Екатерина и Карл поспешили навестить Колиньи. Адмирал попросил оставить его с королем наедине.
На обратном пути в Лувр Екатерина угрозами заставила сына рассказать, о чем шла речь, — судя по всему, де Колиньи убеждал молодого короля не доверять матери. Париж был охвачен волнениями: двести гугенотов захватили дом Гизов на улице Бетизи, а вооруженные группы их единоверцев кружили по городу. Рынки и лавки закрылись — горожане искали убежища у себя дома.
Требовались срочные действия, иначе ситуация в столице могла выйти из-под контроля, и от этой искры в стране вполне мог разгореться костер новой гражданской войны. На следующий день Карлу IX были предоставлены доказательства того, что де Колиньи действительно что-то замышляет против него, и, узнав об измене нового друга, король, говорят, полностью утратил самообладание. Действовал ли он далее по собственной инициативе или по подсказке матери — неясно, но в воскресенье 24 августа, на рассвете Дня святого Варфоломея, королевские гвардейцы во главе с одним из представителей партии Гизов ворвались в дом де Колиньи и, забив его до смерти, вышвырнули тело на улицу. Это был сигнал к началу резни. Гугенотов — мужчин, женщин, детей — хватали прямо в постелях, вытаскивали на улицу и убивали. Оргия длилась два дня, на протяжении которых было убито две с половиной тысячи человек. О Варфоломеевской ночи стало известно по всей стране, и нечто подобное повторилось в Орлеане, Руане, Лионе, Бордо и Тулузе; общее число жертв достигло восьми тысяч. Так было положено начало религиозным войнам, которые опустошали Францию в течение ближайших тридцати лет.
Представляется весьма вероятным, что Екатерина де Медичи принимала по крайней мере некоторое участие в организации Варфоломеевской ночи. То ли она утратила обычное самообладание, то ли иного выхода не видела, сказать трудно, хотя можно не сомневаться, что, не нанеси она удара первой, и ее жизнь, и жизнь короля были бы в серьезной опасности. В любом случае Екатерина де Медичи повинна в этой кровавой мясорубке, одной из самых страшных в европейской истории. Отныне ее стали считать лидером католической Франции в ее борьбе с гугенотами.
Свидетельства о том, насколько эти события оказали воздействие на Екатерину де Медичи лично, расходятся. Иные утверждают, что она от них так и не оправилась. После пятидесяти в ее властном характере стал все больше и больше проступать цинизм, а плотная фигура пожилой женщины стала рыхлой и отталкивающе тучной. Другие утверждают, что она по-прежнему сохраняла живость, охотилась, танцевала, была, как и ранее, остроумна в разговоре. Франция оказалась непримиримо расколота на две части — даже в оценке своей королевы.
В 1574 году, двадцати четырех лет от роду, Карл IX умер, и на престол взошел его брат Генрих III. В Карла IX Екатерины веры было мало, но вот с двадцатитрехлетним Генрихом, своим любимцем, хоть и был он некрепок здоровьем и королева вполне отдавала себе в этом отчет, она связывала большие надежды. Это был довольно замкнутый молодой человек, почти не выходивший за пределы тесного круга друзей, которых называли миньонами. По словам одного современника, они «все как один одевались в яркие костюмы и благоухали духами». Екатерина вроде бы мирилась с этими гомосексуальными наклонностями, полагая их, наверное, неизбежными для слабого сына столь властной матери. Правда, эта патология в совокупности с нездоровым интересом к религиозным фанатикам, предающимся самобичеванию, указывает и на более существенные отклонения от нормы. Через два дня после коронации Генрих сочетался браком с Луизой Лотарингской — дому Валуа остро требовался наследник. Но он долго не появлялся.
Екатерина де Медичи оставалась фактической правительницей Франции, хотя даже в эти нелегкие годы у нее оставалось время заниматься культурным просвещением своей новой родины. Именно она в конце концов узаконила во Франции стиль итальянского Ренессанса: построила Тюильри, большой королевский дворец, примыкающий к Лувру на правом берегу Сены (он будет сожжен в 1871 году, в дни Парижской коммуны, оставив после себя лишь Тюильрийские сады в самом центре города). При Екатерине также были спроектированы и построены несколько величественных замков, в том числе самый поразительный из них, тот, что нависает над рекой у Шенонсо. Он символизирует нерасторжимый союз итальянского и французского стилей, североевропейской готики и южного Ренессанса, являя собой удивительную метафору чистого Зазеркалья (не напрасно говорят, что один из замков на Луаре считается первоначальным местопребыванием Спящей Красавицы). Это — Флоренция, перенесенная к северу от Альп, и это также заальпийский дом Медичи: здесь расцвел самый дух семьи. Эти замки — не дворцы, в которых живут правители городов-государств, это Зазеркалье высшей власти; во Франции — как, впрочем, и во Флоренции, — Медичи стали суверенами, оставив позади все представления о демократии.
Но вопрос о том, сколь долго это будет продолжаться, оставался открытым, ведь у Генриха II и его несчастной жены Луизы детей все еще не было. Это делало вероятным наследником престола протестанта — Генриха Наваррского, и в таком случае его брак с дочерью Екатерины Маргаритой представляется еще одним проявлением столь характерной для Медичи предусмотрительности. В 1586 году Екатерина направляется на юго-запад, в Коньяк, чтобы договориться о процедуре наследования; тогда же она предпринимает последнюю попытку примирить протестантов и католиков. Попытка оказалась неудачной — Франция все глубже и глубже погружалась в хаос, и не видно было никаких способов его превозмочь. Измученная многолетней борьбой, оплывшая от жира, Екатерина де Медичи умерла в 1589 году. Ей было шестьдесят девять лет.
Почти тридцать лет — больше, чем кто-либо иной — она фактически правила Францией: четырнадцать от имени Карла IX и пятнадцать — от имени Генриха III. Она неизменно находилась на авансцене, хотя вопрос о том, насколько она в действительности управляла судьбами Франции, еще не решен. Междоусобица, возникшая при ней, скорее всего была неизбежна, но справедливости ради надо признать, что, если бы не Екатерина с ее влиянием, страна могла погрузиться в хаос раньше и на более долгое время.
В конце XV века Франция — персонифицированная в Карле VIII — осуществила военное вторжение в Италию. В первые десятилетия XVI века итальянская культура начала проникать во Францию, и этот процесс продолжался на протяжении всего столетия. Екатерина Медичи сыграла немалую роль в последних актах этой пьесы, оставив по себе неизгладимую культурную память — от замков и балета до основанной ею великолепной кухни. Но принесла она с собой не только свет, но и тени итальянского Ренессанса: ее политика — политика макиавеллистская, ибо, даже если бы она и не читала «Государя», сам дух этого трактата был, несомненно, ею впитан — и благодаря молодости, прожитой во Флоренции, и благодаря принадлежности к самому клану Медичи. Она, должно быть, наизусть заучила легенды о своем прапрадеде Лоренцо Великолепном, и, как у него, в тяжелые минуты ее рациональный, в гуманистическом духе, трезвый, расчетливый ум уступал место иррационализму, также порожденному Ренессансом. Когда ничего не помогало, она обращалась к астрологии; известно несколько случаев, когда Екатерина прибегала к помощи знаменитого французского провидца Нострадамуса, отвечавшего на ее вопросы типичными для него загадочными предсказаниями. Однажды мелькнувшее в зеркале отражение заставило его предсказать, что род Валуа пресечется (хотя когда именно, Нострадамус не уточнил). И все же, когда возникала потребность в действии, Екатерина полагалась больше на методы Макиавелли, нежели на магию, что и превратило ее в одну из крупнейших фигур французской истории: многие ее уважали, многие поносили, не любил почти никто. Сирота, брошенная во время осады Флоренции, она не знала любви: легендарные рассказы о предках и треск выстрелов — вот и все, что она слышала в нежные года детства.
Через три месяца после смерти Екатерины де Медичи силы Католической Лиги вошли в Париж и попытались сместить Генриха III на основании его якобы терпимости к гугенотам. В ходе возникших беспорядков король был убит фанатиком-монахом, и на престол взошел — под именем Генриха IV — Генрих Наваррский. Дочь Екатерины Медичи Маргарита стала королевой Франции. В 1593 году, в отчаянной попытке объединить Францию, Генрих IV принял католицизм, а семь лет спустя замыслил оборвать связи французского королевского дома с семьей Медичи, затеяв бракоразводный процесс с Маргаритой, под предлогом ее бездетности. К тому же, помимо наследника, Генриху IV нужна была богатая жена: война с Католической Лигой практически опустошила государственную казну.
Узнав об этом, Фердинандо I, великий герцог Тосканы (сын Козимо I), связался со своей отдаленной родственницей Маргаритой; на кону, говорил он, — будущее династии Медичи, а это выше чьих бы то ни было личных интересов. В конце концов Маргарита согласилась дать Генриху IV развод, на том, однако, условии, что он женится на ее кузине, Марии де Медичи, племяннице Фердинандо I. Последний же обещал Генриху IV, что в этом случае он даст за ней хорошее приданое — 600 000 флоринов, чего будет достаточно, чтобы вооружить армию для защиты французской монархии. В октябре 1600 года Генрих IV женился на Марии де Медичи, и уже в следующем году она родила сына, крещенного Людовиком. Линия наследования восстановилась.
