Жестокая память. Нацистский рейх в восприятии немцев второй половины XX и начала XXI века - Борозняк Александр Иванович

К массовому читателю ФРГ обращено иллюстрированное приложение к еженедельнику «Die Zeit», также приуроченное к годовщине нацистской агрессии и вышедшее (в журнальном формате) под названием «Война Гитлера на Востоке» [1123]. В выпуске помещены материалы авторитетных историков Вольфрама Ветте, Кристиана Хартмана, Феликса Рёмера, Йорга Ганценмюллера, Дитера Поля, Ханнеса Геера. Примечательная особенность выпуска — публикация обширных воспоминаний советских ветеранов войны.

Ветте, статья которого открывает приложение, убежден, что советско-германская война была «основным событием Второй мировой войны». «В ходе войны стерлась какая-либо разделительная линия между вермахтом и СС». Как и его единомышленники, Ветте обращается к образу «восточного похода», сложившемуся в послевоенном западногерманском общественном мнении: «За безоговорочной капитуляцией не последовало самокритичных дискуссий о войне. В течение долгого времени доминировало сознание, оправдывавшее преступное нарушение права. Распространялись легенды, явно приукрашивающие действительность… Во всем обвинялись Гитлер, его партия, осужденные в Нюрнберге главные военные преступники, СС и гестапо. Вермахт, напротив, оставался незапятнанным, и все, кто его критиковал, объявлялись людьми, выносящими сор из избы. Гитлер именовался исторической случайностью». Но сегодня, подчеркивает Ветте, после дискуссий, вышедших за пределы профессионально-исторического сообщества, «вермахт рассматривается — в полном соответствии с действительностью — как гигантская машина, предназначенная для уничтожения». Кардинальная переоценка «похода на Восток» имеет «принципиальное значение для взаимопонимания с государствами и обществами, образовавшимися на месте прежнего Советского Союза», для того чтобы «немцы и русские взаимно воспринимали себя как партнеры и добрые соседи» [1124].

Продолжая начатый Ветте анализ эволюции исторического сознания ФРГ, Геер отмечает: «Всегда трудно вспоминать о собственных преступлениях. В случае с Холокостом это удалось, хотя бы наполовину. То, что война на уничтожение не укоренилась прочно в структуре памяти, связано с тем, что вермахт был проекцией всего германского общества, что участниками войны были мужчины каждой семьи. Стратегия бывших солдат и их домочадцев заключалась в том, чтобы вытеснить из сознания совершенные злодеяния. Свою роль сыграло и то, что образ врага, сформировавшийся в годы нацизма, оказался востребованным в антикоммунистическом климате холодной войны» [1125].

В 2011 г. германская общественность достойно встретила годовщину трагического дня 22 июня. «Закрепилась ли память о войне против СССР в коллективной памяти немцев? — звучит вопрос на страницах еженедельника «Die Zeit». — Этого нельзя утверждать на основе каких-либо эмпирических исследований. Но одно можно сказать с полной уверенностью: сегодня уже нельзя отрицать вину Германии за гибель 27 миллионов советских граждан. Все мы знаем о том, что тогда произошло, и можно надеяться, что это не будет забыто» [1126].

И все же Петер Ян вынужден сделать горькое признание: «Вне поля нашего интереса остается исторический опыт 1941–1945 гг., равно как и чувствительность русских к обсуждению этой темы… В течение более чем шести десятилетий история страданий немцев закрывала подлинное измерение войны — миллионы преступлений германских агрессоров. Без осмысления масштабов этих злодеяний, без упоминания фактов и количества жертв мы не сможем понять, чем же был в действительности национал-социализм. Мы также не сможем понять характер памяти и опыта наших русских соседей на континенте Европы» [1127].

В 1989 г. парламентской фракцией Партии зеленых в бундестаге была выдвинута инициатива о выплатах компенсаций остарбайтерам из Советского Союза. После неоправданно долгих проволочек, после мучительных дискуссий и колебаний в 1993 г. было принято совместное постановление правительства и объединения предпринимателей ФРГ. В 1999 г. в Германии был создан Федеральный фонд «Память, ответственность и будущее». Через год от имени государственных органов ФРГ начались выплаты компенсаций бывшим узникам концлагерей и гетто, остарбайтерам. Очевиден противоречивый характер германской компенсационной политики. Остается открытым вопрос, привела ли она к снятию конфликтов. Но бывших советских военнопленных не оказалось в списках получавших весьма небольшие выплаты (многие посчитали их унизительными). В решении одной из высших немецких судебных инстанций было сказано: «Пребывание в плену не дает права на материальную помощь». Круг равнодушия замкнулся. Что здесь сыграло основную роль: инерция холодной войны, алчность известных германских фирм, казуистика немецких юристов, безразличие российских дипломатов, которые вели переговоры с властями ФРГ?.. Прошедшие через ад советские военнопленные оказались жертвами и заложниками двух тоталитарных диктатур и двух демократических режимов.

Историческую несправедливость попыталась исправить немецкая общественная организация, в имени которой сопряжены знаки латиницы и кириллицы: «Kontakte-Контакты». В 1990 г., когда интерес к нашей стране был в Германии всеобщим, в Берлине было основано общество «Германо-советские контакты». Инициаторами этого шага стали интеллектуалы, выступающие за активное партнерство России и Германии. Среди них художник Эберхард Радзувайт, педагог и общественная деятельница Хильде Шрамм, историки Клаус Майер и Петер Ян, евангелический пастор Манфред Рихтер. Деятельность общества стала органической частью движения германской общественности за альтернативную, негосударственную помощь забытым жертвам нацистской диктатуры. В уставе общества записано, что оно «способствует укреплению толерантности в отношениях между народами, воспитанию в духе демократии и взаимопонимания» [1128].

Эберхард Радзувайт так разъясняет свое кредо: «Просвещение, толерантность и солидарность… Это слоганы европейского гуманизма. Они являются и движущей силой наших проектов. Сам мой год рождения, 1941-й, требовал от меня исторического просвещения. Немцы и россияне смогут находиться в честном партнерстве друг с другом, только если они будут откровенно говорить о начале, ходе, причинах и последствиях Второй мировой войны, не замалчивать их. Мы срочно нуждались в недогматичном историческом просвещении» [1129]. По словам Радзувайта, подлинным началом деятельности общества стало 22 июня 1991 г., когда в главном концертном зале Берлина с большим успехом прошел мемориальный концерт ста молодых музыкантов из Санкт-Петербурга, исполнивших Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича.

В 2002 г. Эберхард Радзувайт и его соратница режиссер балета Мария Шубарт были награждены медалью имени Карла фон Осецкого, учрежденной Международной лигой прав человека. Радзувайт сказал на церемонии награждения: «Карл фон Осецкий жив, пока живы пацифизм, разум и просвещение как проявления европейского гуманизма… Я принимаю медаль имени Осецкого с надеждой на дальнейшее развитие импульсов диалога между Востоком и Западом в духе гуманизма. Я принимаю эту награду от имени всех, кто действует во имя этого идеала и придает гуманизму реальное содержание — сотрудничество и партнерство» [1130].

27 января 2004 г., в день 59-й годовщины освобождения Красной армией концлагеря Освенцим, общество «Kontakte-Контакты» призвало к сбору средств для забытых жертв национал-социализма, которые не подпадали под законодательство фонде «Память, ответственность и будущее». Было опубликовано обращение с призывом передать в фонд помощи бывшим советским пленным дневную зарплату: «Нечего рассчитывать на изменение закона и на увеличение средств фонда. Мы не видим никакой другой возможности, кроме развертывания гражданской инициативы — сбора средств как дополнения заслуживающей уважения деятельности фонда. Мы концентрируемся на странах бывшего СССР, где особенно велики беды жертв нацистского режима. Мы обращаемся к политикам, к предпринимателям и профсоюзам, к ученым и работникам искусства, к пенсионерам, безработным и служащим, к рабочим и чиновникам… Время идет, люди стареют» [1131].