Тем не менее до поры до времени китайцы не снимали этих проблем как препятствий в отношениях между нашими странами. Скорее всего, тут сказывалось их стремление в течение какого-то периода использовать так называемые «три», а затем «одно препятствие» для балансирования отношений в большом треугольнике: Китай – Советский Союз – Соединенные Штаты. По-видимому, китайцы не решались идти на какие-то серьезные подвижки в отношениях с СССР из-за опасения нарушить равновесие в этом треугольнике.
В частности, китайцы не хотели создавать на Западе представление об очень быстром и сильном сближении с Советским Союзом, дабы не поставить под удар действительную или ожидаемую помощь с Запада. Но и тут постепенно стало наступать отрезвление, ибо становилось все более очевидным, что западный капитал стремится снимать сливки, получать прибыли за счет дешевой рабочей силы. А в этом случае выгоднее иметь дело с инфраструктурой, строить гостиницы, развивать лишь некоторые компоненты современных производств, но не идти на создание базовых отраслей и не способствовать осуществлению амбициозных планов выхода Китая за несколько десятилетий на современный индустриальный уровень.
Думаю, значительно большее значение, чем преодоление пресловутых препятствий, для нормализации советско-китайских отношений имела новая политика советского руководства во внутренних и международных делах, за которой китайцы следили с пристальным вниманием. Правда, информация о советской перестройке в китайской печати вначале была очень дозированной и скупой, но для партийного актива она давалась более обстоятельно. При Секретариате ЦК Компартии Китая была создана специальная группа, которой было поручено изучать советский опыт перестройки, информировать руководство, вносить предложения о возможности его использования в Китае.
Наибольший интерес у китайцев вызвали шаги по совершенствованию механизма управления, внедрению хозрасчета, использованию товарно- денежных отношений, по перестройке политической системы, то есть те моменты, которые во многом были созвучны преобразованиям в Китае. Особенно импонировало им то, что наши реформы не ставили под сомнение принципы социализма, руководящую роль партии. И лишь впоследствии появились дифференцированные оценки советского опыта и критическое отношение к тому, что, по мнению китайцев, выходит за эти пределы. Но это было значительно позднее, после подавления студенческих выступлений на площади Тяньаньмынь.
Межпартийное примирение
В условиях существовавшей в то время и в Китае, и в Советском Союзе однопартийной системы, руководящей роли партии, полная нормализация отношений между странами практически не могла быть осуществлена без восстановления отношений между партиями. И мы, и они хорошо понимали: основной вопрос был в том, когда же и как произойдет межпартийное примирение.
Предпосылки к этому возникали по мере общего улучшения климата в советско-китайских отношениях, политического и, я бы сказал, идеологического сближения. Китайцы постепенно отказались видеть в лице Советского Союза «врага номер один», гегемонистскую сверхдержаву, признали его социалистической страной, с интересом, вниманием и даже с симпатией наблюдали за процессами, происходившими в Советском Союзе. Я думаю, немаловажное значение имело и то, что в мире постепенно проходил китайский бум и, напротив, все более явственно обозначился поворот общественного мнения в сторону советской перестройки.
Мы, со своей стороны, не только прекратили критику Китая за велико ханский шовинизм и гегемонизм, но и признали Китай великой социалистической страной, проявили полное понимание его стремления к тому, чтобы в течение нескольких десятилетий осуществить «три великие модернизации», решительно отказались от того, чтобы видеть в них какую-то угрозу нашей стране.
Нами было также отброшено подозрение, что китайцы хотят изолировать КПСС и Советский Союз, оставить его без союзников.
Мы с пониманием отнеслись к попыткам руководителей социалистических стран и коммунистических партий восстановить отношения с китайскими коллегами. Конечно, они рассматривались многими социалистическими лидерами под углом зрения повышения собственного авторитета. Но оно шло не за счет КПСС и СССР. Лидеры соцстран, бывая в Китае, с большей или меньшей настойчивостью ставили перед китайским руководством и проблемы улучшения советско-китайских отношений. В. Ярузельский, например, сказал Дэн Сяопину во время их встречи в 1986 году следующее: «Как же это понять? Американцы у вас, по существу, отняли Тайвань, часть вашей собственной территории, и это вы не считаете препятствием для политических отношений с ними, принимаете руководящих деятелей США, в том числе такого реакционера, как Уайнбергер, развиваете экономические и даже военные отношения, а вот ситуация в Кампучии, которая от Китая отстоит за тысячу километров и к которой Советский Союз не имеет прямого отношения, изображается вами как препятствие для нормализации политических отношений с СССР и КПСС?»
Против такой постановки вопроса китайские руководители по существу возразить не смогли.
В декабре 1986 года во время работы VI съезда Компартии Вьетнама о своей поездке в Китай рассказал нам лидер португальских коммунистов Альваро Куньял. Ху Яобан предложил ему быстро нормализовать связи между двумя партиями. Куньял высказался за то, чтобы рассматривать их в общем контексте. А когда китайцы заговорили о «трех препятствиях», Куньял поставил перед ними вопрос: «Как же преодолеть препятствие без диалога?»
За нормализацию советско-китайских отношений высказывались и побывавшие в Пекине Хонеккер, Живков и другие руководители, как они сами нас информировали.
Надо сказать, что внутри КПСС наряду с преобладающим мнением в пользу улучшения отношений с Китаем оставались все же и инерционные, консервативные настроения. Они исходили главным образом от тех, кто был прочно связан с разоблачением китайского шовинизма, кто еще совсем недавно пытался доказывать, что китайское руководство лишь меняет свой внешний облик, оставаясь по существу таким же, каким было при Мао Цзэдуне.
Подобными утверждениями, в частности, изобиловала книга О. Владимирова «Советско-китайские отношения в 40-80-х годах», выпущенная у нас в 1984 году. Позиция автора состояла в том, что в политике КНР сохраняются «исходные принципы маоизма с его гегемонистской направленностью, форсированная милитаризация страны с ее негативным влиянием на все стороны жизни общества, установка на антисоветизм» (с. 370), что «от маоизма Пекин не отказался, подновляя и дополняя его идеями Дэн Сяопина» (с. 332).
Вину за советско-китайский разрыв автор полностью возлагал на китайскую сторону. В книге, правда, признавалось, что в последние годы произошли определенные изменения в тактических приемах политики Китая, но они представляют лишь маневрирование, более гибкий подход к осуществлению прежних националистических, великодержавных целей. Концепция «социализма с китайской спецификой» впитывает в себя, по мнению автора, «великодержавные, националистические, антисоветские элементы» (с. 370).
Об этой книге можно было бы и не вспоминать и не приводить из нее цитаты, если бы не одно обстоятельство. Ни для кого – ни у нас, ни в Китае – не было секретом, что автором книги является бывший первый заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС, отвечавший за отношения с Компартией Китая, игравший одну из ключевых ролей в советско-китайской полемике и в разрыве с Китаем. Не случайно, что в международных кругах имела хождение шутка о том, что в советско-китайских отношениях наряду с тремя препятствиями, о которых открыто говорят китайцы, есть и четвертое – О.Б. Рахманин (настоящая фамилия автора книги).
В течение многих лет он возглавлял так называемый «Интеркит» (совещание представителей коммунистических партий по китайской проблематике), на котором изыскивались все более изощренные аргументы против Китая. В рамках его родилось обвинение Китая и в мелкобуржуазном перерождении, и в бонапартизме, и во многом другом. Где-то в конце 1986 или начале 1987 года это «препятствие» было устранено, но опять-таки не ради того, чтобы потрафить китайцам, а исходя из интересов дела.
Надо сказать, что в связи с отсутствием отношений с Китаем по партийной линии товарищи, работавшие в Отделе ЦК по этому направлению, вначале не были перегружены работой. Вместе с МИД мы регулярно анализировали ситуацию в Китае, представляли записки, предложения по тем или иным шагам руководству страны и партии. Постепенно завязывались и контакты с китайскими дипломатами и журналистами.
Так, 2 августа 1986 г. я как секретарь ЦК КПСС вместе с главой правительства Н.И. Рыжковым посетил в Москве китайскую торгово- экономическую выставку. Секретарь ЦК КПСС впервые встретился с послом КНР в СССР Ли Цзэваном, о чем было соответствующее сообщение в «Жэньминь жибао».
