Что касается описания внешности людей, принадлежащих к народу Hrws, то оно целиком укладывается в рамки античной и средневековой традиции изображения «варваров», особенно «северных», как чрезвычайно рослых людей, что должно было подчеркнуть их чуждость и дикость. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в сочинения древнеримских писателей, повествующих о германцах, или в труды средневековых хронистов, живописующих набеги викингов, — тогда как археологические исследования останков всех этих северных «богатырей» показывают, что по современным меркам они были довольно приземисты и страдали всеми мыслимыми болезнями, от туберкулеза до кариеса. Иордан, описывая ругов еще более рослыми, чем германцы, по-видимому, следовал той же традиции, — чем дальше на север живет народ, тем больше он отличается во всех отношениях от привычной нормы. Впрочем, известию о том, что огромный рост мешает людям народа Hrws ездить верхом, можно найти некоторое историческое обоснование. Руги всегда дрались пешими. Это обстоятельство, надо полагать, и породило фантастическую метафору сирийского писателя. Пожалуй, труднее всего прокомментировать сообщение о безоружности народа Hrws. Возможно, в нем отразилось воспоминание о зависимом положении ругов в государстве готов.
Хомяков А.С. Записки о Всемирной Истории // Полн. собр. соч.: В 8 т. М., 1900. Т. 5–7.
Молчанова АЛ. Балтийские славяне и Северо-Западная Русь в раннем Средневековье. М., 2008. http://rodnovery.ucoz.lv/forum/16-42-l.
Например, немецкий автор Герборд (середина XII в.), касаясь географического положения острова Рюген, пишет: «Ругия остров небольшой, но многолюдный». Но дальше он именует его Русинией: «Русиния же прилегает к датчанам, и в дальнейшем также и Русиния должна подчиниться епископу датчан». Рюген на самом деле расположен настолько близко от Дании, что в ясную погоду с него можно видеть датский берег. В другом месте, повествуя о войне руян против жителей славянского Щецина и о победе последних над ранами, он вновь называет их русинами: «Таким образом щецинцы, прославленные этой победой… уже не опасались более русин».
Его современник, немецкий хронист Эббон, также неоднократно называет обитателей Рюгена русинами. Так, о территории племени ран он говорит как о «земле варваров, которые зовутся русинами»; в другом месте его сочинения фигурируют «русины, до сих пор запутавшиеся в языческих заблуждениях».
В одном средневековом источнике племена славянского Поморья обозначены как живущие у моря «против Руси» (Гильфердинг А. Собр. соч. Т. 4. История западных славян. СПб., 1874. С. 365–367).
Подобно немецким хронистам, негерманские источники упорно называют Рюген Русью. Даже когда раны вымерли, эта традиция сохранилась. Французский историк Манрик (XV в.), описывая крещение ран датчанами в 1168 г., употребляет термины «Ругиа» и «Русциа» вперемежку (Трухачев Н.С. Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании сообщений современников в западноевропейских и арабских источниках X–XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1980. М., 1984). Замена названия Рюген на «остров Русия» встречается и в одном очень позднем источнике. В переводе XVII в. на русский язык космографии Меркатора (1512–1594) упоминаемый там «остров Русия» обозначает Рюген: «В древние лета остров Русия вельми был многолюден и славен» (Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен: В 2 т. М., 1876–1879. Т. I. С. 648–649).
Френкель Р.В. Эпическая поэма «Кудруна» // Кудруна. М., 1983. С. 329.
Меркулов В.И. Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам. М., 2005. С. 81–82.
Подтверждением тому могут служить данные Иордана о королях из династии Амалов. В период с 51 по 540 г. у готов было 19 королей и 40 лет междуцарствия. Как легко убедиться, средняя продолжительность одного царствования составляет в таком случае 24 года (Скржинская Е.Ч. Комментарии к кн.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960. С. 363–364). Подтверждением тому могут служить данные Иордана о королях из династии Амалов. В период с 51 по 540 г. у готов было 19 королей и 40 лет междуцарствия. Как легко убедиться, средняя продолжительность одного царствования составляет в таком случае 24 года (Скржинская Е.Ч. Комментарии к кн.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960. С. 363–364).
Здесь необходимо внести одно уточнение. Формальным препятствием к отождествлению летописного Владимира с Вальдемаром из саги служит то обстоятельство, что княжение династии Словена приурочено Иоакимовской летописью к историко-географической реальности Новгорода Великого, тогда как конунг Вальдемар, согласно саге, правит над обширной, хотя и географически неопределенной территорией, в состав которой, впрочем, явно входят земли балтийских славян — «вильтинов» или «вильцинов», иначе говоря, вильцев/лютичей. В силу научной инерции большинство историков находятся в плену иллюзии, заставляющей их видеть в «Великом граде» Иоакимовской летописи древнерусский Новгород Великий. Насколько правомерно их отождествление? Новгород на Волхове стал называться Великим во второй половине XIV в. (самое раннее упоминание — в документе 1362 г.). Единственный известный по источникам раннесредневековый «Великий град» находился совсем в другом регионе, весьма далеком от Новгородской земли. Согласно Адаму Бременскому, он лежал в земле ободритов и назывался Велеградом. Фульденские анналы также именуют столицу ободритов, в которой в первой половине IX в. княжил Гостомысл, Велиградом. То, что это название означает именно «Великий город», явствует из его латинской кальки в латиноязычных хрониках — Магнополис (позднее еще один Велеград возник в Моравии). Словом, мы можем утверждать, что сказание о князьях Великого града, попавшее в Иоакимовскую летопись, является обработкой более древнего исторического сюжета, возникшего не на новгородской почве, а в землях балтийских славян-ободритов.
С.Н. Азбелев ищет следы воспоминаний о «русском» князе Владимире в другом фольклорном источнике — древнерусских былинах и, кажется, находит (Азбелев С.Н. Предания о древнейших князьях Руси по записям XI–XX вв. // Славянская традиционная культура и современный мир. М., 1997. Вып. 1. С. 4—17). Как известно, князь Владимир — один из постоянных былинных персонажей. Его прототипом традиционно считается киевский князь Владимир I Святославич. Однако, по словам Азбелева, «взаимоотношения эпического Владимира с его богатырями нередко напоминают обстановку так называемой военной демократии, характерную для славян и их ближайших соседей в период гораздо более давний, чем феодальная Киевская Русь» (Указ соч. С. 9). В связи с этим замечанием исследователь советует «приглядеться, например, к отчеству Владимира по былинам. Народные сказители крайне редко называли князя Владимир Святославич. Отчество или не названо, или он именуется (особенно в самых старых записях) Владимир Всеславич. Между тем сага о Тидреке Бернском называет Владимирова отца Гертнитом, и в этом имени, как показал академик А.Н. Веселовский, отобразился видоизмененный древнегерманский эквивалент славянского имени Всеслав (Веселовский А.Н. Былины о Волхе Всеславиче и поэмы об Ортните // Русский фольклор. СПб., 1993. Т. 27. С. 306–309). «Из этого можно заключить, — пишет Азбелев, — что князь Владимир Всеславич былин, записанных в XVII–XX веках, имел своим прототипом первоначально Владимира Всеславича, о котором идет речь в саге (о Тидреке Бернском. — С. Ц.), а соответственно — Владимира, фигурирующего в Иоакимовской летописи задолго до Рюрика…» (Указ. соч. С. 12–13).
Этническая принадлежность послов «русского кагана» до сих пор является предметом дискуссий ввиду следующего фрагмента Вертинских анналов: «Тщательно расследовав цели их (послов. — С. Ц.) прибытия, император [Людовик] узнал, что они из народа свеонов (Sueones), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями или нет».
Приверженцы норманнской теории делают отсюда вывод, что «народ рос» — это скандинавы (Sueones — шведы).
Между тем в Вертинских анналах термин Sueones употреблен лишь однажды, в цитируемом отрывке; в остальных случаях, говоря о северных народах Европы, анналист из массы безликих «норманнов» выделяет одних «данов». Это полностью соответствует этнической терминологии авторов IX в., что явствует из сообщения современника Вертинского анналиста, видного деятеля эпохи Каролингов Эйнхарда (ок. 770–840): «Северное побережье [Балтийского моря] и все прилегающие к нему острова занимают даны и свеоны, которых вместе мы именуем нортманнами…» (на эту особенность именно франкских хронистов указывает и Адам Бременский: «Данов, свеонов и прочие племена, которые обитают за Данией, франкские историки всех именуют нортманнами»). Присутствие на «северном побережье» данов не позволяет видеть в нем берега Швеции. Очевидно, что Вертинские анналы и Эйнхард в своих сообщениях о «свеонах» опирались на Тацита, по словам которого «общины свионов обитают среди самого Океана [Балтийского моря]», то есть опять же на островах. Впоследствии книжный этноним «свеоны», первоначально использовавшийся для обозначения «островных народов» Балтики, был распространен и на Швецию.
