При отсутствии у нас оборонительных сооружений крепостного типа, казематированных помещений для защиты войск и вооружений, в условиях всё возрастающей огневой мощи противника, только активная умная оборона позволяла держаться Севастополю.
Военный губернатор города Нахимов разработал эффективную систему использования артиллерии в обороне Севастополя. В разработанных им указаниях от артиллеристов требовалось упреждения противника в открытии огня, массирование огня по одной цели при совместном использовании береговой, корабельной и полевой артиллерии, постоянное поддержание взаимодействия между батареями при ведении артиллерийской дуэли. Артиллерийская поддержка пароходофрегатов, которые имели пушки с дальностью стрельбы до четырех километров, была крайне важна была для сухопутных войск.
Другой гений нашей обороны, инженер-полковник Тотлебен, производил «контрапрошные» (т. е. противоподступные) работы. Разветвленная система ложементов усиливала огневое воздействие на противника, затрудняла ему ведение осадных работ, способствовала производству вылазок, была «ушами и глазами обороняющихся». Под огнем вражеской артиллерии в феврале 1855 г. были выдвинуты вперед Селенгинский и Волынский редуты и Камчатский люнет, с которых стали вестись фланговые обстрелы противника.
Ночью 11 (23) февраля около 6 тыс. французы атаковали строящийся Селенгинский редут, однако попали под огонь наших пароходов, и затем были опрокинуты штыками волынских батальонов, находящихся под командование генерала А. Хрущева — рукопашный бой продолжался «втемную» около часа. В ночь с 2 на 3 марта французы несколько раз пытались захватить ложементы на подступах к Камчатскому люнету, где еще не была установлена артиллерия, но отбрасывались камчатским батальоном.
7 марта на Камчатском редуте погиб адмирал В. Истомин, талантливый руководитель обороны города.
Вторая масштабная бомбардировка Севастополя началась 28 марта (9 апреля) и продолжалась 10 суток. 30 марта французы пробовали овладеть русскими ложементами у кладбища, но были выбиты нашими двумя батальонами. Также неудачей закончилась атака французов в ночь с 1 на 2 апреля на пятый бастион и редут Шварца. Русские отряды постоянно делали вылазки, так в ночь с 29 на 30 апреля 180 добровольцев из Охотского полка — старые знакомцы англичан — проползли по Лабораторной балке и уничтожили английскую батарею.
В ночь на 12 апреля французы пытались захватить только что построенные русские ложементы перед редутом Шварца, но были отбиты солдатами генерала Хрущева.
В начале мая Наполеон III уже собирался снять осаду Севастополя. А без французов английская армия под Севастополем не просуществовала бы и нескольких дней. Но тут в Петербурге, где был предан земле император Николай I, повеяли новые «либеральные» веяния. И начались они, как всегда, с предательства. От информантов в российских высших кругах вражеские стратеги получили сведения, «что Россия уже истощила свои средства, что ее армии изнемогают…» В Петербурге начиналась первая российская «перестройка», российская элита была готова к «реформам», то есть к возвращению в европейскую политику и экономику на западных условиях. Обрадованная смертью Николая Павловича западническая партия искали способ «слить» Севастополь.
Приободренный противник довел численность своей армии до 200 тыс. человек и повел решительную борьбу за город.
11 мая две французские дивизии попытались захватить ночью только что созданные русские контр-апроши впереди пятого бастиона и у карантинной бухты — но были отброшены в результате ожесточенного рукопашного боя. Однако на следующий день новый командующий генерал-адъютант М. Горчаков вывел часть наших подразделений с этого участка и оставшимся дал приказал отступить в случае атаки значительных вражеских сил. Ночью французы захватили контр-апроши у пятого бастиона.
Третья массированная бомбардировка Севастополя шла с 26 по 30 мая. В это время Нахимова свалила с ног тяжелая болезнь и командовать Корабельной стороной Горчаковым был поставлен генерал Жабокритский. Этот польский шляхтич уже «отличился» полным бездействием в Инкерманском сражении. Сейчас он, хоть и получил сведения от французского перебежчика о готовящемся штурме контрапрошных укреплений, вывел оттуда почти все силы, оставив лишь 600 человек. Против них должно было действовать 40 тыс. французов.
Перед самым началом вражеского штурма генерал Жабокритский просто покинул позиции, рапортовавшись нездоровым, и уехал на Северную сторону. Сменивший его генерал Хрулев едва успел принять меры для организации обороны.
Пять вражеских дивизий, брошенных на штурм, смогли захватить несколько контапрошных укреплений, в частности Волынский, Селенгинский редуты и Камчатский люнет. Хрулеву удалось отбить французов от Малахова кургана, русские солдаты ворвались и в Камчатский люнет. Но, давя массой, французы снова выбили русских оттуда.
После этой неудачи падение Севастополя стало гораздо более вероятным.
Версия о намеренном предательстве Жабокритского выглядит вполне правдоподобной. Еще более вероятно его нежелание воевать за Россию. Пусть империя делала ставку на полное инкорпорирование в состав российского благородного сословия дворян из присоединенных западных провинций, но та же польская шляхта тянула за собой длинный шлейф идеологической ненависти к российскому государству и вряд ли была готова жертвовать жизнью за чуждое им отечество. Похоже, что нежелание воевать Жабокритского органично наложилось на дезорганизацию обороны города, рекомендованную кем-то из верхов. Горчаков мог элегантно этому поспособствовать, назначив бездеятельного трусливого Жабокритского для командования самым ответственным участком обороны. Судя по биографическим справочникам, генерал Жабокритский не понес за свое бесчестное поведение никакого наказания. Это показывает, что «оборотень в эполетах» имел хорошее прикрытие.
После неудачи 26 мая командующий Горчаков повторно посылает телеграмму новому императору о невозможности удержать город.
А наши инженеры, тем временем, вели строительство на Корабельной стороне общего ретраншамента, который, кроме обороны левого фланга оборонительной линии, должен был служить для закрытого помещения ближайших резервов и защиты Малахова кургана.
6 (18) июня, в годовщину сражения при Ватерлоо, после длительной бомбардировки, западными войсками был предпринят новый штурм. Обороной Корабельной стороны командовал генерал Хрулев. Русские солдаты устраняли повреждения фортификационных лини прямо под огнем противника. По англо-французам били батареи Городской стороны, русские пароходы из Килен-бухты уничтожали скопления живой силы противника в Килен-балке.
В течение дня было отбито 6 вражеских штурмов. Французы ворвались на одну из батарей Малахова кургана, где находился Нахимов, но были переколоты отрядом, который лично возглавили бесстрашный адмирал вместе с Хрулевым.
В этот день англо-французы потеряли втрое больше русских, в том числе погибло и было ранено 10 генералов.
«Об оставлении Севастополя, надеюсь, с Божиею помощью, что речи не будет больше…», — написал государь князю Горчакову, но тот опять выразил сомнение в возможности оборонять город.
8 июня раненный Тотлебен покинул Севастополь, а 28 июня был смертельно ранен Нахимов. Свидетельства показывают, что командир севастопольской обороны словно искал свою смерть — адмиралу было хорошо известно о пораженческо-предательских настроениях петербургских аристократов. Для этого не надо было ездить в Петербург, достаточно было взглянуть на командующего Горчакова.
28 августа начался новый штурм. Многотысячные массы французов смогли захватить Малахов курган, где по странному стечению обстоятельств находилось лишь несколько сотен русских (в развалинах укрепления еще пять часов сражались несколько десятков солдат и матросов). Но атаки на других направлениях были отбиты. Французы были разгромлены при атаке на второй бастион, не выдюжили при атаках на четвертый и пятый бастион, на люнеты Белкина и Шварца. Англичане потерпели полное поражение при попытке взять третий бастион, где дело решил рукопашный бой. (Собственно, англичане так и не смогли взять ни одного крупного севастопольского укрепления, в том числе большой редан и третий редут, которые они осаждали почти целый год.)
На занятом французами Малаховом кургане неожиданно взорвался пороховой погреб, уничтожив большое количество вражеских солдат. Многие французские подразделения покинули высоту и можно было попытаться отбить ее силами двух славных полков, Азовского и Одесского. Но генерал Горчаков отдал приказ оставить Южную сторону, что он, собственно, и мечтал сделать с момента назначения его командующим. Русские солдаы и матросы не хотели оставлять свои позиции. Несмотря на тяжелейшие 11,5 месяцев обороны у наших войск сохранялся высокий боевой дух.
