В первую очередь, такой оборот дела совершенно не устроил Рим, всегда настроенный довольно ригорично, когда хоть тень сомнения падала на православие престола св. апостола Петра и его авторитет. Помимо этого, Рим исподволь продолжал свою политику дискредитации Константинополя, очередной виток которой начался после выхода в свет «Эктесиса» императора Ираклия Великого. Новый документ, сохранявший неопределённость вероисповедальной формулы, могущий быть истолкованным по-разному, автором которого являлся вечный оппонент Римского епископа, представлял собой удачный объект для атаки. В Риме уже давно убедились в бесполезности доказывания императорам ошибочности, как казалось на Западе, уравнивания Римской и Константинопольской кафедр — ключевая идея византийских самодержцев, последовательно, из поколения в поколение реализуемая ими в жизни. Куда проще и надёжнее, казалось, доказать неправоверие Константинопольского патриарха, чтобы вновь обеспечить Римскому епископу то положение, какое он занимал ранее и должен был занимать, по мнению пап.
В этом плане уже «Эктесис» являлся настоящим «подарком судьбы». «Типос», который не отрекался от прежних заблуждений — а они, объективно, имели место в действительности, — позволял развить успех. Тем более, что ввиду юности императора Константа II ни для кого не являлось тайной: сам он не имеет к содержанию документа, вышедшего за его подписью, никакого отношения. И, как казалось, достаточно опровергнуть «Типос» патриарха Павла, чтобы достигнуть полного успеха, не затронув при этом никоим образом императорского достоинства молодого царя. Конечно, это был лишь один из мотивов, обусловивших жёсткое неприятие Римом «Типоса», помимо сугубо богословского. Но и он сыграл далеко не последнюю роль в развернувшейся трагедии Церкви и её виднейших представителей.
Папа Теодор не успел ответить ничем царю, так как 13 мая 649 г. скончался. Но знамя борьбы поднял его преемник, замечательный деятель Церкви папа св. Мартин, урождённый итальянец, бывший апокрисиарий при царском дворе. Во избежание необходимости подписывать «Типос», Рим решил обойтись без утверждения кандидатуры нового папы в Константинополе, и 5 июля 649 г. св. Мартин (649–653) стал понтификом. Решив в первую очередь разгромить монофелитов, папа немедленно созвал в Риме Собор, которому придал значение «вселенского». На него прибыло 105 епископов из Италии, Сицилии, Африки и Сардинии, а также 37 греческих архимандритов, пресвитеров и монахов[713]. В принципе, это был не самый представительный Собор, если учесть, что только на Востоке к тому времени находилось около 6 тыс. епископов.
Собор открылся 5 октября 649 г. в храме Спасителя рядом с Латеранским дворцом, отчего и получил наименование «Латеранский», и завершился 31 октября того же года. Важнейшую роль на Соборе играл св. Максим Исповедник, как признанный борец за Православие против монофелитов. Он сделал подборку святоотеческих свидетельств против монофелитства и подготовил основные выводы, вылившиеся в форму 20 анафематизмов Собора. Вместе с ним активное участие в организации работы Собора приняли и некоторые греческие монахи — Иоанн, Феодор, Фалассий, Георгий, которые не только вдохновляли дебаты, но и стали составителями «Деяний» Собора, написанных первоначально по-гречески, а затем переведённых на латынь[714].
Анафематствовав монофелитов, папа сделал распоряжение о немедленном переводе соборных деяний на греческий язык и распространении их на Востоке. «Эктесис» патриарха Сергия и «Типос» патриарха Павла были признаны неправославными, а сами патриархи Кир, Сергий, Павел, Пирр объявлены еретиками. Вместе с этим папа издал энциклику, в которой оповестил всех епископов и мирян о восстановлении истинного Богопочитания, а также наделил исключительными правами своего викария епископа Филадельфии Иоанна. Он разрешил тому низвергать архиереев, незаконно, как он считал, поставленных ещё при жизни патриарха св. Софрония, если те не отрекутся от монофелитства[715]. Язык папы св. Мартина, отличавшийся крайней обличительностью, содержал тем не менее целый ряд славословий в адрес императора Константа II и почтение к его личности. При этом какая-либо причастность царя к анафематствованным персонам и документам напрочь отвергалась апостоликом, как хульная и необоснованная[716]. Но это не спасло его.
Список соборных деяний был направлен императору для сведения, что выглядело как государственное преступление и попрание прав и чести царя. Теперь ситуация повернулась таким образом, что в пику «Типоса» было установлено истинное православное вероисповедание, и потому в документе, под которым стояла подпись императора, содержится обнаруженная и анафематствованная «вселенским» Собором в Латеране ересь. Конечно, в этой ситуации император не мог оставаться нейтральной фигурой. Теперь он был вынужден подтвердить легитимность Латеранских определений и, следовательно, признать свою неправоту. Кроме того, это вынуждало его каким-то образом успокоить церковный Восток, глубоко возмущённый, что такой важный вопрос был рассмотрен без его участия. Очевидно, никаких сил Константа II не хватило бы, чтобы решить эти задачи без резкого падения своего авторитета и царского статуса.
Как только в Константинополе стало известно о делах Римского папы, Равеннский экзарх Олимпий получил приказ немедленно двинуться на Рим и арестовать св. Мартина как самозванца, которого император не утвердил в качестве Римского понтифика, и добиться от всех съезжающихся епископов подписи под «Типосом». Но Олимпий имел собственные виды на власть и, придя в Рим, вступил (или попытался вступить) со св. Мартином в тайные переговоры, намереваясь при помощи Апостолика и арабов заявить о своём императорстве и создать самостоятельное государство на Западе. Скорее всего, его затея не встретила понимания у понтифика, но для Константинополя был важен сам факт тайных встреч изменника со св. Мартином. Перебравшись на Сицилию, Олимпий ждал развития событий, но в 652 г. умер от чумы.
Однако это уже было неважно: для Константинополя папа совершил целый ряд последовательных деяний, каждое из которых могло быть квалифицировано как государственное преступление. Самовольное занятие папской кафедры, отрицание «Типоса», присвоение императорских прерогатив созывать Вселенские Соборы, тайные встречи с мятежниками — этот перечень был вполне достаточен для того, чтобы в июне 653 г. новый экзарх Феодор Каллиона и сановник Иоанн Пелагрий явились в Рим арестовать папу. Тот с осени прошлого года болел подагрой, а потому лежал в постели. Но св. Мартин принял гостей очень любезно и, отказавшись следовать советам своих друзей, подтянувших к Латеранскому дворцу вооружённую охрану, фактически передал себя в руки своих мучителей[717].
По решению двора больного папу начали собирать в Константинополь, и хотя множество клириков готовились последовать за ним, было решено ограничить его свиту шестью лицами. В июле 653 г. св. Мартин был доставлен на остров Накос, где его поместили в тюрьму, в которой он пребывал больше года. Только 17 сентября 654 г. папа был доставлен в Константинополь, где в течение 3-х месяцев над ним проходил суд. Сам император не присутствовал на судилище, которое было организовано синклитом под председательством сакеллария Епифания. С первых же минут папе предъявили обвинения в измене императору, но св. Мартин опроверг их. Тем не менее посчитали, будто вина св. Мартина полностью доказана. Епифаний отправился на доклад к царю, утвердившему приговор суда. После его оглашения палач публично сорвал с папы одежды, и его препроводили в тюрьму, поместив в камеру с преступниками, ожидавшими смертной казни.
Трудно сказать, насколько такое жестокое обращение с апостоликом было обусловлено личной позиций императора — некоторые факты позволяют высказать и такое предположение, другие опровергают этот домысел. В частности, как рассказывают, во время суда Констант посетил больного Константинопольского патриарха Павла, умолявшего царя помиловать св. Мартина, но тот не внял просьбе. Однако существуют свидетельства, в первую очередь, св. Максима Исповедника, которого мы коснёмся ниже, о невиновности царя в смерти понтифика.
Весной 655 г. св. Мартин был отправлен в ссылку в Херсон, куда прибыл 15 мая. Как ни неприятно это было впоследствии осознавать Риму, но факт остаётся фактом — папа св. Мартин был предан своим ближним окружением, вполне безучастным и безразличным к его страданиям и судьбе. «Я удивлялся и удивляюсь, — писал св. Мартин, — безучастию моих друзей и родственников. Они совершенно забыли о моём несчастье; кажется, даже не хотят знать, существую я на свете или нет. На людей напал такой страх, что они чуждаются даже исполнения заповедей Божьих, — страх, где не должно быть никакого страха»[718]. 16 сентября 655 г. он почил в Бозе и был погребён в храме Божией Матери Влахернской[719].
