджук-Кале, предписал войсковому атаману занять внимание неприятелей со стороны Черноморской кордонной линии. Чтобы не ослабить в зимнее время кордонной стражи, Бурсак стянул на границу не только свободные войска, но даже отставных казаков, способных владеть оружием и, составив отряд из частей регулярных и войсковых, 16 декабря направился от Копыла прямо по дороге на Сунджук-Кале. Достигнув р. Адакума, атаман расположился там лагерем и простоял до 26 декабря. В этот день первая колонна под командою подполковника Малого, тронувшись далее по лесистой местности, понесла довольно значительный урон от сильного нападения неприятеля: у нас был убит штаб-офицер и восемь нижних чинов; ранены четыре обер-офицера, до пятидесяти нижних чинов и пять уведены в плен. Во второй колонне, подполковника Еремеева, никакого урону не было. На другой день знатнейшие владельцы натухайского племени явились к Бурсаку с мирными предложениями, принесли присягу на верность подданства России и просили не разорять их владений, соглашаясь довольствовать наших лошадей в отряде фуражом.
По полученному от Ришелье приказанию отряд должен был воротиться на Кубань. Причиною тому было крушение близ Анапы нашего судна с хлебом, назначенным в Сунджук-Кале, отчего отряд Рудзевича вернулся в Анапу.
12 января 1811 года Рудзевич, извещая Бурсака о движении своего отряда в землю шапсугов, приглашал содействовать ему. Вслед за этим было получено известие, что отряд его перешел р. Адакум и что шапсуги присылали к нему трех старшин с изъявлением покорности. От них требовали возврата русских пленных и орудия, взятого горцами при Ольгинском посту; кроме того, одиннадцати аманатов из знатнейших фамилий. Чтобы поддержать такие требования, Рудзевич просил Бурсака о совместном действии. 16-го числа он вновь известил атамана Черноморского войска, что часть шапсугов, по р. Антхырь, уже покорилась России, и до выполнения условий, им предложенных, дали четырех аманатов, и потому имущество покорных шапсугов не должно быть разоряемо.
В это время Бурсак стоял близ Кубани и только 12-го января двинулся в горы. На другой день казаки захватили до ста голов рогатого скота, тогда же розданного в отряде на порционы. 14-го числа казаки соединились с отрядом Рудзевича на р. Шипс. Здесь оба отряда расположились лагерем.
Чрез два дня явились знатнейшие шапсуги с прежними мирными предложениями, но, кроме голословных обещаний, Рудзевич не получил ничего. 17-го отряды двинулись, под его начальством, чрез шапсугские владения обратно к Кубани, не тревожимые черкесами; но едва войска прошли покорившуюся страну, до р. Антхырь, как неприязненные горцы стали сильно теснить их. Войска успели разорить несколько аулов, но дело не обошлось без потери убитыми и ранеными. По приходе на Черноморскую кордонную линию, 24-го того же месяца, Рудзевич, запасшись провиантом, отправился к своему посту, а черноморские войска отряда Бурсака остались частью на границе, частью распущены по домам.
За труды и отличия в действиях за Кубанью генерал-лейтенант Дюк де Ришелье в приказе 15 февраля изъявил благодарность Бурсаку и всем прочим войскам.
Удачные экспедиции за Кубанью Бурсака подействовали на черкесов: они присмирели, и одно имя атамана Бурсака наводило на них страх. Но это было лишь временным затишьем.
В ноябре 1811 года собралось за Кубанью шапсугов, абадзехов и натухайцев до 10000 человек. Начальствовавший ими бывший анапский паша приезжал к преданному нам князю Адкасу, приглашая его присоединиться к поголовному ополчению. Алкас поступил иначе: и другие мирные князья Ханук, Мишеост и Ахметук сообщили обо всем происходившем за Кубанью Бурсаку, и просили помощи против угрожавших им горцев. Атаман командировал за Кубань подполковника Дубоноса с 1000 конных казаков и тремя орудиями; к ним присоединились до 8000 мирных черкесов тех же владельцев. Тогда между двумя станами, — паши и Дубоноса, завязались переговоры, тянувшиеся до 7 декабря. Кончилось тем, что неприязненные горцы разошлись по домам.
Ознакомительная версия.
