принимали их в жены. Таким образом, испанский народ, особенно высшие классы, получил значительное вливание еврейской крови. Фердинанд Католик и Торквемада Инквизитор имели в своих предках евреев.12 Папа Павел IV, враждовавший с Филиппом II, называл его и испанцев «никчемным семенем евреев и мавров».13
II. ГРАНАДА: 1300–1492 ГГ
Ибн-Батута описывал положение Гранады как «не имеющее равных ни в одном городе мира….. Вокруг нее со всех сторон фруктовые сады, огороды, цветущие луга, виноградники»; и в ней «благородные здания».14 Арабское название города было Карнаттах с неопределенным значением; испанские завоеватели окрестили его Гранада — «полный семян» — вероятно, из-за обилия гранатовых деревьев по соседству. Это название распространялось не только на город, но и на провинцию, включавшую Ксерес, Хаэн, Альмерию, Малагу и другие города с общим населением около четырех миллионов человек. Столица с десятой частью этого населения возвышалась «как сторожевая башня» на вершине, откуда открывался вид на великолепную долину, которая вознаграждала за тщательное орошение и научную обработку земли двумя урожаями в год. Стена с тысячей башен охраняла город от наседавших врагов. Просторные и элегантные особняки давали приют аристократии, на общественных площадях фонтаны охлаждали пыл солнца, а в сказочных градах Альгамбры эмир, султан или халиф вершил свой суд.
Седьмая часть всей сельскохозяйственной продукции забиралась государством, и, вероятно, столько же — правящим классом в качестве платы за управление экономикой и военное руководство. Правители и вельможи распределяли часть своих доходов между художниками, поэтами, учеными, историками и философами, а также финансировали университет, где ученым христианам и евреям разрешалось занимать кафедры и иногда ректорские должности. На порталах колледжа были начертаны пять строк:
«Мир поддерживается четырьмя вещами: знаниями мудрых, справедливостью великих, молитвами добрых и доблестью храбрых».15 Женщины свободно участвовали в культурной жизни; нам известны имена женщин-знатоков мавританской Гранады. Образование, однако, не мешало дамам возбуждать своих мужчин не только к бурным страстям, но и к рыцарской преданности и проявлениям. Один из галантов того времени сказал: «Женщины отличаются симметрией фигуры, грациозностью тела, длиной и волнистостью волос, белизной зубов, приятной легкостью движений… очарованием разговора и благоуханием дыхания».16 Личная чистота и общественная санитария были более развиты, чем в современном христианстве. Одежда и манеры были великолепны, а турниры и представления украшали праздничные дни. Нравы были легкими, насилие не было редкостью, но щедрость и честь мавров заслужили похвалу христиан. «Репутация жителей Гранады «как надежных людей», — говорит испанский историк, — была такова, что на их честное слово полагались больше, чем на письменный договор между нами».17 На фоне этих высоких достижений рост роскоши подточил силы нации, а внутренние разногласия привели к внешним нападениям.
Христианская Испания, постепенно укрепляя свои королевства и приумножая богатства, с завистью смотрела на этот процветающий анклав, чья религия издевалась над христианством как над неверным многобожием, а порты открывали опасные двери для неверной державы; кроме того, плодородные поля Андалусии могли искупить вину за бесплодные акры на севере. Только потому, что католическая Испания была разделена между фракциями и королями, Гранада сохранила свою свободу. Но даже в этом случае гордое княжество согласилось (1457 г.) отправлять ежегодную дань Кастилии. Когда безрассудный эмир Али абу-аль-Хасан отказался продолжать эту взятку за мир (1466), Генрих IV был слишком занят развратом, чтобы принудить его к повиновению. Но Фердинанд и Изабелла, вскоре после своего восшествия на кастильский престол, отправили посланников с требованием возобновить выплату дани. Али с роковой дерзостью ответил им: «Скажите вашим государям, что короли Гранады, которые платили дань, мертвы. Наш монетный двор теперь не чеканит ничего, кроме клинков мечей! «18 Не зная, что в Фердинанде больше железа, чем в мавританских монетных дворах, и заявив, что его спровоцировали пограничные набеги христиан, Абу-аль-Хасан взял штурмом пограничный христианский город Захару и увел всех его жителей в Гранаду для продажи в рабство (1481). Маркиз Кадиса в ответ разграбил мавританскую крепость Аламу (1482). Завоевание Гранады началось.
Любовь осложнила войну. Абу-аль-Хасан так увлекся одной из своих рабынь, что его жена, султана Айеша, подняла народ, чтобы свергнуть его и короновать своего сына Абу-’Абдаллаха, известного на Западе как Боабдил (1482). Абу-аль-Хасан бежал в Малагу. Испанская армия отправилась осаждать Малагу; она была почти уничтожена в горных проходах хребта Аджаркия войсками, все еще верными павшему эмиру. Завидуя боевым подвигам своего отца, Боабдил повел войско из Гранады, чтобы напасть на христианские войска у Лусены. Он храбро сражался, но был разбит и взят в плен. Он добился своего освобождения, пообещав помогать христианам против своего отца и выплачивать испанскому правительству 12 000 дукатов в год. Тем временем его дядя Абу-Абд-Аллахи, известный как Аз-Заграл (Доблестный), стал эмиром Гранады. За гранадский престол началась трехугольная гражданская война между дядей, отцом и сыном. Отец умер, сын захватил Альгамбру, дядя удалился в Гуадикс, откуда неоднократно выходил, чтобы нападать на испанцев везде, где только мог их найти. Вдохновленный подражанием, Боабдил отказался от дани и оброка и подготовил свою столицу к неизбежному нападению.
Фердинанд и Изабелла направили 30 000 человек, чтобы опустошить равнины, на которых выращивалось продовольствие для Гранады. Были уничтожены мельницы, зернохранилища, фермерские дома, виноградники, оливковые и апельсиновые рощи. Малага была осаждена, чтобы помешать ей получать или отправлять припасы для Гранады; она держалась до тех пор, пока ее население не съело всех имеющихся лошадей, собак и кошек и не стало умирать сотнями от голода и болезней. Фердинанд принудил его к безоговорочной капитуляции, обрек 12 000 оставшихся в живых на рабство, но разрешил богатым выкупить себя, отдав все свое имущество. Аз-Заграл покорился. Теперь вся провинция Гранада за пределами ее столицы находилась в руках христиан.
Католические государи построили вокруг осажденной цитадели настоящий город для своих армий, назвали его Санта-Фе и ждали, когда голод сдаст им на милость «гордость Андалусии». Мавританские кавалеры выехали из Гранады и вызвали испанских рыцарей на одиночный бой; рыцари отвечали им с равной галантностью; но Фердинанд, обнаружив, что его лучшие воины гибнут один за другим в этом рыцарском замысле, положил конец этой игре. Боабдил предпринял отчаянную вылазку, но его войска были отбиты. Султанам Турции и Египта были направлены призывы о помощи, но помощь не пришла; ислам был так же разделен, как и христианство.
