всех провинций, даже облагая их высокими налогами, чтобы пополнить кошелек своего господина и свой собственный, ведь он, как и халиф, покровительствовал литературе и искусству. Его сыновья аль-Фадл и Джафар получили от него высокие посты, хорошо себя зарекомендовали, платили себе больше; они стали миллионерами, строили дворцы, держали собственные стада поэтов, шутов и философов. Харун так любил Джафара, что сплетники находили скандал в их близости; халиф приказал сшить плащ с двумя воротниками, чтобы он и Джафар могли носить его одновременно и быть двумя головами с одной грудью; возможно, в этом сиамском одеянии они вместе вкушали ночную жизнь Багдада.25
Мы не знаем точных причин, которые так внезапно положили конец власти Бармакидов. Ибн Халдун видит «истинную причину» в том, что «они присвоили себе всю власть, ревностно распоряжались государственными доходами, до такой степени, что аль-Рашид иногда был вынужден просить о ничтожной сумме, не имея возможности ее получить».26 Когда молодой правитель вступил в средний возраст и не нашел полного выражения своих способностей в погоне за чувственными удовольствиями и интеллектуальными рассуждениями, он, возможно, пожалел о всемогуществе, которым наделил своего визиря. Когда он приказал Джафару казнить мятежника, Джафар попустительствовал его побегу; Харун так и не простил этой милой небрежности. История, достойная «Тысячи и одной ночи», рассказывает, как Аббаса, сестра Харуна, полюбила Джафара; теперь Харун поклялся сохранить хашимитскую кровь своих сестер настолько чистой, насколько это возможно для любого, кроме высокородного аравийского рода, а Джафар был персом. Халиф разрешил им пожениться, но при условии, что они пообещают никогда не встречаться, кроме как в его присутствии. Влюбленные вскоре нарушили это соглашение; Аббаса тайно родила Джафару двух сыновей, которые были спрятаны и воспитаны в Медине. Зобайда, жена Харуна, узнала об этом и сообщила Харуну. Халиф послал за своим главным палачом Месруром, велел ему убить Аббасу и похоронить ее во дворце и лично проследил за исполнением этих приказов; затем он приказал Месруру обезглавить Джафара и принести ему отрубленную голову, что и было сделано; затем он послал в Медину за детьми, долго беседовал с красивыми мальчиками, восхищался ими и приказал убить их (803). Яхья и аль-Фадл были заключены в тюрьму; им разрешили оставить свои семьи и слуг, но так и не выпустили на свободу; Яхья умер через два года после своего сына, аль-Фадл — через пять лет после своего брата. Все имущество семьи Бармакидов, по некоторым данным, составлявшее 30 000 000 динаров (142 500 000 долларов), было конфисковано.
Сам Харун прожил недолго. Некоторое время он заглушал свою печаль и угрызения совести работой и приветствовал даже тяготы войны. Когда Никифор I, византийский император, отказался продолжать выплаты, обещанные Ириной, и дерзко потребовал вернуть уже выплаченную дань, Харун ответил ему: «Во имя Аллаха Милостивого, Сострадательного. От Харуна, военачальника правоверных, Никифору, собаке римлянина: Я получил твое письмо, о сын неверной матери. Ответ будет для твоих глаз, чтобы видеть, а не для твоих ушей, чтобы слышать. Салам».27 Он сразу же выступил в бой и из своей новой стратегической резиденции в Ракке на северной границе повел в Малую Азию такие стремительные походы, что Никифор вскоре согласился возобновить дань (806). К Карлу Великому — полезному сопернику Византии — он отправил посольство с многочисленными подарками, в том числе сложными водяными часами и слоном.28
Хотя Харуну было всего сорок два года, его сыновья аль-Эмин и аль-Мамун уже соперничали за престол и с нетерпением ждали его смерти. Надеясь смягчить их распри, Харун договорился, что аль-Мамун унаследует провинции к востоку от Тигра, аль-Эмин — остальные, а после смерти одного из братьев оставшийся в живых будет править всеми. Братья подписали этот договор и поклялись в его соблюдении перед Каабой. В том же 806 году в Хурасане вспыхнуло серьезное восстание. Харун отправился вместе с аль-Эмином и аль-Мамуном подавлять его, хотя и страдал от сильных болей в животе. В Тусе, в восточном Иране, он уже не мог стоять на ногах. Он находился в последней агонии, когда к нему привели Башина, предводителя повстанцев. Почти обезумев от боли и горя, Харун упрекнул пленника за то, что тот заставил его предпринять эту роковую экспедицию, приказал разрубить Башина на части по частям и наблюдал за исполнением приговора.29 На следующий день Харун Праведный умер (809 г.) в возрасте сорока пяти лет.
2. Упадок Аббасидов
Аль-Мамун продолжил путь в Мерв и заключил соглашение с повстанцами. Аль-Эмин вернулся в Багдад, назвал своего малолетнего сына наследником своей власти, потребовал от аль-Мамуна три восточные провинции, получил отказ и объявил войну. Полководец аль-Мамуна Тахир разбил войска аль-Эмина, осадил и почти разрушил Багдад, а отрубленную голову аль-Эмина по нерушимому теперь обычаю отправил аль-Мамуну. Аль-Мамун, все еще оставаясь в Мерве, провозгласил себя халифом (813). Сирия и Аравия продолжали сопротивляться ему как сыну персидской рабыни, и только в 818 году он вошел в Багдад как признанный правитель ислама.
Абдаллах аль-Мамун стоит в одном ряду с аль-Мансуром и ар-Рашидом как один из великих халифов из рода Аббасидов. Хотя временами он был способен на ярость и жестокость, позорившие Харуна, обычно он был человеком мягкого и снисходительного нрава. В свой государственный совет он включил представителей всех основных конфессий своего царства — магометанской, христианской, иудейской, сабианской, зороастрийской — и гарантировал, вплоть до последних лет своей жизни, полную свободу вероисповедания и религии. Какое-то время свободомыслие при дворе халифа было в порядке вещей. Масуди описывает один из интеллектуальных полдников аль-Мамуна:
Каждый вторник аль-Мамун устраивал салон для обсуждения вопросов теологии и права….. Ученые мужи из разных сект входили в комнату, устланную коврами. Туда вносили столы, уставленные едой и напитками. Когда трапеза была закончена, слуги принесли мангалы с благовониями, и гости надушились; затем их допустили к халифу. Он вступал с ними в дискуссию, которая была настолько справедливой и беспристрастной и настолько не похожей на надменность монарха, насколько это можно себе представить. На закате была подана вторая трапеза, и гости разошлись по своим домам.30
При аль-Мамуне царская поддержка искусств, наук, литературы и философии стала более разнообразной и разносторонней, чем при Харуне, и принесла гораздо более значительные плоды. Он посылал в Константинополь, Александрию, Антиохию и другие города за трудами греческих мастеров и платил переводчикам за перевод книг на арабский язык. Он основал академию наук в
