Но ничего так и не случилось. Сложилось мнение, что такие бомбежки обошлись бы атакующим самолетам слишком дорого. Вейцман и Шерток продолжали засыпать англичан просьбами бомбить лагери, но инициатива выскользнула из их рук16.
Столь же нерешительной была реакция на венгерский кризис и лидеров британских сионистов. После того как немцы заняли Будапешт, секретарь британской секции Всемирного еврейского конгресса Алекс Йстерман отправился в
Форин офис; когда сотрудники последнего попросили истэблишмент воздержаться от организация всяких уличных демонстраций, он, конечно, согласился. Далее. 11 июля член Исполкома ВСО и председатель Совета депутатов Зеляг
Бродецкий отклонил просьбу палестинского Национального совета об организации в Лондоне массового марша17. Леди Ридинг — Ева Монд, — возглавлявшая британскую секцию ВЕК, выступила с протестом против такой «манеры канючить». «Нельзя, чтобы мы присвоили себе привычки континентальных евреев», — назидательно заявила она 23 мая, когда поезда смерти все еще катились к лагерям18.
«Он согласился помочь удержать евреев от сопротивления депортации»
Уничтожение венгерского еврейства имело место в такое время, когда в нацистской системе наметились все признаки близкого краха. Контрразведка Канариса уже пришла к заключению, что война проиграна, и начала завязывать собственные контакты с западными разведками. Поэтому она перешла в ведение СД. Подложенная графом Клаусом фон
Штауфенбергом 20 июля 1944 г. бомба взорвалась в самый разгар венгерского кризиса и едва не разрушила всей нацистской машины. Немцы вторглись в Венгрию, поскольку им было известно, что адмирал Миклош Хорти планировал вывести ее из войны. Нейтралы, подзуживаемые Управлением по делам военных беженцев, протестовали против новых убийств, и кое-кто из них пробовал добиться распространения принципа дипломатического иммунитета на некоторых евреев. Эйхмана, отвечавшего за депортацию венгерских евреев, с первых же дней тревожила мысль о том, что оказываемое евреями сопротивление этой мере и их попытки бежать через границу в Румынию — а она не была к тому времени склонна отдавать евреев в руки немцам — вызовут политический шок, волны которого могут замедлить осуществление порученной ему операции.
Когда Эйхмаи только еще начинал работать на фон Милденштайна, этот пламенный сиониетофил дал ему прочесть «Еврейское государство» Герцля. Книга понравилась ему, как и «Сионистское движение» Адольфа Бома; и как-то в Вене, на встрече с еврейскими лидерами, включая и униженного Бома, он наизусть процитировал целую страницу из этой работы. Эйхман даже в течение двух с половиной лег изучал иврит, хота, как са. м признался, так никогда и не научился бегло говорить на нем. До второй мировой войны ему часто приходилось иметь дело с сионистами. В 1937 г. он вел переговоры с представителем «Хаганы» Фейфелем Полкесом и был гостем этой организации в Палестине. Он поддерживал та. кже тесные связи с чешскими сионистами. Теперь ему снова предстояло вступить в переговоры с местными сионистами.
В 1953 г. правительство Бен-Гуриона подвергло преследованию пожилого памфлетиста Малхиеля Грюнвальда за то,
что тот заклеймил Резо Кастнера как коллаборациониста, вступившего в 1944 г. в сделку с Эйхманом. Судебный процесс широко освещался средствами массовой информации за границей на всем протяжении 1954 г. Эйхман, очевидно, следил за сообщениями о нем в печати, что видно из магнитофонных записей его интервью с голландским фашистом журнал истом Виллемом Сассеном в 1955 г., в которых он пространно рассказывал о своих взаимоотношениях с Кастнером;
фрагменты из этих записей были позднее опубликованы в двух статьях, напечатанных журналом «Лайф», после захвата Эйхадана в 1960 г. Грюнвальд обвинил Кастнера в том, что он не разоблачил ложь немцев, будто бы венгерских евреев всего лишь переселяли в Кеньермезо. Взамен ему было позволено организовать специальную группу эмигрантов,
которая в конечном счете выехала поездом в Швейцарию, и включить в нее свою семью и друзей. Мало того, утверждал Грюнвальд, Кастнер позднее спас полковника ОС Вехера от участи быть повешенным в качестве военного преступника,
заявив, что тот сделал все возможное для спасения жизни евреям. Эйхман поведал о Кастере следующее:
«Д-р Кастнер (во многих источниках имя Кастнера транскрибируется на английский манер) был молодым чиновником примерно моего возраста, холодным как лед адвокатом и фанатичным сионистом. Он согласился помочь удержать евреев от сопротивления депортации и даже поддерживать порядок на пунктах сбора — если бы я, закрыв глаза, позволил нескольким сотням или нескольким тысячам молодых евреев нелегально эмигрировать в Палестину. Это была выгодная сделка.
15 или 20 тыс. евреев — в конечном счете их могло быть и больше — были для меня не слишком высокой ценой за сохранение порядка в лагерях. За исключением, пожалуй, нескольких первых встреч, Кастнер никогда не приходил ко мне как человек, смертельно боявшийся сильной руки гестапо. Мы разговаривали на равных. Люди забывают об этом. Мы являлись полихаческими противниками, старавшимися прийти к соглашению, и целиком доверяли друг другу. Будучи у меня, Кастнер курил сигареты, как если бы находился в кафе. Во время наших бесед он курил одну ароматную сигарету за другой, вынимая их из серебряного портсигара и прикуривая от маленькой серебряной зажигалки. С его лоском и выдержкой он мог бы и сам быть идеальным офицером гестапо.
Главной заботой д-ра Кастнера было дать специально отобранной группе венгерских евреев возможность эмигрировать в Израиль…
Фактически между умонастроениями, господствовавшими у нас, в ОС, и взглядами этих чрезвычайно идеалистически настроенных сионистских лидеров, которые вели, может быть, свою последнюю битву, существовало разительное сходство. Как я сказал Кастнеру, «мы тоже идеалисты, и мы тоже вынуждены были пойти на жертвы, прежде чем пришли к власти».
Думаю, что Кастнер пошел бы на любые жертвы, чтобы достичь своей политической цели. Его не интересовали старые евреи или такие, кто неразрывно слился с венгерским обществом. Но он проявлял невероятное упорство в попытке спасти биологически ценную еврейскую кровь, то есть тот человеческий материал, который был пригоден для воспроизводства и для тяжелого труда. «Вы можете взять себе остальных, — поговаривал он, — но отдайте мне эту группу». И поскольку Кастнер оказал нам большую услугу, помогая сохранять в депортационных лагерях мир, я был готов позволить его группам спастись. Ведь в конце концов меня не интересовали мелкие группы, численностью в какую-нибудь тысячу евреев»19.
Двоюродный брат Джоэла Бранда Андре Бисс, работавший вместе с Кастером в Будапеште и поддерживавший его политику, тем не менее частично подтвердил заявление Эйхмана, когда в своей книге «Миллион евреев, которых следовало спасти» описал тех, кто находился в знаменитом поезде, прибывшем 6 декабря 1944 г. в Швейцарию:
«Затем шла наиболее многочисленная группа, гордость Кастнера — сионистская молодежь. Она состояла из членов различных организаций сельскохозяйственных пионеров из крайне правых «ревизионистов», уже располагавших иммиграционными сертификатами, и некоторого числа сирот… И, наконец, там были люди, бывшие в состоянии оплатить свой проезд наличными деньгами, ибо нам нужно было собрать потребованную немцами сумму. Но из всех 1684 пассажиров поезда таких людей было самое большее 300…
Мать Кастера, его братья, сестры и другие члены его семьи из Клаузенбурга (Клужа) также были здесь… Члены семей тех, кто добивался формирования этого конвоя, составляли в лучшем случае группу из 40–50 человек… В поднявшейся сумятице около 380 человек ухитрились взобраться на наш поезд, который вышел из Будапешта не с 1300 пассажирами, как мы рассчитывали, а более чем с 1700»20.
Израильская лейбористская партия получила больше, чем ожидала, когда поднялась на защиту Кастнера. Грюнвальда защищал блестящий юрист Шмуль Тамир, бывший иргуновец, специализировавшийся на перекрестных допросах. Позднее, в 1961 г., Бен Хехт написал свою книгу «Вероломство», где с замечательным искусством изложил все перипетии кастнеровского скандала и посвятил много страниц мастерскому разгрому Тамиром всех аргументов защиты Кастнера.
Тамир. Как вы объясняете тот факт, что из Клужа (родного города Кастнера) было отобрано для спасения больше людей, чем из любого другого венгерского города?
Кастнер. Я был тут ни при чем.
Тамир. Я утверждаю, что вы специально просили у Эйхмана поблажек для вашей родни в Клуже.
Кастер. Да, я специально просил его о них.
