В описании раздела добычи, помимо самого дорогого — коней и кольчуг, упоминаются также щиты, копья и вьючные животные — мулы [1093].
В XIII — середине XIV в. на приобретение всех необходимых рыцарю предметов вооружения и снаряжения должны были тратиться еще более значительные средства. Прогресс ремесленного производства и обусловленное этим снижение цен едва ли могли поспеть за изменениями в военно-технической сфере. Так, в пространном фуэро Сепульведы встречается сложная номенклатура соответствующих предметов, к которым относились щит (escudo), копье (lanea), металлический шлем (capiello), надевавшаяся под кирасу холщовая поддоспешная куртка [(perpunt; во Франции она называлась пурпуан (pourpoint)], кольчуга (loriga или lorigon), наплечники (brofuneras), латный воротник (armas de cuello), попона (coberturas) и колокольчики (sonages), конский кольчужный доспех (loriga de cavallo) и круглая палатка (tienda redonda). В качестве минимально необходимого из этого списка в фуэро фигурируют меч, щит, копье, шлем и пурпуан [1094].
Подобный минимальный перечень предметов вооружения и снаряжения встречается и в документах Куэльяра. Так, в королевской грамоте 1256 г. в него включены щит, копье, металлический шлем (capiello de fierro), меч, кольчуга, наплечники и пурпуан [1095]. Подобный список в полной мере соответствовал тому изображению рыцаря в полном вооружении, которое было отчеканено на печати консехо Куэльяра. Можно уверенно утверждать, что именно тяжелая, а не легкая кавалерия составляла основу конных отрядов, выставлявшихся от территориальных общин.
В какой мере приобретение боевого коня и полного вооружения соответствовало материальным возможностям городской верхушки? В какой мере все это могло быть куплено на ее собственные средства, т. е. приобретено таким образом, как считают сторонники концепции народного рыцарства? Ни фуэро Сепульведы, ни «Королевское фуэро» не дают ответа на поставленный вопрос. Данные других сводов местного права (в частности, кастильского фуэро Алькала-де-Энарес (XII–XIII вв.) [1096]) также не проясняют проблемы полностью. Они лишь фиксируют факт приобретения боевого коня и рыцарского вооружения и снаряжения.
Однако косвенная информация из куэльярских и сепульведских источников не позволяет преувеличивать значения указанного средства. Прежде всего, об этом свидетельствует то особое внимание, которое уделялось фиксации порядка наследования боевого коня и полного комплекта вооружения и снаряжения в законодательных памятниках и документах. Законодатель (т. е. королевская власть) явно стремился избежать раздела этих предметов между наследниками, что может быть объяснено лишь их крайней дороговизной, создавшей значительные материальные сложности при приобретении части, недостаточной для полного комплекта. До тех пор пока этот недостаток не был восполнен, королевская власть, стоявшая во главе системы военной организации, лишалась конника как активной боевой единицы.
Так, в тексте пространного фуэро Сепульведы, в титуле 66, касающемся вопросов наследования супругами имущества друг друга, устанавливались ограничения на наследование оружия (arma): муж не имел права завещать его своей жене. В случаях, когда собственницей оружия была супруга, после ее смерти оно автоматически переходило к мужу, а когда умирал и он — к сыновьям (fijos varones). Дочери получали наследственные права на такое имущество лишь в случае отсутствия детей мужского пола. Разобщение комплекта было возможно лишь в случае, если у супругов не было сыновей, а собственником оружия был муж, умерший раньше своей жены. Тогда все оно делилось на две части, и одну получала жена, а другую — родственники мужа [1097].
Эта жесткая норма отнюдь не была исключением. В известных мне источниках встречаются и более категоричные требования, относящиеся к той же сфере. Они касаются исключительно конников. (Рассмотренная сепульведская норма не упоминает о принципах наследования коня; следовательно, она была предельно общей.) Конные воины руководствовались особыми законами, о существовании которых косвенно свидетельствует указание одного из куэльярских документов. Утверждая наследственный характер обязанностей конника, оно требовало от сыновей покойного рыцаря соблюдать чисто рыцарские нормы: «…e fizieren fuero cuerno los otros cavalleros».
Такие нормы содержатся, в частности, в привилегии, пожалованной Куэльяру в 1264 г. Альфонсо X. Они касаются наследования коня и рыцарского вооружения. После смерти отца-рыцаря эти предметы следовало распределить в жестком соответствии с принципом майората — наследуемое не подлежало разделу и должно было полностью переходить к старшему сыну. Ни жена, ни другие сыновья не имели доли в этом имуществе. Если старший сын ко времени смерти отца уже обладал собственным вооружением, то отцовские конь и оружие должны были перейти к следующему по старшинству сыну и т. д. Если владельцем коня и оружия была жена, то после ее смерти оно закреплялось за мужем, а после его смерти — за старшим сыном. Если же сыновей не было, то конь и оружие переходили к тому из мужчин — родственников покойной, кто не имел их. Разделу подлежали лишь те предметы вооружения, которыми покойный или покойная владели в дополнение к полному комплекту [1098].
Наряду с описанным жестким порядком наследования вооружения и снаряжения (прежде всего рыцарского) обращает на себя внимание еще один красноречивый факт, противоречащий представлениям о покупке горожанами коня и оружия как главном и основном пути обеспечения массовой и боеспособной конницы. Фуэро сознательно отсекали доступ в среду рыцарства представителей наиболее состоятельной части городского населения — торгово-ремесленных слоев. Так, пространное фуэро Сепульведы запрещало ремесленнику (menestral) пользоваться рыцарскими привилегиями даже при наличии у него коня и необходимого вооружения [1099].
Очевидно, что законодатель, заинтересованный в наличии многочисленного и боеспособного конного войска, тем не менее отнюдь не стремился привлечь в его ряды всех состоятельных жителей города, делая акцент на других формах обеспечения материальных аспектов военных функций рыцарства. И здесь на первое место выходил институт консехо.
3. Плательщики в системе консехо: фонсадера в Сепульведе и Куэльяре
Традиция обеспечения боеспособности местного рыцарства за счет сограждан берет свое начало в очень раннюю эпоху. Раннее латинское фуэро Сепульведы (1076 г.) содержит указание на льготы тех, кто, не участвуя в походе лично, предоставлял конникам кольчугу или шлем. Эта мера, видимо, подразумевала главным образом вдов и несовершеннолетних сыновей умерших конников [1100]. Наряду с подобными мерами частичного характера в начале XI в. были заложены основы целостной системы компенсации местному рыцарству его расходов на приобретение необходимого вооружения и снаряжения, к которым добавлялись и траты на участие в походах.
Важно отметить, что изначально эта норма связывалась с местным законодательством Сепульведы, пожалованным городу графом Кастилии Санчо Фернандесом, сыном графа Гарсия Фернандеса и внуком основателя самостоятельного кастильского графства знаменитого Фернана Гонсалеса. Впоследствии оплата участия рыцарей в походах постепенно распространилась на всю территорию королевства. Эта особая роль раннего сепульведского фуэро осознавалась уже в Средние века, причем в пределах не только Кастильско-Леонской монархии, но и Арагонской Короны.
В латинской хронике Родриго Хименеса де
