Русские бронекатера. 1915 г.
Под пятой германской оккупации
После осени 1915 года примерно четвёртая часть территории современной Республики Беларусь попала под оккупацию германских войск. Эти земли наряду с захваченными германцами Польшей, Литвой и Курляндией (западная Латвия) были включены в военно-административное образование «Обер Ост» с центром в Кёнигсберге (Восточная Пруссия). «Обер Ост» был подчинён верховному командованию германских вооружённых сил на Востоке и включал в себя три округа «Курляндия», «Литва» и «Белосток-Гродно». Эти земли правящие круги Германии намеревались присоединить к Германской империи в случае победы в войне.
В то же время большая часть захваченных белорусских земель с городами Ошмяны, Новогрудок, Слоним, Барановичи, Пинск, Пружаны, Кобрин вошла в состав военно-оперативной полосы, которая располагалась между восточной границей «Обер Оста» и линией русско-германского фронта и находилась в непосредственном подчинении фронтового армейского командования.
Карта военно-административной территории «Обер Ост».
Эти земли рассматривались захватчиками как временно оккупированные, которые в дальнейшем предполагалось использовать в мирных переговорах с Россией в качестве разменных территорий. В отдельную административную единицу был выделен Брест, из которого в октябре 1915 года оккупанты выселили всех жителей.
На захваченных врагом территориях был установлен жёсткий оккупационный режим. По ночам действовал комендантский час, во время которого местным жителям под страхом расстрела было запрещено покидать жилища. Каждый, кто оказывался на улице в дневное время, должен был иметь при себе специальное удостоверение личности, которое давало право на передвижение в границах административной единицы (населённого пункта, уезда) и только пешком. Для поездки любым транспортом (конная подвода, велосипед) требовалось особое разрешение германских властей.
Германский оккупационный паспорт из Гродно.
Даже для того, чтобы сходить в церковь, требовался специальный пропуск. Запрещалось печь пироги, варить домашнее пиво, продавать мясо, ловить рыбу, охотиться, ходить на базар чаще одного раза в неделю, посылать письма через частных лиц и даже отдыхать в воскресенье.
За хранение дома оружия и боеприпасов полагался расстрел без суда. Если местный житель видел на тротуаре немца, он должен был за десять шагов снять шапку и сойти на мостовую. Если он этого не делал, его жестоко избивали дубинками. А жаловаться на произвол оккупантов местные жители не имели права.
Германские военные власти рассматривали оккупированные территории исключительно как дармовой источник материальных благ. Поэтому постоянным явлением здесь стали непрекращающиеся контрибуции и массовые грабежи. С оккупированных территорий в Германию в огромных количествах вывозились продовольствие и сырьё разных видов. У населения без каких-либо ограничений изымались продукты питания, лошади, домашний скот, кожа, овчина, меха и многое другое. Продукты в «Обер Осте» распределялись по карточкам. В день жителям местечек и городов выдавали 225 граммов хлеба и 300 граммов картошки, раз в неделю —125 граммов рыбы. О вкусе мяса, масла, молока, яиц местные жители очень быстро забыли — это была привилегия немцев.
Германские войска на вокзале в Гродно. 1915 г.
О размахе ограбления захваченных территорий германскими оккупантами можно судить по следующему факту. Только в одном военно-административном округе «Белосток-Гродно» за период с июля 1916 года по февраль 1917 года немецкими военными властями у населения было изъято 10,5 тыс. лошадей. При этом оккупанты отбирали у белорусских крестьян буквально последнее. Так, в апреле 1917 года, несмотря на неурожай предыдущего года из этого же округа в Германию было вывезено 30 тыс. тонн семенного зерна. Тем самым местные крестьяне лишались возможности провести сев и обрекались на голод. При этом германской администрацией была произведена перепись всего домашнего скота и введены жёсткие карательные меры за попытки его утаивания. Кроме того, все жители оккупированных территорий в возрасте от 15 до 60 лет обязаны были платить множество налогов: подушный налог, на торговлю, промышленность, на животных, в том числе и на собак, целый ряд косвенных налогов. Сбором налогов занимались специальные военные команды.
Из тех районов, где размещались германские войска, местных жителей поголовно выселяли в специальные концлагеря. В тех случаях, когда немцам приходилось хотя бы немного отступать перед русскими войсками, они методично сжигали находившиеся в этой местности сёла и деревни.
Но особым предметом хищнического разграбления стали белорусские леса, в том числе и знаменитая Беловежская пуща. Вся захваченная территория была покрыта множеством спешно созданных немецкими промышленниками лесопильных и деревообрабатывающих предприятий. Только в одной Беловежской пуще немцы открыли семь лесопильных и шпалопропиточных заводов и ряд смолокурных и скипидарных производств. Огромные потоки высокопробной белорусской древесины потекли в Германию. За три года оккупанты вырубили в Беловежской пуще столько деревьев, сколько там не вырубалось за предыдущие триста лет.
Германским оккупантам для работы на военных объектах, в сельском хозяйстве и на лесозаготовках требовалось много рабочей силы. На эти работы в принудительном порядке привлекалось местное население: мужчины в возрасте 16–50 лет и женщины 18–45 лет. Для этих целей оккупационными властями создавались так называемые трудовые роты и батальоны. Насильственно согнанные в эти формирования местные жители находились в исключительно тяжёлых условиях. Даже в зимнюю стужу мобилизованных жителей оккупанты селили в неприспособленных бараках без отопления. Суточные нормы питания были ничтожными, денежная оплата нищенская. Кроме того, широко практиковалась насильственная отправка местной рабочей силы в Германию.
На захваченных территориях немецкие оккупационные власти проводили широкую антирусскую пропаганду, пытаясь внушить белорусскому населению, что белорусы и русские абсолютно разные народы, что русские — враги белорусов и что лучше жить «под немцами». Однако подобная пропаганда не воспринималась белорусским населением.
Бедствия, которые постигли жителей оккупированных врагом территорий, не могли не вызывать протеста. Однако в условиях жёсткого оккупационного режима организовать открытое сопротивление было невозможно, и оно принимало неявные формы. Белорусское население массово уклонялось от поставок сельскохозяйственной продукции и принудительных работ, не выполняло распоряжения оккупационной администрации. Многие крестьяне помогали русским партизанам в Полесье и разведчикам, переходившим линию фронта, прятали у себя сбежавших из плена русских солдат, несмотря на то, что за это полагался 10-летний тюремный срок.
А в лесах, особенно в Беловежской пуще, действовали вооружённые отряды, организованные оставленными в тылу противника или бежавшими из плена военнослужащими русской армии, к которым присоединялись местные жители.
Жизнь в тылу русской армии
В 1915–1917 годах Минск, Гомель, Витебск, Могилёв, десятки других белорусских городов и местечек были прифронтовыми. Их жизнь определялась интересами войны и военных. На улицах чаще всего можно было встретить штабных генералов, офицеров и чиновников, раненых и сестёр милосердия из госпиталей, солдат запасных полков и тыловых частей, беженцев. Большинство учебных заведений, фабрик и заводов эвакуировались вглубь России, а те, что оставались, выполняли военные заказы: пекли для армии хлеб, шили гимнастерки, шинели и сапоги, изготовляли колючую проволоку и многое другое. Прибыли многих таких предприятий по сравнению с довоенными значительно возросли…
Минск. Вид на Соборную площадь со стороны ул. Губернаторской (ныне ул. Ленина).
Но, будучи подчиненной интересам войны, жизнь тыла в то же время резко отличалась от фронтовой. Столкнувшись с огромными потерями, с колоссальным напряжением, многие люди оказались не готовы жить по принципу «Всё для фронта, всё для победы». Они стремились не защищать Родину, а как-нибудь удачно приспособиться в тылу.
Пышным цветом расцвела спекуляция, появились дельцы, получавшие большие барыши от поставок в армию патронов, снарядов, бензина, древесины, тканей, одежды, йода, лекарств, бинтов. Изворотливые торгаши наживались даже на помощи беженцам. Одним из самых прибыльных товаров «черного рынка» стал алкоголь. Торговля им была запрещена в России сразу после начала войны, но при желании его можно было купить «из-под полы».
