XVII век был золотым веком варварийских корсаров. Независимость Регентств по отношению к Порте, ослабление европейских морских сил и соперничество между христианскими нациями позволяли им действовать исключительно дерзко.
Алжир особенно процветал от доходов пиратства В середине XVII века его население превышало 100 тысяч человек, не считая 25–35 тысяч пленников. Алжирский флот пополнился крупными галерами и «круглыми судами», или судами с высоким бортом, которые позволяли корсарам бороздить восточное Средиземноморье и наводить ужас вплоть до Исландии (1616 год). За два особенно благоприятных года (1615 и 1616) их добыча превышала два-три миллиона ливров. Все население обогащалось от продажи товаров и работорговли. Именно тогда как в городе, так и в деревне стали все чаще строиться жилища, пройдя через прохладный вестибюль (скифа) которых посетитель попадал на центральный двор (васт ад-дар), с каждой стороны которого находился длинный и узкий зал, выходящий на галерею; в этих залах имелись альковы, иногда перекрытые в виде купола.
Жизнь раисов на суше была жизнью внезапно разбогатевших парвеню, жадных до буйных кутежей и кричащей роскоши. Они жили среди дельфтских фаянсов, итальянского резного мрамора, лионских или генуэзских шелков и бархата, венецианских зеркал, богемского стекла и английских часов; вся эта обстановка была какой-то эклектической декорацией, напоминавшей картины из охотничьего быта. Но эти турки по происхождению или по призванию любили также медную посуду, оружие, восточные ковры из Сетифа, Гергура (Малая Кабилия) или из Кала Рашидидов (между Маскарой и Релизаном) и особенно шелковые вышивки по кисее или полотну, секрет изготовления которых вышивальщицы (мааллямат) передавали богатым девушкам.
Благодаря доходам от пиратства в Алжире увеличивалось число мечетей и различного рода благотворительных учреждений. Влияние Малой Азии сказывалось в больших, восьмиугольных в плане куполах, перекрывающих молитвенные залы и окруженных с четырех сторон галереями, несущими маленькие купола или остроконечные своды. Такова была, например, мечеть, построенная вскоре после 1622 года ренегатом Пиченино, второго называли Али Бичнин; превращенная впоследствии в церковь Нотр Дам де Виктуар, мечеть изменила свой характер. Спустя полвека (1660 год) оджак, желавший иметь большой храм ханефитского толка, построил наиболее значительный памятник религиозной архитектуры турецкого Алжира — мечеть Рыболовства (аль-Джами аль-дждид); ее высокий яйцевидный купол, поддерживаемый четырьмя большими арками, был навеян Константинополем. В конце века (1696 год) на могиле святого покровителя Алжира, Сиди Абдаррахмана ас-Саалиби (умершего в 1648 году), построили прелестный храм, по соседству с которым находится кладбище, усаженное кипарисами.
Тунис также был городом-космополитом. В 1609 году он принял изгнанных из Испании морисков в еще большем числе, чем Алжир; из них, говорят, 80 тысяч нашли приют в самом городе; во все времена Тунис принимал андалусцев. Турки благосклонно относились к этой иммиграции, нанесшей страшный удар по процветанию и культуре Испании. «Осман дей, — утверждает Ибн Абу Динар, — отвел им место в городе, а самых нуждающихся разместил среди жителей Туниса». Торговая, промышленная и интеллектуальная аристократия заняла особые кварталы. Огородники и ремесленники, изготовлявшие шешии, шелковые ткани или майолику, продолжали заниматься своим делом в ближайшем пригороде. Наконец, многочисленные крестьяне, создавшие богатства орошаемых районов Андалусии, подняли земли по берегам Меджерды. Ифрикия — провинция старой цивилизации — поглотила не только иммигрантов, но и привлеченных турецкими порядками пришельцев с Востока, которые быстро усвоили тунисский образ жизни. В свою очередь они принесли более высокую технику пиратства, доходы от которого позволяли украшать город. Именно тогда были построены: мечеть Юсефа в местном архаичном стиле, за исключением минарета, выдающего восточное влияние: мечеть бея Хамуды Мурадида, или мечеть Сиди бен Арус (1654 год); мечеть Сиди Махреза в турецком вкусе — самая оригинальная, с двумя молельнями, расположенными одна над другой (около 1675 года), и ханифитское медресе; тогда же была перестроена завия Сиди Сахиба, или «цирюльника» из Кайруана; благоустроено несколько суков, создан рынок рабов Берка, представлявший собой небольшую площадь с тремя крытыми переходами; построено два моста через Меджерду у Тебурбы и Меджез аль-Баба; приведен в порядок акведук Карфагена, строились фонтаны с питьевой водой (себбала) и общественные отхожие места с умывальниками для ритуальных омовений (мидас).
Каково бы ни было значение пиратства для экономики Туниса, все же оно никогда не приобретало такого исключительного значения, как в Алжирском регентстве. Потребности торговли и международные отношения в конце концов заставили правительство ограничивать деятельность пиратов.
Рабство в Берберии. Варварийцы извлекали выгоду не столько от продажи награбленных товаров, сколько от продажи пленных. Христианин, которого отрывали от родины, переставал быть неверным, его превращали в объект торговли и стремились отделаться от него возможно быстрее и получить за него возможно больше. Мольеровский турок, который тотчас же соглашался отпустить своего пленника за выкуп, не был выдуман изобретательным Скапеном. В открытом море перед Кастелламаре Драгут тотчас же после налета поднимал «флаг выкупа» (Брантом).
Для пополнения наличности корсары высаживали десанты на берега, а главное — захватывали христианские суда. Они выстраивали на палубе раздетых моряков и пассажиров и в поисках драгоценностей обыскивали их, пренебрегая элементарной деликатностью, осматривали одежду и руки, чтобы угадать их общественное положение. По возвращении в Алжир или Тунис человеческое поголовье гнали на рынок. Покупатели осматривали пленников, как скот на ярмарке, разглядывали их зубы, глаза и руки, щупали мышцы и заставляли их «ходить и прыгать под ударами палки». Стоимость пленника варьировала в зависимости от того, как его хотел использовать покупатель или какую прибыль надеялся получить. Особенно большой спрос был на молодых девушек и мальчиков, удел которых был предопределен, а также на людей предположительно знатного происхождения, за которых надеялись получить выкуп, и на рабочих, разбирающихся в мореплавании, портовых сооружениях и артиллерии. Хозяин свободно распоряжался своим рабом, который в предвидении выкупа становился объектом спекуляции.
В наиболее незавидном положении находились гребцы на галерах, которых плохо кормили, а при абордаже или поспешном уходе от опасности хлестали плетью; но и они все же не были столь несчастны, как варварийцы на галерах короля Франции, так как их не клеймили раскаленным железом и не лишали свободы исповедовать свою религию. На суше раисы использовали их в качестве грузчиков или сдавали внаймы как поденщиков. Домашние слуги, которых было относительно немного, становились иногда доверенными лицами хозяина. Женщин «использовали по хозяйству и для обслуживания дома». Других рабов посылали на верфи или заставляли выполнять тяжелые полевые работы. Привилегированные рабы, имевшие возможность выплачивать владельцу ежемесячное вознаграждение, свободно ходили по городу. Самые изобретательные из них становились содержателями или содержательницами таверн, где христиане и мусульмане совместно предавались пьянству и разврату. Священники могли отправлять богослужение благодаря взносам, часто поступавшим от пленников.
На ночь большинство рабов
