Предводитель флорентийских гиббелинов граф Гвидо Новело, владетель Казептино, наместник Манфреда в Пизе, переживал потерю власти во Флоренции и гибель сицилийского короля как личную трагедию и питал к Шарлю Анжуйскому чувство тайной, по от этого не менее неистовой ненависти.
Правитель Урбиио Гвидо де Монтефельтро преданно служил Конрадину Гогенштауфену на посту наместника Романьи и увлекал за собой романских гиббелинов. В это время в Италии Гвидо был наиболее искушенным в военном деле человеком. Не раз он одерживал победы над войсками папы и гвельфской лиги, не раз предавался отлучению от Церкви. Его юный господин погиб, но Гвидо хранил ему верность. Он сумел организовать восстание против правления Шарля Анжуйского в г. Форли.
Вокруг Констанцы собрались и немногие оставшиеся в живых дяди и кузены Ланца — Манфредо и Коррадо — и множество других ненавистников Шарля и друзей Манфреда.
Имея такую опору, Констанца могла надеяться вернуть наследие отца и деда. Главным образом, под влиянием жены король Педро решился на завоевание острова. Он сосредоточил в устье Эрбо огромный арагонский флот, готовый к нападению на Сицилию. Доброхоты предостерегали Шарля от арагонской опасности, но на его возмущенные запросы Педро отвечал, что собрался в крестовый поход в Тунис. Шарль открыто называл арагонского короля «хитрой шельмой, вероломным, как все каталонцы», но не имел ни формальных причин, ни свободных сил, чтобы воспрепятствовать его планам.
Шарль Анжуйский испытывал болезненную жажду к приобретению земель и титулов. Он, «жадный и алчный, обуреваемый горячим стремлением к накоплению богатств, стал вымогать деньги». Шарль удвоил основной налог, введенный Фридрихом, — коллекту — и освободил от нес только духовенство. Были введены и некоторые новые поборы. С 1268 г. суровый и жестокий правитель начал чеканку новой низкопробной монеты — карлина. Возмущенные островитяне открыто роптали. Последней каплей стал перенос столицы из Палермо в Неаполь.
В конце марта жители Палермо собрались со своими семьями у церкви Сан-Спирито, чтобы отпраздновать Пасху. Французские солдаты, которые всегда вели себя с населением острова нагло и вызывающе, стали вытаскивать из толпы молодых замужних женщин и оказывать им грубые и циничные знаки внимания. Их мужья не стерпели оскорбления. Завязалась драка. В одной из хроник говорится: «Люди Палермо кричали: Смерть французам! И убили они всех французов, которые были жестокими людьми и совершили много подлостей».
Движение перекинулось в другие местности и вскоре охватило весь остров. Было убито от трех до четырех тысяч французов. Шарль высадился в Сицилии и осадил Мессину. Героически сопротивлявшиеся сицилийцы вновь и вновь отражали его атаки. Собравшийся в Палермо сицилийский парламент предложил корону Педро III, мужу Констанцы Гогенштауфен.
Констанца прибыла в Мессину вместе с двумя младшими сыновьями, инфантами Хайме и Федериго, дочерью Виолантой и доверенным советником Джованни да Прочида. Парламент Сицилии решил, что после смерти короля Педро, когда его старший сын станет королем Арагона, второй инфант — Хайме — наследует сицилийский престол. Пока же королева Констанца Штауфен была объявлена регентшей.
Однако борьба за наследие Фридриха II продолжалась.
Папа, напуганный неожиданным поворотом событий, отлучил Педро и объявил, что тот лишается всех владений, которые будут переданы в руки добрых католиков. Нейтральным правителям было наказано не иметь ничего общего с отлученным королем. Эдуарду Английскому, чья дочь была обручена со старшим сыном Педро и Констанцы, Алонсо, предписывалось расторгнуть помолвку. Правда, английский король не обратил на это приказание никакого внимания.
Шарль Анжуйский вызвал на Божий суд — смертельный поединок — Педро III. Оба монарха прибыли в Бордо, столицу французских владений Эдуарда Английского. Но, поскольку оба не стремились к битве не на жизнь, а на смерть, сумели как-то не встретиться, и каждый посчитал себя победителем.
Филипп III объявил войну Арагонскому королевству, но был позорно разбит.
В том же 1284 г. Роже де Лориа овладел всем побережьем Калабрии. Испанцы взяли в плен сын Шарля Анжуйского, Карла Салернского (Хромого). Радости Констанцы не было предела: она стремилась освободить из заключения свою сводную сестру Беатрису — дочь Манфреда и Елены Эпирской, — много лет томившуюся во французских застенках, и анжуйский принц мог стать предметом торга.
Сицилийцы требовали казни старшего сына и наследника их поработителя, но королева понимала, что только живой принц имеет для нее ценность. Заключив его в комфортабельную темницу, Констанца направила послание жене Карла Хромого, Марии Венгерской, с сообщением, что не отвечает за жизнь ее супруга, если ей не передадут Беатрису. Мария, дорожа жизнью мужа, принуждена была уступить, и после 18 лет заточения внучка Фридриха II обрела свободу.
Королева позаботилась об устройстве жизни своей сестры, выдав ее замуж за маркиза Салуццо.
Ход событий был задуман и просчитан королевой Констахщой вместе с Джованни Прочидой. Претворение его в жизнь сторонниками последних Гогенштауфенов стало причиной падения Анжуйского дома на Сицилии. Можно говорить об угнетении народа оккупантами, о стремлении свободолюбивых сицилийцев к независимости, о вызывающем поведении спесивых и надменных французов, но без вождя, лидера, без определяющей идеи, без поддержки арагонских войск любая освободительная борьба была бы обречена на поражение.
Немногие оставшиеся в живых Штауфены и Ланциа стали во главе заговора и организовали всенародное восстание против французов — Сицилийскую вечерню. Шарль Анжуйский был изгнан из Сицилии и Южной Италии. Сицилийцы провозгласили Констанцу своей королевой, а после нес — ее сыновей, инфантов Арагонских. Триумфом всей жизни Констанцы стал день, когда она и ее муж были коронованы как короли Сицилии в кафедральном соборе Палермо.
Этот удар был слишком тяжел для Шарля. 7 января 1285 г. в возрасте 58 лет он скончался.
Риму не удалось бесследно уничтожить «гадючье племя». Великий род Гогенштауфенов возродился в потомстве своей лучшей дочери. Все последующие короли Арагона, а затем и объединенной Испании через Фернандо Арагонского несли в себе кровь «преобразователя мира» — Фридриха II.
Отзвуки Крестовых походов еще долго были слышны в Европе. Фрашцы и папа продолжали считать законным императором константинопольским Филиппа де Куртене, сына последнего латинского императора Балдуина II. Он был связан с французской короной как происхождением, так и браком: его женой стала дочь Шарля Анжуйского Беатриса. Их единственная дочь Катрин получила после смерти отца титул латинской императрицы. Катрин принесла его в качестве приданого в дом Валуа, вскоре унаследовавший после Капстингов трон Франции.
Но в 1261 г. правитель Никси Михаил Палеолог отвоевал у латинян Константинополь и короновался императорским венцом. Так что и титул императора константинопольского тоже вскоре стал в Анжу-Сицилийском доме пустым звуком. Палеологи правили Византийской империей до 1453 г. — года завоевания Константинополя турками, после чего исчезло даже имя этого некогда величественного, великолепного города. Завоеватели переименовали его в Истамбул.
Династия Шарля Анжуйского оказалась более жизнеспособной, нежели некогда мощный род Гогенштауфенов. Многочисленные ее представители заполнили престолы мелких и крупных государств Западной и Центральной Европы. Сложные династические переплетения браков кузенов и кузин нередко приводили к вырождению потомства. Оставшиеся же в живых часто имели судьбу страшную и трагическую. Расслабляющий ли климат Южной Италии был тому виной или падение нравов, на которое всегда принято пенять, только в потомках не осталось ничего от сурового благочестия, религиозного подвижничества и просветленности, свойственных первым Капетингам.
Правнучка Шарля, Жанна Неаполитанская, своим развратом и кровавыми преступлениями навсегда запятнала честь династии. В жестокой борьбе за трон ее двоюродные братья не отставали от королевы. Венгерская ветвь дома также несла тяжелые потери, пока вовсе не пресеклась.
Иерусалимское королевство после падения Акры в 1291 г. перестало существовать. Грозные султаны-мамелюки Египта полностью изгнали франков из Леванта. У наследников Шарля Анжуйского остался лишь пышный титул. Спустя годы и он перешел к замечательной женщине — Иоланте, дочери короля Хуана II Арагонского. После смерти отца, дяди и кузена она стала наследницей корон Арагона, Майорки и Сицилии; была титулярной королевой Неаполя и Иерусалима. Деятельная и проницательная, она управляла Францией за Шарля VII, которого женила на своей дочери Марии и на которого влияла и через дочь, и через Агнессу Сорель, свою ставленницу. Многие историки считают, что в совершенно безнадежные для французов годы Столетней войны именно благодаря Иоланте Арагонской из безвестности появилась Жанна д’Арк, и англичане чудесным образом были изгнаны из Франции.
