Пётр Великий приложил руку, подписав документ:
«Светлейший князь! Понеже мы потребно быти разсудили нашего надворного советника Давыда Корбе к вашей светлости ради некоторых потребных дел послать, того ради требуем да благоволит ваша светлость одного немедленно на секретную аудиенцию допустить. И не токмо наказных ему от нас дел с полною верою выслушать, но и немедленно намерение свое оному объявя с таковым решением к нам вскоре отпустить. Каково мы по доброжелательству нашему к вашему сиятельству уповаем.
В протчем же ссылаясь на его изустное доношение пребываем вашей светлости склонный приятель.
Дан в Жолкве апреля 21 дня 1707 г.
Петр Шафиров».
С этим письмом, которое доставил Ференцу Ракоци первый посол России в свободной Венгрии, Давыд Иванович Корбе (в некоторых источниках его ошибочно называют Дмитрием), связаны драматические события в истории Венгрии, когда важной союзницей свободолюбивой страны стала молодая Российская империя. Для Корбе венгерские дела не были тайной за семью печатями. Румын, уроженец Трансильвании, он хорошо знал традиции венгерской аристократии, знал семью Ракоци. Служа русскому царю, не забывал своих корней. Долго ехала из России по тряским дорогам (через растревоженную войнами Восточную Европу!) надёжная, простая, без золотых украшений, карета российского посольства. Русские учились запросто входить в европейские дворцы и исполнять там свою дипломатическую музыку. Учились, по замыслу великого Петра, влиять на судьбы Европы. Корбе прибыл ко двору Ракоци в апреле-мае 1707. Пётр видел в венгерском князе соратника на долгие годы – и мечтал сделать его дружественным для России королём Речи Посполитой. Собственно, в этом-то и заключалась миссия Корбе. Но Ракоци отказался.
Вскоре побывал в гостях у Ракоци и выдающийся наш дипломат, князь Борис Иванович Куракин – виртуоз многозначительных политических диалогов. Любопытное совпадение фамилий: во времена Ивана Великого в Венгрии пребывал дьяк Курицын, во времена Великого Петра – князь Куракин. Сходство фамилий очевидно. Сегодня многие любят играть в историю как в кубики – и наверняка есть фантазёры, считающие, что здесь налицо смещение хронологии, и Курицын с Куракиным – это одно лицо, как и Иван Великий с не менее великим Петром…
Куракин одновременно пытался стать посредником между Веной и Ракоци и разрабатывал контуры тайного союза России с Венгрией. Ракоци принял русского гостя в Эгере. Ракоци подробно показал Куракину пороховые склады, укрепления, рассказал о подготовке войск. Дипломатическая обстановка сложна: времечко-то военное! Но Ракоци и Пётр учились доверять друг другу.
Если бы не стремительный поход великого авантюриста, короля шведского Карла XII, который вторгся в Польшу и Россию, венгры могли бы надолго отстоять независимость. Но Пётр Великий был вынужден обороняться от Карла, война со шведами требовала напряжения всех сил – и Россия не смогла в 1708–1711 огнём и мечом поддержать венгров. И всё-таки Ракоци и Пётр стали союзниками: русский царь проигнорировал просьбы Вены о помощи против венгров, а Ракоци недружелюбно встретил шведский корпус, временно отступивший из пределов Российской империи на территорию Венгрии.
…После поражения от австрийских войск Ференц II под именем графа Шароши скрывается в Данциге (Гданьске). Он мечется по Европе, от дома к дому, ищет поддержки у давних и новых союзников. Из Данцига направляется в Россию, надеясь на поддержку Петра. В России он не задержится надолго. У Петра в это время дела складывались не лучшим образом: Прутский поход закончился катастрофой. Ракоци отчаялся, отбыл во Францию, где, живя при дворе своего дальнего родственника и прежнего союзника Людовика XIV, пишет историю восстания и «Размышления князя-христианина», исповедальные, проникнутые глубоким благочестием и мистицизмом, и поджидает удобный случай для нового выступления против австрийцев. Смерть застанет его 8 апреля 1735 года в поселке Родосто в Османской империи – там, где многие сыны Венгрии искали поддержку для борьбы с Веной. Много лет его прах покоился на чужбине, а 29 октября 1906 года был торжественно погребен в крипте Кафедрального собора Св. Елизаветы в городе Кашша, ныне ставшем словацким Кошице.
Ференц Ракоци проиграл. Но за несколько лет сражений и напряжённого государственного строительства ему удалось повлиять на самосознание венгров. Отныне Вена не могла не считаться с Венгрией – и новые поколения борцов за свободу будут равняться на Великого Ракоци.
Сенсационную славу в России снискал и старший сын Ференца Ракоци, известный в лучших домах Санкт-Петербурга и Москвы как граф Сен-Жермен.
Граф Сен-Жермен – человек-тайна
Есть в истории личности, вокруг которых надолго, кажется, навсегда остаётся магнитное притяжение тайны. Особенно часто они встречались в золотом XVIII веке. Стоит произнести «Граф Сен-Жермен» – и даже те, кто никогда не слышал об этом человеке, кожей прочувствуют холодок старинной тайны. Как будто из глубины веков голос судьбы вещает нам про тайну трёх карт. Граф Сен-Жермен сам творил из собственной жизни таинственную легенду, а из булыжников – бриллианты чистой воды. Если писателю нужно нагнать страху на читателя или авантюристу – набить себе цену, достаточно походя упомянуть имя графа Сен-Жермена, намекнуть на хотя бы мимолётное знакомство с этим человеком – и дело в шляпе. Разнообразные оккультисты нового времени включают графа в круг своих предшественников и Учителей, но настоящих тайн Сен-Жермена не знает никто. Он умел хранить секреты и путать следы.
Граф Сен-Жермен
Этот алхимик, музыкант, художник, учёный и дипломат слыл обладателем тайны эликсира бессмертия и хранителем философского камня. Пушкин писал о нём в «Пиковой даме»: «Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного. Вы знаете, что он выдавал себя за Вечного жида, за изобретателя жизненного эликсира и философского камня, и прочая. Над ним смеялись, как над шарлатаном, а Казанова в своих Записках говорит, что он был шпион; впрочем, Сен-Жермен, несмотря на свою таинственность, имел очень почтенную наружность и был в обществе человек очень любезный». Именно от него графиня узнала секрет трёх карт!
Кто не помнит балладу Томского из оперы Чайковского «Пиковая дама»? Зловеще пение, роковой рассказ, изменивший судьбы героев:
Однажды в Версале «Au jеu de lа Reine» [1]
«Vеnus moscovite» [2] проигралась дотла.
В числе приглашенных был граф Сен-Жермен;
Следя за игрой, он слыхал, как она
Шептала в разгаре азарта:
«О боже! о боже!
О боже, я все бы могла отыграть,
Когда бы хватило поставить опять
Три карты, три карты, три карты!»
Граф, выбрав удачно минуту, когда
Покинув
